Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике - Леонард Рейнолдс

Карта была у нас на мостике. И пока я повторял маневр лодки Дуга и дергал ручку машинного телеграфа, чтобы увеличить скорость, Корни склонился над картой. Выпрямившись, он сказал:

– Похоже на торпедные катера, Ровер. Боюсь, мы их не догоним. Хорошо известно, что торпедные катера превосходят канонерки в скорости.

Дуг продолжал увеличивать скорость до тех пор, пока двигатели не набрали максимальные обороты, но, судя по пеленгам и расстояниям, которые он передавал регулярно, нам было не суждено их догнать. В конце концов они пересекли наш курс в полутора милях впереди, но видимость была плохая, и мы их даже не увидели. Впервые на Адриатике мы «унюхали» врага, но тем самым лишь раздразнили аппетит. Поскольку катера противника ни разу не изменили ни курс, ни скорость, вероятнее всего, они не подозревали о нашем присутствии. Поэтому можно было продолжать патрулирование, ничего не опасаясь. У противника явно не было радарной аппаратуры, позволявшей видеть и за пределами зоны видимости.

Мы восприняли неудачу с досадой и снова вернулись в пролив, чтобы снова начать слоняться взад-вперед вдоль берега Пелещаца. Правда, слонялись мы не долго. Часом позже – Корни как раз находился в штурманской рубке, совмещая приятное с полезным – изучал карту и перекуривал, – 657-я неожиданно начала ползти задним ходом к нам.

Атмосфера моментально накалилась. Одно слово в голосовую трубу – и Корни уже снова был на мостике. Приблизившись, Дуг взял громкоговоритель и обратился к нам:

– Корни и Томми! Вы меня слышите? – Получив подтверждение, Дуг продолжил: – Думаю, парни, нам подвалила удача. Имеем три цели в трех милях отсюда. Они как раз входят в пролив и направляются к нам. Занимаем места по боевому расписанию и готовимся. Я постараюсь выждать как можно дольше, прежде чем атаковать.

На борту 658-й не было необходимости отдавать дополнительные приказы. Все на палубе слышали слова командира, и через считаные минуты орудийные расчеты, радист и механики доложили о готовности.

Два приказа по машинному телеграфу – и мы заняли позицию слева по борту от 657-й. Положение флотилии было идеальным: мы находились у самого берега в мелководном заливе, так что, даже если конвой противника будет прижиматься к берегу, он пройдет мористее. Это даст нам некоторое преимущество – нас не будет видно на темном фоне берега, а корабли противника, наоборот, будут отчетливо выделяться на фоне более светлого неба со стороны моря.

Мы напряженно ожидали приказа, когда же он прозвучал, в полном смысле подпрыгнули от неожиданности.

– Приветствую вас, собаки, – раздался в динамике знакомый голос, – это Уимпи. Цель находится на расстоянии 2,5 мили. Три судна в окружении нескольких небольших. Курс 115, скорость 6 узлов. Конец связи.

Конвой приближался справа. По плану Дуга мы должны были подпустить его как можно ближе, затем выйти из укрытия и атаковать со стороны берега, следуя встречным курсом.

Майк Уокер-Манро быстро произвел расчеты и доложил:

– Через 24 минуты они будут у нас на траверзе, сэр.

– Спасибо, Майк.

Спустя пять минут поступило короткое сообщение от Дуга. Цель была отчетливо видна. Всего в ней было восемь или девять судов. Похоже, нам предстояла серьезная работа. Мы напряженно вглядывались в темноту, пытаясь разглядеть противника.

Человек – забавное существо. Он, конечно, доверяет показаниям всевидящего ока радара, но, тем не менее, где-то в глубине души продолжает сомневаться до тех самых пор, пока не увидит цель своими глазами.

– Вот они, – спокойно сказал Корни. – Вижу три судна прямо по курсу.

Я повторил информацию в микрофон, и дула орудий слегка повернулись, словно подтверждая, что все слышали.

А Дуг все выжидал. А я мучился нетерпением. «Они непременно нас заметят, – билось в мозгу, – сейчас мы для них – идеальные мишени… Почему Дуг медлит?»

Пока вокруг было тихо. Расплывчатые цели впереди постепенно приобретали более четкие очертания. Они шли так медленно, что казались неподвижными.

Я видел, как взмахнул рукой стрелок «пом-пома». Он сообщал, что поймал цель в прицел. Остальным придется подождать, пока мы повернем для атаки.

И вот поступил долгожданный сигнал.

– Начали, «собаки». Скорость 8 узлов. Томми, свет, пожалуйста. Расстояние 500 ярдов.

Я поспешно щелкнул переключателем громкоговорителя:

– Всем орудиям приготовиться. 663-я осветит цель, пеленг красный-1–0, расстояние 500 ярдов.

