Ошибка «2012». Мизер вчерную - Мария Семенова

Тем временем погасли ходовые огни, и из «Газели» вышел бородач. Он был суров, собран и деловит.

— Значит, так, — сказал он, и все невольно замолчали, — слушай ценные указания, повторять недосуг. На марше не разговаривать, идти след в след, оглядываться по сторонам. Я первый, затем Тамара Павловна, потом особист, джентльмены в хвосте. Вы, — строго глянул он на О’Нила, — идёте замыкающим. От вас зависит, останемся ли мы в живых. — И снизошёл до леденящего кровь пояснения: — Чтобы вы знали, сэр, группу на марше часто начинают вырезать с хвоста… А это вам, — усмехнулся он и, вытащив из «Газели» тяжёлую сумку, вручил её Макгирсу. — Только не уроните, сэр. А то костей не соберём.

Макгирс взял и согнулся.

Гуськом они двинулись вон со двора, по заросшей травой улице, мимо останков и скелетов домов. Путь лежал на околицу, к серой в потёмках ленте реки, к горбатому мостику, соединявшему берега…

Вокруг стояла пугающая, воистину кладбищенская тишина — ни пения птиц, ни мычания коров, ни собачьего лая, ни человечьих голосов.

«А вдоль дороги мёртвые с косами стоят. И тишина…» — вспомнила Тамара Павловна любимый народом фильм, зябко, как на морозе, передёрнула плечами… и даже обрадовалась постороннему звуку.

Это было мурлыканье автомобильного двигателя, обладавшего скромными от рождения способностями, но ухоженного и весьма довольного жизнью.

Коля Борода отчаянно махал рукой, призывая своих спутников укрыться в густой тени, но Тамара Павловна ничего не замечала. Охнув, она изумлённо округлила глаза: из-за ближней избы неторопливо выдвигалась белая «семёрка». Да-да, та самая. И кавказский профиль доброго волшебника вроде бы просматривался за стеклом…

Мгави. Пустыня

Когда он очнулся, солнце уже клонилось к горизонту. Скоро, совсем скоро уйдёт спасительный свет.

«О, затопчи слоны того льва… — Мгави кое-как разлепил глаза, сел и долго утирал рот, выкашливая розовую пену. — Я ещё здесь или всё-таки умер?»

На самом деле он уже знал ответ. Вряд ли Там были точно такие же кусты и трава, вряд ли с ним Туда проскользнул его ассегай, заляпанный грязью.

«Да, ты жив, — кивнула тяжёлыми рогами его буйволиная суть. — Скажи спасибо своему деду, Великому Колдуну. Это ведь он целый месяц постился в лесу, отыскивая росток змеиной лианы, это он сварил Змеиный камень и договорился с духом, сидящим в твоём гри-гри. А ты его предал. Предал и обокрал…»

«Помолчи», — вяло отмахнулся Мгави и попробовал встать. Радоваться оказалось особо нечему. Желудок был пуст, нога еле повиновалась, всё тело словно прокатилось с камнепадом по склону Катомби, а рядом багровым куском мяса лежал напившийся яду Змеиный камень. Он сделал своё дело и больше ни на что не годился. А солнце клонилось всё ниже, предвещая скорое наступление темноты…

И всё-таки, хвала великому деду, он был ещё жив. Он дышал и мог даже идти. А про воинов из клана Чёрного Буйвола враги не зря говорили, что их мало убить — надо ещё и толкнуть уже бездыханное тело…

И Мгави пошёл. Пошатываясь и волоча ногу, дрожа всем телом, полагаясь больше не на разум, а на инстинкт. Может, его вёл дружественный дух, запертый дедушкой в гри-гри? Может, ему просто отчаянно повезло?..

Как бы то ни было, он ни разу больше не провалился в жижу и не встретился со смертоносной змеёй. И даже Чипекве искал его где-то в других местах…

Солнце уже висело над горизонтом, когда болото как-то исподволь превратилось в низину, усеянную, точно оспинами, глубокими ямами со стоячей мутной водой. В отличие от почти безжизненных трясин, здесь было полно зелени, но всё какое-то чахлое, изломанное, нездоровое.

У Мгави не было сил даже на то, чтобы обрадоваться окончанию топей. Он чувствовал все свои внутренности, словно опалённые ядом, ему отчаянно нужна была пища. Назавтра ещё предстояло шагать через пустыню. С подведённым брюхом, с негнущейся ногой?..

Неужели всё зря?

Напрасно только дедушку огорчил…

Вспомнив о дедушке, Мгави вдруг замер и перестал дышать. В зарослях травы раздавался свист. Громкий негодующий свист, издавать который могло лишь одно существо на свете — козёл личи, заметивший в своих владениях чужака.

Козёл, ни разу не встречавший человека и даже не подозревавший, на что тот способен…

«О духи Предков, не оставьте меня. — Мгави начал плавно раскачивать в руке ассегай. — А я не забуду вас…»

Он не видел козла и целился на слух, прикрыв за ненадобностью глаза.

Ассегай ик’ва не предназначен для метания, но истинный воин любое оружие заставит исполнять свою волю. Мгави знал, что не промахнётся. Телята Чёрного Буйвола, заметившие в пределах досягаемости желанную дичь, не промахиваются. Ещё мгновение Мгави слушал воцарившуюся тишину, потом выхватил нож толлу и мягко, как леопард, раздвинул густую траву.

На подтопленной лужайке испускал последний вздох большой рыжий козёл личи. Ассегай насквозь пробил ему грудь, широкий наконечник разорвал боевые жилы[113] у сердца.

— О дух-покровитель! — Мгави подскочил к добыче, одним движением рассёк шею козла и принялся жадно глотать животворную горячую влагу. — Я не забуду тебя!

И перво-наперво смазал кровью мешочек гри-гри, чтобы живший там дух был сыт и доволен.

А потом подыскал сухое и уютное место, набрал выбеленного солнцем валежника и принялся, как мечтал, жарить и коптить впрок вкусное мясо. Пустыня, лежавшая где-то впереди, была велика, но Мгави больше не боялся её. Он выдержал испытание. Духи были на его стороне.

Утро следующего дня он встретил в пути. Укушенная нога ещё болела, но двигаться не мешала. Тем более что теперь Мгави шагал через некое подобие саванны: редкий кустарник, чахлая трава, искривлённые, какие-то полуживые акации. Местами попадались дайя — водоёмы с дождевой водой, но, вот что удивительно, совершенно необитаемые. И вообще эта саванна была какая-то неправильная. Ни зебр, ни гепардов, ни буйволов, ни жирафов… ни даже гиен. Никого! Ни помёта, ни следов, ни остатков добычи, ни жирующих падальщиков.

Пустота.

Вся здешняя живность словно пала от какого-то мора. И не только птицы и звери, но даже и насекомые. В душном воздухе висела просто мёртвая тишина. Край болота, где Мгави подстрелил козла, уже казался ему единственным островком жизни…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});