Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А по реке плывёт топор из города Чугуева. — Песцов вытянул клинок из ножен, взвесил на руке, осторожно, чтобы не повредить палатку, крутанул. Свистнул рассекаемый воздух. — Да уж, железяка хренова. Если это меч, то дерьмо полное. Если нож, то жутко непрактичный. А может, это бритва? Каких же размеров рожу им тогда брили?»
— Годишься ты, брат, только на стенку, на персидский ковёр, — уже вслух вынес Песцов клинку приговор. Вычертил в воздухе горизонтальную восьмёрку, поставил режущую кромку вертикально… и внутренне содрогнулся. — Ладно, дарёному коню под хвост не смотрят…
И тут же охнул, опустил клинок, сунул прямо в землю, прорезая пол палатки, и опёрся, чтобы не упасть. Прошлое не стало дожидаться, пока он уснёт, — вторглось прямо в явь, и Песцов снова провалился в далёкую, наполненную запахами и цветами реальность.
Повисло в небе оранжевое солнце, закрутил зловонную пыль порывистый ветер, а под сапогами Песцова хрустнули комья праха — уныло-серая земля, выжженная и мёртвая. Опять чернела, запекаясь, кровь, стонали в забытьи раненые, а над полем сечи уже роились тучи мух и пировало каркающее вороньё.
Жаркий, ощутимо плотный воздух густо отдавал смрадом пота, дыма, крови и всего того, чему положено сохраняться у человека изнутри. Истекая из разверстой плоти, соки жизни порождали запахи смерти. Богатый урожай собрала нынче старуха с косой… Убитые лежали повсюду, сколько видел глаз, до самого горизонта. Без всякого порядка и строя, вповалку, один на другом. Сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч…
О-о-о, Песцов отлично их видел, ибо ростом был огромен, с хороший дуб. Впрочем, его не занимали мёртвые, его взгляд выискивал раненых. Да не своих — он высматривал недобитых врагов, тех из них, кого жрецы успели пометить знаком смерти.
Фиолетовым крестом в белом круге.
Знаком клана рептояров.
Тварей, которых никогда не берут в плен…
Заметив на мускулистом животе фиолетовый крест, Песцов подошёл, достал священный нож, Клинок Последнего Вздоха, и наложил рептояру на горло. Под руками забилось горячее, липкое. Человеческие зрачки врага быстро становились вертикальными, змеиными, и в ушах Песцова зазвучал, никак не смолкая, последний хрип. Этот хрип заглушал все звуки подлунного мира…
Все, кроме мурлыкающего голоса Бьянки:
— Эй, милый. — И Песцова погладили по щеке. — Не разыгрывай меня. Хорош тут изображать статую командора с веслом! Бросай-ка меч, бери котёл.
«Не меч это, женщина, это нож», — возвращаясь к реальности двадцать первого века, вздохнул про себя Песцов. Убрал под спальник священный, как выяснилось, подарок и отправился с Бьянкой на кухню. Было ему не то обидно, не то просто смешно. Только что чувствовал себя Победителем, Триумфатором, Великаном… а теперь тащит котёл. С объедками. Для оборотня. Ну не облом?
Вдвоём с Наливайко они ухватили остывший бак, легко подняли, не спеша понесли. Два пуда жратвы весомо бултыхались, издавая ароматы школьной столовой. Тихон презрительно тряхнул лапкой и отступил прочь, Шерхан проводил взглядом хозяина и вновь свернулся клубком, Бьянка хотела в Ниццу, и только Зигги некоторое время шёл следом, надеясь на подачку.
— Это не тебе, дурачок, — сказал ему Наливайко, и дауфман, облизнувшись, отстал.
Из палатки Опопельбаума неслось нечто странное, на разные голоса, — казалось, там очень крепко выпили какие-то люди.
