Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике - Леонард Рейнолдс

Нам повезло. Мы прибыли на Вис на том этапе, когда отношения наших моряков с югославскими партизанами были хорошими. Так было далеко не всегда, да и продлилось не долго.

Со временем, когда в последующие месяцы немцев выбивали с одного острова за другим, политические и дипломатические соображения приобрели приоритет и нарушили достигнутое между нами военное «согласие». Парадоксально, но факт: чем больше было достигнуто военных успехов, тем хуже становились отношения югославов с союзниками.

Но пока, в августе, между нами существовало взаимное уважение. Мы видели в них людей сильных, несгибаемых, хорошо обученных, дисциплинированных, безжалостных и агрессивных. Они же знали, что наши лодки – лучшее из всего, на что они могут рассчитывать, и восхищались достигнутыми нами результатами в боях с противником.

Вечером мы увидели сцену, которая больше подошла бы комической опере, чем войне не на жизнь, а на смерть. На берегу показалась группа партизан, довольно слаженно и мелодично исполнявшая какую-то легкомысленную песню, при этом они все поголовно были вооружены, но винтовки и автоматы свободно болтались за спинами. Среди них было немало девушек, выглядевших очень мужественно – их ноша была точно такой же, как у мужчин. Продолжая петь, они поднялись на борт шхуны (здесь их называли «тайгерами»), и изящное судно грациозно направилось к выходу из бухты, причем мы так и не услышали шума запускаемых двигателей – все заглушало пение. На мой взгляд, такая сцена украсила бы любую оперу, комическую или героическую.

В течение следующих трех суток наши лодки еще дважды вели патрулирование между островов к северу от Виса, но не встретили ни одного немецкого судна. 657-я теперь была оборудована американским радаром с РТ, который оказался для нас сущим Божьим даром: он мог видеть то, что не доступно ни человеческому глазу, ни нашему радару. Имея этот замечательный прибор, на котором были видны все секреты ночного моря, мы могли быть уверены, что не упускаем ни одной возможности. Наступил период временного затишья.

Однако и в этот период случались волнующие моменты. Как-то раз ночью на борту все крепко спали (кроме вахтенного у трапа, конечно). Неожиданно меня разбудили шаги – кто-то шел по трапу, а затем раздался легкий стук в дверь моей каюты. Я сел на койке и некоторое время недоуменно рассматривал бородатого офицера, стоящего в дверном проеме. Потом я его все-таки узнал – лейтенант Бейкер, старший офицер с базы.

– Скорее, Ровер, просыпайся! У входа в гавань подозрительное судно. Мы поймали его прожекторами и никак не можем идентифицировать. Иди и приведи его, если сможешь.

Я набросил куртку поверх пижамы, пробегая мимо кают-компании, скомандовал подъем и запрыгал вверх по трапу. На мостике я дал сигнал тревоги, и лодка тут же ожила. Вот уже раздался громкий голос Тони, по палубе пробежал Ласт, одетый только в шорты. Секунды – и тарахтение стартеров сменилось громкими хлопками выхлопных газов, по трубам устремилась вода. По мостику пополз едва заметный сизый дымок, начали появляться кое-как одетые фигуры. Почти сразу же раздался сигнал из машинного отделения – Ласт сообщал о готовности запустить машины. Тони крикнул в мегафон:

– Поехали!

И мы, как часто говорил Корни, скрылись в клубе вонючего дыма.

Пока все шло хорошо. Теперь следовало как можно быстрее добраться до подозрительного судна – мы увеличили скорость, и 658-я понеслась вперед.

На пересечении двух лучей прожекторов действительно находилось судно, сверкающее, как мотылек, освещенный отраженным светом за окном.

Я взял бинокль и попытался его рассмотреть. Очень сбивало с толку освещение. Я не знал, на каком расстоянии оно находится, и не имел другого способа определить это, кроме сближения. Очертания судна были слишком расплывчаты – оно могло быть чем угодно: и эсминцем в трех милях, и катером в полумиле. Но что это?

Подойти к неизвестному следовало так, чтобы судно оставалось на свету, а 658-я – в темноте. Соблюдая все меры предосторожности, я приблизился и осмотрел нарушителя. Это оказался катер около 30 футов длиной. Ну и что дальше? Людей на палубе видно не было, так же как и флага.

Что же делать дальше? Действовать дипломатическими методами или грубой силой? Я взял громкоговоритель и прокричал:

– Застопорите машины, или мы вас потопим!

Катер двинулся прямо к нам, два человека с палубы что-то кричали и махали руками. Они явно не понимали английского! Что ж, тогда пусть за нас говорят наши дела. Пройдя перед носом катера, я вынудил его остановиться, а затем отправил штурмана и трех вооруженных членов команды подняться на борт. У них проблем не возникло. Майк направил на двоих людей, находившихся на борту, пистолет, а Пикок перебросил с кормы конец.