Чтобы выпалить все это, мне потребовалось меньше пяти секунд. Когда я закончил говорить, мирной темноты ночи больше не было. Со стороны кормы глухо ухнул «пом-пом» 663-й, и ночная тьма оказалась разорванной повисшими в небе осветительными снарядами. Прямо перед нами находился конвой.

Осветительные снаряды, как фейерверк, медленно тускнели в небе, чтобы тут же смениться другими.

Корни дернул рукоятку машинного телеграфа, и мы медленно тронулись с места, постепенно поворачивая вправо.

Мое сердце отчаянно колотилось, а рука, поднимающая микрофон громкоговорителя, слегка дрожала.

– Всем орудиям. Первая группа целей пеленг красный-6–0. Открыть огонь.

Первый бортовой залп всегда был для меня внезапным, даже несмотря на то, что огонь начинался по моей команде. Всякий раз гром и сотрясение казались сильнее. Каждое орудие имело собственный ритм, и звуки ударов переплетались, как грохот барабанов, сопровождающий пляску дикарей. Дым стелился по мостику, от обжигающего едкого запаха спрятаться было негде.

Больше не нужен был бинокль, чтобы наблюдать за ходом сражения. Было отлично видно, как кружевные цепочки трассирующих снарядов, рассекая тьму, движутся в сторону первой группы судов и взрываются тусклыми вспышками, попадая в цель. К тому времени расстояние сократилось до 300 ярдов. Орудия вели свою разрушительную работу. Я внимательно следил за развитием событий. Три главных орудия вели огонь каждый по своей цели, словно мы были на учебных стрельбах. Снаряды «пом-пома» были видны лучше всего. Они ярко вспыхивали возле корпуса вражеского судна – по-моему, это был лихтер. Слева от него две большие шхуны стали предметом пристального внимания наших эрликонов, 6-фунтовой пушки и всех орудий Томми. Особенно радовали глаз 6-фунтовые снаряды, которые взрывались, выбрасывая длинные языки пламени.

Противнику потребовалось примерно 20 секунд, чтобы отправиться от шока – немцы явно не ожидали, что их так грубо потревожат. А потом настал наш черед прятаться от огня.

Яркие вспышки на палубе шхун и лихтера слились в искрящиеся бриллиантовым блеском линии – следы трассирующих снарядов. В первый момент мне показалось, что все они нацелены только на 657-ю и 663-ю. Но я быстро изменил свое мнение – уже через несколько секунд я преисполнился уверенности, что все они летят только в 658-ю. Снаряды свистели прямо над нашими головами, зловеще шипели и рикошетили, ударяясь о поверхность воды.

Моя американская каска хорошо защищала от шума, и я быстро успокоился. Но Корни все время что-то кричал – и получалось, что я не слышу не только шума, но и приказов командира. Пришлось сменить ее на обычную каску, в ней я чувствовал себя как дома. Корни кричал:

– Меняй цель, Ровер!

Я нажал кнопку зуммера, и все орудия послушно замолчали. Убедившись, что артиллеристы меня услышат, я отдал новый приказ:

– Все орудиям! Цели справа. Группа малых судов. Открыть огонь!

Изменения заняли всего несколько секунд, и наши снаряды градом посыпались на малые суда противника. Но хотя мы ползли с небольшой скоростью – всего лишь 8 узлов, – все равно пронеслись мимо них очень быстро и неожиданно оказались возле последнего судна в колонне. Его положению вряд ли можно было позавидовать – оно, можно сказать, заплатило по всем счетам. Каждая лодка, проходя мимо, обрушивала на него бортовой залп. Нашим орудиям потребовалось несколько секунд, чтобы превратить это судно в филиал ада. Оно быстро затонуло.

Я дал сигнал прекратить огонь, и на мостике воцарилась непривычная тишина. Мы прошли вдоль конвоя и обстреляли восемь судов.

– Думаю, в нас попали, Ровер, – сказал Корни. – Проверь, пожалуйста.

Мы развернулись мимо замыкающих судов конвоя и остановились проверить, все ли в порядке. Я поспешно оглядел палубу. Здесь повреждений не было. Но в машинном отделении дело обстояло значительно хуже.

Индикатор на мостике клацнул – его стрелка перескочила на новое положение. К нему подскочил старший матрос и доложил:

– Вышли из строя наружный и внутренний двигатели левого борта и внутренний двигатель правого борта.

– Остался только один двигатель! – выругался Корни. – Теперь нам понадобится изрядная доля везения!

А в это время внизу в машинном отделении (хотя мы этого и не знали) старший механик Билл Ласт работал так, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, так оно и было. С той лишь разницей, что от результатов его деятельности зависели еще и жизни всех остальных людей на борту. Он был обнажен по пояс, и его сильное загорелое тело блестело от пота и было покрыто пятнами масла. Он залез на двигатели левого борта и осматривал повреждения. Рваная пробоина в борту показывала, где влетел снаряд.