Хриплый бас ревел:
Ди фане хох! Ди райхен дихт гешлоссен!СА марширт мит рухиг фестем шритт!Камраден, ди Ротфронт унд Реактьон ершоссен,Марширт им гейст ин унзерн райхен мит…[117]
Его перебивал тенор, полный горького веселья:
Штейн а миме, эйсти СуркеЭн нух up следирт а уркеЭндер урке шлепт ба up дec гельтЗи гейт аер, зи гейт айн…[118]
И тут же вступал баритон из тех, которых раньше называли правительственными:
Суровой чести верный рыцарь,Народом Берия любим.Отчизна славная гордитсяБесстрашным маршалом своим.Вождя заветам предан свято,Он счастье родины хранит,В руке героя и солдатаНадёжный меч, надёжный щит… [119]
— Олег, кушать подано, — испортила песню Варенцова. — Идите жрать, пожалуйста. Товарищ Опопельбаум! Большой физкульт-привет!
Вот он, бабский ум, вот она во весь рост, бабская доля. Кругом взрываются вакуумные бомбы, в перспективе конец света, а она для оборотня харч варит! По идее нужно хватать катули, брать ноги в руки, валить в резервный лагерь… В общем, метаться, точно курица с отрезанной головой. Только суета хороша разве что при ловле блох, и Оксана знала это лучше многих. Если Краев не дёргается, значит, так надо, ему видней. Он мудрый, надёжный, испытанный. Умрёт, но не подведёт. Да только ей, Варенцовой, он живой нужен. А если предстоит помирать, то уж вместе. Как он, так и она.
— Ему сейчас не до нас, — шёпотом отозвался Краев. — Поставьте бак у входа и уходите. Не оглядывайтесь. У нас кризис…
Да ещё и какой! Из палатки раздался короткий рёв, потом сопение, и разноголосицу увенчал ёрнический блатной козлетон:
Служили вы марксисту Мордехаю,У вас крысиный Троцкого оскал,Вы мать-Россию-родину загрызли,Для вас Иуда в жизни идеал…
Варенцова шарахнулась, попятилась, кое-как задавила смех и обратилась к народу:
— А не испить ли нам, братцы, чайку? С бочкой клубничного варенья и корзиной засохшего печенья?
Это выражение — про корзину и бочку — прижилось у неё с тех пор, как кто-то выразился таким образом о награде, назначенной органами за неё, дезертиршу.
К ней сразу подбежал Тихон, уважавший не только рыбу и колбасу, но и печенье, в особенности песочное. Глядя на кота, подтянулись Зигги и Шерхан: сейчас куски полетят, может, и им что достанется?.. Песцов, редко упускавший случай сунуть в рот что-нибудь сладкое, уже оглядывался в поисках кружек, но Бьянка тряхнула головой:
— Не могу, подруга, сейчас никак. Надо отлучиться — дела.
— Это что ещё за дела? — Песцов опустил руку с коробкой заварки. — Посреди ночи-то? Если вздумала свалить, так и скажи, я пойму…
«Ну хотя бы постараюсь…»
— Они суа ки маль и панc[120], — загадочно улыбнулась Бьянка. Быстро посмотрела на часы и сделала Песцову ручкой: — Чао! Я вернусь. К варенью и печенью. Ну и к тебе, конечно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Вычислитель. Орбита для одного - Александр Громов - Боевая фантастика
- Под звуки музыки - Олег Синицын - Боевая фантастика
- Блюз «100 рентген» - Алексей Молокин - Боевая фантастика
- Дорогой скорби: крушение Ордена - Степан Витальевич Кирнос - Боевая фантастика / Героическая фантастика / Периодические издания
- Поворот оверштаг - Влад Савин - Боевая фантастика
- Лев и ягуар - Елена Горелик - Боевая фантастика
- Русский бунт - 2030 - Александр Абердин - Боевая фантастика
- Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив - Боевая фантастика
- Клинок Белого Пламени - Анна Тьма - Боевая фантастика
- Я – Орк - Евгений Лисицин - Боевая фантастика / Попаданцы / Периодические издания / Юмористическая фантастика