Облюбование Москвы. Топография, социология и метафизика любовного мифа - Рустам Эврикович Рахматуллин

рок? Рок, частью действия которого была и смерть Луизы?Снова Пукирев

В Арбате неравный брак не стал центральной темой даже после Шереметева. Неравный брак, даже как невозможность, стал темой на Кузнецком. По примеру петровской Яузы, по свойству русско-западного пограничья.

Где бассейн Неглинной первый раз соприкасается с бассейном Яузы – над перекрестком Сретенских ворот Белого города – стоит церковь Успения в Печатниках (Сретенка, 3/27). Та, прихожанином которой был художник Пукирев и которая поэтому считалась церковью «Неравного брака».

Памятник другого неравного брака, шереметевский Странноприимный дом, стоит у той же водораздельной линии, у перекрестка Сретенских ворот Земляного города, где представляет Яузу. Странноприимный дом и церковь Успения в Печатниках равно напоминают о неравенстве в любви, объединяя этой темой смежные любовные пространства (наблюдение Геннадия Вдовина в беседе с автором).

Смерть Скобелева

25 июня 1882 года в номерах «Англия» на углу Петровки и Столешникова (место дома № 15/13), в постели куртизанки Ванды умер генерал Скобелев. Офицеры перенесли тело в гостиницу «Дюрсо» (угол Неглинной улицы и Театрального проезда, место дома № 2/3).

Искать ли смысл в таком конце? Не вспомнить ли, как под стенами вожделенного Константинополя было заключено перемирие с турками, позволившее русским офицерам… ходить в город.

Михаил Дмитриевич Скобелев на фото, сделанном в константинопольском квартале Пера

Именно так: не войдя в Константинополь, Скобелев ходил в него. А ведь взятие города есть брак, взятие города священного – священный брак. Что бы ни делал Скобелев в Константинополе, сделалась профанация. «Белый генерал» сошел с белого коня, спустился с высоты своей задачи.

Так не были на высоте задачи ни Россия, раздираемая внутренними голосами, ни либеральный император. Мало Аксакова и Достоевского для достижения подобной высоты.

«Припадок»

Мадемуазель Ванда неизбежна на Кузнецком. Чем выше по Неглинной, тем ниже любовь. И тем она дешевле. Публичными домами, отнесенными за линию бульваров, Кузнецкий профанировал свою публичность, предназначенность для встреч, усугубленную неравенством встречающихся. Именно на севере Москвы легализуется к исходу XIX века удел любви товарной. Переулки Каретного Ряда и Сретенки, по сторонам уже невидимой в трубе Неглинной, принадлежат периферии Кузнецкого Моста.

Из двух десятков этих переулков нарицательным стал Соболев, нынешний Большой Головин между Сретенкой и Трубной, прозрачно зашифрованный в «Припадке» Чехова литерами «С-в». Знаменитая строка «И как не стыдно снегу падать в этот переулок!» относится к нему. Падение – вот ключевое слово, объединяющее это восклицание с названием и фабулой рассказа.

Даже доходный дом Страстного монастыря (Малый Путинковский, 1/2) предоставлял, как принято считать, известные услуги. Выходящий боком на Страстной бульвар, дом отмечает ту границу, на которой товарная любовь не останавливалась, нет, но оставляла собственное жительство, перебираясь в гостиницы, вроде той самой скобелевской «Англии».

Еще в 1990-е годы имена «Тверская», «Уголок» имели нарицательную силу Соболева переулка.

Снова о доме с барельефами

…Пожалуй, дом с барельефами в арбатских переулках – пришелец с Неглинного Верха. Экстерриториальность дома Бройдо в Арбате выдает различие любовных ареалов города, их тем и интонаций.

И одновременно их связь. Дом с барельефами – анекдотическая перекодировка древнего «на Петровке на Арбате».

«Воскресение»

Заведение мадам Китаевой в романе «Воскресение» не адресовано.

Согласно обвинительному акту, «весь день накануне и всю последнюю перед смертью ночь Смельков провел с проституткой Любкой (Екатериной Масловой) в доме терпимости и в гостинице «Мавритания»». Гостиница с таким названием существовала, а часть ее строения и ныне существует в Петровском парке (Петровско-Разумовская аллея, 12).

Географически Петровский парк принадлежит верховьям Пресни и Ходынки, но отсечен от соименных им районов Петербургским трактом, отмежеван его широкой полосой к Неглинному Верху.

Бутырская тюрьма, в которой содержалась Катюша Маслова, стоит на Дмитровской дороге (Новослободская, 45), в бассейне верхней Неглинной.

Между Бутырками и «Мавританией» лежит Нижняя Масловка; не отсюда ли фамилия Катюши?

Можно сказать, Катюша балансирует на грани Пресни и Неглинной, заступая ее в обе стороны и падая.

Брюсов, Петровская, Белый

Вообще, любовь Кузнецкого Моста трагичнее арбатской. И тем трагичнее, чем ближе к декадансу.

Говоря словами Нины Петровской, она и Брюсов семь лет влачили свою трагедию по всей Москве, по Петербургу и по разным странам. И все-таки это история с Неглинной. Валерий Брюсов жил в те годы на Цветном бульваре, 22 (недавний снос и новодел). Для Брюсова Петровская бросила мужа. Андрей Белый снова вписал ее любовь в треугольник. В романе Брюсова «Огненный ангел» все трое выведены под масками XVI века.

14 апреля 1907 года на лекции Андрея Белого в Политехническом музее Петровская стреляла в Брюсова; оружие дало осечку.

Валерий Яковлевич Брюсов

Нина Ивановна Петровская

…Музей стоит на москворецком склоне, у самой грани водораздела с Неглинной. Однако что-то отчуждает его от Покровки и приобщает к области Кузнецкого Моста. Все же древнейшей, чем Лубянка, версией водораздела была ростовская дорога от Ильинских, а не от Никольских ворот Китай-города: Лучников переулок, переходящий в Златоустовский и далее в Милютинский. На карте видно, что Политехнический становится на грань водораздела. Лицом музея стала третья строительная очередь с фасадом по Лубянской площади, оконченная словно бы под выстрел Нины, в том же 1907 году.

Тройное самоубийство

Три с половиной года спустя в доходном доме на Большой Дмитровке, 9 был сделан другой знаменитый декадентский выстрел. Покончил с собой молодой магнат Николай Лазаревич Тарасов, меценат театра «Летучая мышь», деливший квартиру с другим основателем театра, Никитой Балиевым.

Надгробие Николая Тарасова работы Николая Андреева.Установлено на Армянском кладбище. Фото 1911

Тарасов был влюблен в жену магната Грибова, которая предпочитала и ему, и мужу некоего