Я попытался заговорить с ними, но тщетно. Единственное, что я понял из их энергичных жестов, – они рыбаки и очень напуганы. Мы отбуксировали катер в порт и сдали его ожидавшим на берегу офицерам, с которыми уже был переводчик. Выполнив свой долг, мы разошлись по койкам.

Утром мы узнали подробности. Два рыбака ушли чуть в сторону от своего обычного района лова и заблудились. Оказавшись в лучах прожекторов, они едва не отдали концы от страха. Мы подошли так ловко, что до последней минуты они нас не видели. О нашем присутствии им возвестил только усиленный громкоговорителем голос. Один из них признался, что воспринял происходящее как наступление дня Страшного суда, а меня посчитал Ионой, приглашавшим их в чрево кита.

Глава 19. СРАЖЕНИЕ В ПРОЛИВЕ МЛЕТ

Через два дня, когда лодка вернулась утром из очередного ничем не примечательного патрулирования, на причале нас встретил Корни. Все были очень рады видеть его снова. Я слышал, как один матрос сказал другому:

– Наш кровожадный командир вернулся. Теперь нам уж точно на каждом шагу будет встречаться проклятая немчура.

Что касается меня, хотя я уже привык к командирской должности и приобрел уверенность, которой так не хватало вначале, но, тем не менее, не почувствовал разочарования, вернувшись к работе старшего помощника. Корни поставил дело так, что каждый офицер и матрос понимал важность своей работы, чувствовал себя незаменимым на своем месте. Он, как никто другой, умел вовремя поддержать, в нужную минуту похвалить, иными словами, был настоящим командиром.

Мы сразу же отправились в кают-компанию, чтобы обменяться новостями. Я начал задавать вопросы, но Корни хотелось сначала услышать о том, что происходило в его отсутствие на 658-й. Плеврита у Корни не оказалось, но в госпитале продолжили обычное лечение. Почувствовав себя лучше, он потребовал выписки и при первой же возможности присоединился к нам. А поскольку Дуг и 657-я находились в Манфредонии, он, не теряя ни минуты, вывел лодки в море. Мы очень скоро почувствовали: командир вернулся. Он буквально засыпал нас вопросами, стремясь как можно быстрее овладеть общей ситуацией.

А утром, вернувшись к причалу, мы услышали, что Тим Блай встретил вражеский конвой к северу от острова Вир недалеко от Зары.

Флотилия Тима следующей ночью отдыхала, и Корни решил попытать счастья в этом же районе – поэтому мы отправились на север. Но немцы, похоже, каким-то непостижимым образом пронюхали о выходе в море 56-й флотилии и решили разочаровать нас, оставшись в ту ночь дома.

17 августа вернулся Дуг – впервые за последние месяцы «три мушкетера» получили возможность строить планы совместных операций.

Но прежде нам было необходимо выполнить одну работу – высадить на северо-востоке острова Млет двух морских пехотинцев для наблюдения за перемещениями вражеских судов. 657-я доставила их в нужную точку, и мы вошли в пролив Млет для очередного патрулирования. Пролив был очень узким – он отделял остров Млет от полуострова Пелещац.

И почти сразу же обстановка изменилась. Прошло всего несколько минут, и захрипел динамик радиотелефона. Как всегда спокойный голос Дуга произнес слова, которые мы слышали так много раз во время патрулирования у берегов Италии. Неужели наше терпение, наконец, будет вознаграждено?

– Привет, собаки, это Уимпи. У меня есть вероятная цель. Четыре небольших судна быстро движутся по проливу Млет. Иду на перехват. Джордж 22.[17]

Карта была у нас на мостике. И пока я повторял маневр лодки Дуга и дергал ручку машинного телеграфа, чтобы увеличить скорость, Корни склонился над картой. Выпрямившись, он сказал:

– Похоже на торпедные катера, Ровер. Боюсь, мы их не догоним. Хорошо известно, что торпедные катера превосходят канонерки в скорости.

Дуг продолжал увеличивать скорость до тех пор, пока двигатели не набрали максимальные обороты, но, судя по пеленгам и расстояниям, которые он передавал регулярно, нам было не суждено их догнать. В конце концов они пересекли наш курс в полутора милях впереди, но видимость была плохая, и мы их даже не увидели. Впервые на Адриатике мы «унюхали» врага, но тем самым лишь раздразнили аппетит. Поскольку катера противника ни разу не изменили ни курс, ни скорость, вероятнее всего, они не подозревали о нашем присутствии. Поэтому можно было продолжать патрулирование, ничего не опасаясь. У противника явно не было радарной аппаратуры, позволявшей видеть и за пределами зоны видимости.