Яркоглазая - Дэвид Кудлер

ошеломлен, что ему нужно было послать за официальными нарядами для генералов.

Госпожа Чийомэ хлопнула в ладоши, снова стало тихо.

— Хорошо, это решили. Мои лорды, идемте со мной в Главный зал. Это место давно не служило для суда, но мои женщины могут его подготовить, уверена. Миэко, прошу, помоги господам, — она кивнула на Токимацу и Итагаки. — Проследи, чтобы они относились к нашей бедной девочке с должным уважением, хотя, уверена, они так и сделали бы, — все стали расходиться, и она повернулась к Ки Сану. — Уверена, это последнее, о чем все думают, но нам все еще нужно кормить моих слуг и две армии. Ты справишься?

Наш повар оторвал взгляд от висящего трупа Маи.

— Ай, Чийомэ. Может, будет чуть позже, чем хотели бы отряды, но у нас осталось много еды с прошлого приема пищи, и мы сможем зажарить куриц. Идемте, девочки, Лунный пирожок.

Кумо и Торай тоже пошли за ним на кухню. Я зашагала следом, но госпожа Чийомэ остановила меня сухой ладонью на плече.

— Моя белочка, ты потребуешься как свидетель. Ты готовить не будешь.

— Снова, — буркнула Тоуми, но в этот раз была рада уйти на кухню.

Госпожа Чийомэ приподняла бровь и покачала головой.

— Рисуко, идем. Если мои гости будут наряжаться для роли судий, мне нужна твоя помощь, чтобы я выглядела внушительно. Миэко занята. Идем.

— Да, госпожа.

* * *

Госпожа Чийомэ не нуждалась в помощи. Я держала медное зеркало, пока она освежала белый макияж и наносила румяна. Потом я помогла ей надеть тяжелое шелковое кимоно — черное с узором со скрещенными ветвями ивы, вышитым золотой нитью. Над сердцем был белый диск Полной Луны.

Она оделась и повернулась ко мне.

— Скажи, Рисуко, что именно произошло?

Я вздохнула и описала все, что видела с момента, как покинула похороны, до момента, как ударила в гонг. Говорить было почти нечего.

Она сжала переносицу.

— И это не отвечает на вопросы о монахе.

— О, — монах. Я забыла о нем. — Думаю, он шпион. Наверное, для Ходжо.

— Да? — она издала смешок, звучавший сдавленно. — Почему ты так говоришь?

— Ну, — я старалась вспомнить мысли, которые казались ясными, пока я играла на сямисэне. — Он явно шпион. Иначе зачем ему список отрядов Такеды?

— Ему мог понравиться рисунок милых девушек? — она рассмеялась. — Нет. Думаю, ты права насчет этого. И почему для лорда Ходжо?

— Ну, — я посмотрела на ее карту, отыскала Полную Луну и посмотрела на север. — Сачи-сэнсей сказала, что у него акцент как из Устья, — я указала на точку, отмечавшую город среди оранжевых камней.

— Так и сказала?

Я кивнула.

— Она из провинции Арсенал, Чийомэ-сама?

— О, да. Я нашла ее там во время первых поездок за наемниками. Ее в Морском берегу, — она указала на маленькую точку на полуострове у Устья, — и Хоши в другой половине Темного Письма, на территории Уэсуги, — она указала туда, где армии Уэсуги были представлены желтым цветом на западе от нас. — Если кто и мог заметить человека из Арсенала, то это Сачи. Она сама — доказательство, что то, что ты — шпион и из провинции Арсенал, ты не обязательно работаешь на Ходжо Уджимасу.

— Точно, госпожа.

— Но твои догадки звучат убедительно.

Я посмотрела на провинции вокруг Темного Письма, где находилась Полная Луна.

— Уэсуги и Ходжо — союзники, госпожа?

— Ты так думаешь? Нет, Ходжо был нашим союзником, как и Имагава. Но когда Имагава стал падать, Ходжо стали биться с нами обоими и Уэсуги за провинции в центре Хонсю. Темное Письмо, конечно, и Дикие Высоты, — она обвела провинции пальцем. — Это как группа голодных собак, бьющихся из-за того, кто съест бедную белку, — она подмигнула мне. — Конечно, лорд Такеда — не собака, а тигр.

Я смотрела на камни, разложенные, как в разноцветной игре в го. Голова кружилась.

— Теперь, Рисуко, пока мы не спустились на суд, скажи: кто, по-твоему, убил бедную девочку?

«Маи», — подумала я, но, конечно, не сказала.

— Я не знаю, госпожа, — ответила я, но все еще думала о раннем подозрении. — Торай, повар лорда — он был в крови, госпожа.

— Да, — вздохнула она. — Я слышала твои обвинения, когда мы прибыли. Конечно, как он сказал, он разделывал куриц. Но зачем ему это делать? Ты видела их вместе?

Я подумала об этом. Ки Сан запрещал Маи и Шино входить на кухню, и Маи была изгнана в Убежище с убийства Торимасы — почти все время, пока Такеда были в Полной Луне. Я редко видела Торая вне кухни.

— Нет, госпожа, — я видела повара Такеды в Главном зале, и он говорил… — Я видела, как он говорил с монахом, госпожа.

— Хм. Да. Интересно, — она кивнула. — Идем, Рисуко. Пора получить ответы.

25 — Белый песок, белый снег

Мы спустились в Главный зал, который изменили Миэко и другие женщины. Столы сбоку сдвинули к стенам, главный стол накрыли, чтобы он служил как платформа, а все украшения — миски цветов, свитки на стенах и прочее — пропали.

И перед главным столом они сделали круг белого песка.

— Ах, молодцы, — сказала госпожа Чийомэ Миэко. — Давно этот зал не использовался для суда.

Миэко поклонилась.

— Спасибо, госпожа. Да. Семь лет.

— Да, — вздохнула Чийомэ-сама. — Я надеялась, что после того раза мы больше не будем проводить тут суд.

Я хотела спросить, что случилось семь лет назад, но двери зала открылись, и вошли два лорда, а за ними — их солдаты, не только офицеры, но и многие самураи и простые солдаты из обоих лагерей, как и куноичи. Португальский священник и Джолало скользнул к дальней стене у закрытых дверей кухни.

Лорд Такеда и лорд Матсудаира прошли к главному столу, к ним присоединилась госпожа Чийомэ. Они поклонились друг другу.

Я повернулась к двери, последними вошли Братишки, державшие монаха Джункейшо между собой, обмякшего, как мертвая курица.

Он был почти неузнаваем. Белое одеяние испачкала трава, грязь и, похоже, кровь. Наверное, его кровь. Он окинул зал взглядом, только это двигалось на его лице, покрытом грязью и травой, а еще — синяками.

Ладонь сжала мой локоть, потянула меня к центру зала, и я чуть не ответила (как прошлой ночью) жестокостью, но голос Сачи-сан, необычно серьезный, шепнул мне на ухо:

— Идем, Рисуко. Ты должна быть готова дать показания.

Ох. Я дам показания. Было плохо рассказывать лорду о том, что я видела, но делать это при всех…

Я поежилась.

Сачи сжала мой локоть