Психические убежища. Патологические организации у психотических, невротических и пограничных пациентов - Джон Стайнер

они основываются прежде всего на работе Филипа Веллакотта, оригинального филолога-классициста, известного своими переводами Эсхила и Еврипида (Vellacott, 1956, 1961, 1971). Его книга о драме «Царь Эдип» (Vellacott, 1971) была подвергнута яростной и даже уничижительной критике. Хотя некоторыми аргументами Веллакотта я не согласен, его основной подход я считаю чрезвычайно убедительным и информативным для меня как аналитика.

Разумеется, существует множество комментариев к пьесам Софокла, и более 300 психоаналитических работ, посвященных мифу об Эдипе (Edmunds and Ingber, 1977), которые я не буду пытаться осветить. В обширном исследовании Рудницкого (Rudnytsky, 1987) рассматриваются не только сами пьесы, но и то, как они повлияли на Фрейда. Книга Виннингтон-Ингрэма (Winnington-Ingram, 1980) может служить хорошим примером работы по греческой филологии, разделяющей ту классическую точку зрения, что Эдип не знал о том, кого он убил или на ком он женился. Более того, как и большинство ученых, он доказывает, что в Колоне Эдип наконец получает возможность осмыслить свалившиеся на него несчастья и благодаря страданию обретает героический масштаб. Так что перед лицом смерти отрицание Эдипом вины приходит в соответствие его статусу.

Важно отметить, что новый взгляд на эти пьесы ни в коей мере не направлен на то, чтобы заменить собой классический подход, следующий явному содержанию пьес. Однако я полагаю, что, как и в случае явного содержания сновидений, здесь можно рассматривать различные слои бессознательного и полуосознанного значения, существующие наряду с явным содержанием, которые придают глубину смыслу пьес и помогают нам понять то сильнейшее воздействие, которое они на нас оказывают.

Сюжет «Царя Эдипа»

Трагедия Эдипа начинается в тот момент, когда оракул Аполлона (Феба) сообщает Лаю, царю Фив, что его судьба – умереть от руки собственного сына. Чтобы избежать исполнения этого пророчества, Лай и его жена Иокаста прокалывают стопы новорожденного младенца и отдают его пастуху, чтобы тот оставил его умирать на близлежащей горе Киферон. Пастух сжалился над ребенком и спас ему жизнь, так что Эдип попадает в Коринфский царский двор, где считается сыном бездетного царя Полиба и его жены, царицы Меропы. Юношей он попадает на пир, где некто, выпивший лишку, предполагает, что он не сын своих родителей. Не удовлетворенный их заверениями, Эдип отправляется за правдой к Дельфийскому оракулу.

Оракул не говорит ничего определенного о происхождении Эдипа, но повторяет пророчество, ранее данное Лаю, и предупреждает Эдипа, что ему суждено убить своего отца и жениться на собственной матери. Чтобы избежать этого рока и спасти Полиба и Меропу, Эдип решает никогда больше не возвращаться в Коринф и, двинувшись в противоположном направлении, приходит к развилке трех дорог, где встречает повозку, перед которой бежит вестник, сталкивающий его с пути. В гневе Эдип нападает на глашатая, сидевший в повозке человек наносит ему удар, и в отместку Эдип убивает его и четырех его слуг; лишь одному удается бежать, и он возвращается в Фивы с печальной вестью. Эдип следует далее и, прибыв в Фивы, обнаруживает, что над городом тиранически властвует Сфинкс, удушающий каждого, кто не в состоянии разгадать его загадку.

Загадка такова:

«Есть существо на земле: и двуногим, и четвероногим Может являться оно, и трехногим, храня свое имя.

<…> Все же заметь: чем больше опор его тело находит, Тем в его собственных членах слабее движения сила».

Эдип принимает вызов и решает загадку, возможно, с той подсказкой, что слово «двуногий» звучит как «дипус», а его собственное имя, «Эдип», означает «опухшие ноги», отсылая к травме, нанесенной ему родителями. Его ответ: это человек ползает на четвереньках, будучи младенцем, ходит на двух ногах во взрослом возрасте и ковыляет, опираясь на клюку, в старости. Проиграв, Сфинкс кончает жизнь самоубийством, а благодарный город предлагает Эдипу корону, недавно потерявшую владельца, и королеву Иокасту, недавно потерявшую мужа.

Эдип правит Фивами семнадцать лет, пока на город не обрушивается несчастье – мор, и тогда снова обращаются к оракулу. В этот момент и начинается «Эдип» Софокла. Драма открывается тем, что народ умоляет Эдипа помочь городу, страдающему от мора. Здесь появляется брат Иокасты, Креонт, принесший от оракула долгожданное известие, гласящее, что город осквернен присутствием в нем убийцы Лая. Эдип клянется найти и наказать преступника и посылает за древним прорицателем Тиресием, чтобы тот указал виновного. Сначала тот отказывается это делать, но Эдип ведет себя ребячески оскорбительно, и Тиресий, разгневавшись, прямо говорит ему, что, во-первых, он, Эдип, и есть убийца Лая, и далее следует ясный вывод: он сын не Полиба и Меропы, как утверждает, а Иокасты и Лая. Значит, это именно он «страны безбожный осквернитель, <…> живущий в постыдном союзе с ближайшей родственницей»[12].

На эти обвинения Эдип отвечает еще более оскорбительно и начинает обвинять Креонта в заговоре с целью его, Эдипа, свержения. Входит Иокаста, Эдип внимает ее призыву и умеряет свой гнев. Когда Иокаста узнает, что Тиресий обвиняет Эдипа в том, что тот убил Лая, она успокаивает Эдипа, говоря, что пророчествам доверять не следует, и это ясно по пророчеству, данному Лаю. Оно, утверждает Иокаста, очевидно неверно, поскольку, во-первых, сын Лая был брошен на произвол судьбы, оставлен умирать, во-вторых, Лая на развилке трех дорог убили разбойники. Эдип обеспокоен и начинает выспрашивать у Иокасты подробности смерти царя. Кто его сопровождал? Как он выглядел? Кто принес известие о его смерти в Фивы? Затем, объясняя свое плохое предчувствие, он рассказывает о своем коринфском происхождении, сомнениях относительно родителей, о том, что сказал ему оракул, и, наконец, описывает, как убил человека на развилке трех дорог. Горе Эдипу, если он убил Лая! Однако свидетель утверждал, что Лай был убит бандой разбойников, и хотя на Эдипа указывает как будто неоспоримая улика, не исключено, что свидетель будет придерживаться своей версии о нападении разбойников, и все соглашаются не выносить приговора, пока тот не будет допрошен. Вопрос о родителях Эдипа также оставлен без внимания, несмотря на рассказ Иокасты о пророчестве, данном Лаю, рассказ Эдипа о пророчестве, данном ему, а также несмотря на неупомянутый факт, известный Эдипу и, безусловно, Иокасте, – шрамах на стопах Эдипа.

Все это раскрывается, когда прибывает пастух из Коринфа, объявляющий о смерти Полиба. Эдип и Иокаста радуются этой новости, словно она несет утешение, доказывая несправедливость пророчеств. Затем Эдип выказывает страх перед абсурдно маловероятной опасностью, что он еще может как-нибудь случайно жениться на престарелой царице Коринфа, и Иокаста снова пытается его успокоить. Коринфский пастух, очевидно, изумленный, что они столь далеки от истины, объясняет Эдипу его происхождение, – поскольку этот пастух и