Икосаэдр - Андрей Валерьевич Скоробогатов

девушку за минут пять, Ирина обернулась. На лице были испуг и удивление.

— Выведи меня отсюда, Ира. Ты можешь, я знаю!

«Внучка» покачала головой, затем махнула рукой в сторону избушки.

— Нет, я не вернусь туда! Отведи меня обратно, в сибирский лес.

Девушка постояла ещё недолго, затем повернулась и побежала вперёд по тропинке. Бим залаял.

— Не бойся, я ничего тебе не сделаю, — сказал Ваня и бросился её догонять. — Просто приведи меня домой, на Землю!

«Внучка» снова остановилась, хмурясь, затем схватила Ивана за руку и быстро повела по тропинке.

— Ира, спасибо! — крикнул он. — Я знал, ты поможешь мне. Знал, что поможешь…

Они долго шли вперёд, девушка вела солдата, пока не вывела из леса.

Впереди, на сколько хватало глаз, простирались ледяные просторы замёрзшего океана. Со стороны моря дул пронизывающий ветер, и Быков поднял воротник. Ирина взошла на узкую скальную площадку, возвышавшуюся над замёрзшим берегом.

— Так ты не с Земли⁈ Ты пришла с того берега по льду? — через ветер прокричал Иван.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Тогда как же? — спросил бывший солдат. — Откуда ты?

Ирина махнула рукой в сторону моря. Ваня всмотрелся в линию горизонта — далеко на востоке, за морем, высились снежные горные пики.

— Там люди? Много людей? — спросил Быков.

Девушка кивнула.

— Отведи меня туда! За тобой должны прилететь?

«Нет».

— Тогда как?

«Внучка» развела руками, показывая, что ничего не может сделать, затем помахала землянину и бесследно растворилась в зимнем воздухе.

7.

На четвёртый день от Ваниной простуды не осталось и следа, и Савельев с Быковым пошли на зайцев. Иван-младший уже основательно подзабыл охотничье ремесло — он охотился всего пару раз, ещё до армии, со своим дядей из деревни. Тем не менее, Быков застрелил одного, а всего добыли троих. Тушёная зайчатина получилась великолепной.

Остаток дня он слушал музыку из странного плеера, принесённого Ириной. Там была только инструментальная музыка, живая, сыгранная на клавишных. Около сотни совершенно разных по настроению композиций — быстрых и боевых, медленных и атмосферных. Непривычная, но Быкову нравилось — в отсутствии телевидения и радио это казалось отличным развлечением. Дед про вторую попытку побега даже не заикался, весь день читал какие-то книги из сундука — странные книги, пустые обложки, без заголовков и форзаца. В основном это была классика девятнадцатого века — Гоголь, Достоевский, Тургенев. Савельев сказал, что это Ирина попросила напечатать, хотя откуда на другой планете могли знать про земную, российскую классику оставалось неясным.

Вторая смена подкралась незаметно, Ваня даже забыл, что ему снова предстоит стрельба из ложечек. Снова поставили абсурдный и загадочный треугольник из лопат. Снова взошли три луны. Снова над островом распахнулось зеркальное небесное озеро.

— Представь, что ты не шарик сбиваешь, а муху газетой давишь, — посоветовал Иван Филиппович. — Прихлопнул, по стенке размазал её и на пол стряхнул. Так же и тут. Просто, без напряга, как газетой, понимаешь? Первую ложечку тебе даю.

— Хорошо. А почему они всегда только здесь это… окно открывают?

— Они, как говорил мне мой учитель, по-другому не могут. Всего в нескольких местах по планете. Потому здесь избушку и поставили.

— У вас был учитель? Вы мне не рассказывали…

— Потом, — оборвал его Савельев. — Первый вылетел, лови его!

Иван сосредоточился. «Раз это действительно возможно, раз у деда это получается, то почему я не могу? — подумал он. — С другой стороны, если мы мало собьём, то Ирина не придёт, дед говорил… А, какая разница…»

Первый светящийся шарик, как и в прошлый раз, двигался медленно. Иван-младший совместил дырку в ложке с его контуром и дёрнул ложку вниз, машинально, без особых усилий. Шарик отклонился от своей траектории, но не упал.

— Эх, зараза, это ты зря. Сейчас они все сюда могут полететь.

— Как сюда⁈ — испугался Ваня.

— А так. Они как осы, у них поведение не человеческое. Если не до конца сбить, они нас засечь могут и полететь роем, у меня такое пару раз поначалу было. Я уж тебе не говорил, чтобы не пугать.

Летающий объект повернул в сторону избушки. Он постепенно рос в размерах, превращаясь из небольшого пятна в крупный аппарат с различимыми деталями — Ваня увидел обручи, из которых состоит шар. При таком расстоянии он никак не меньше тридцати метров в поперечнике… Неожиданно серебристое поле, создаваемое «треугольником», стало озаряться вспышками. Из пятна появился второй аппарат.

— Стреляет, — проговорил Савельев, усмехнувшись, и достал свою ложку. — Ты первую-то выбрось, она уже не рабочая.

— Он… он может пробить треугольник?

— Да нет, вряд ли, — сказал дед и махнул ложкой. Шар упал на окраине поля, спустя пару мгновений послышался гулкий взрыв. — У тебя, кстати, почти получилось. Ты только засомневался в последний момент, вот и не сбил до конца. Давай я пока сам, а под конец ты.

— Хорошо.

Пилоты аппаратов, похоже, видели своего упавшего соратника и летели в его сторону, прямо на опушку. Савельев расправлялся с ними, как с насекомыми — он, похоже, и относился к этому не как к битве с неведомым противником, а как к приятному развлечению. Летающие объекты падали за лесом в океан, а на снег летели погнутые ложки — теперь это казалось Ивану таким простым и естественным, что его стало клонить ко сну. Через минут двадцать шары прекратили попытки расстрелять избушку и стали пытаться улететь прочь от пятна.

— Поняли, что не поможет, и бегут, — Савельев довольно пригладил бороду.

— А почему нельзя поставить несколько стрелков? — неожиданно подумал Ваня. — Ведь тогда можно было бы сбивать все, если одновременно.

— Положено так, — сказал Иван Филиппыч. — Всегда так было, стрелять должен один. Бери вот лучше ложку, следующий — твой.

Из пятна выплыл большой зелёный шар. Он был в два раза крупнее, чем первый аппарат, который упал на поле. Иван поднял ложку и совместил шар с отверстием. Хотелось спать, в голове не осталось никаких мыслей, шар стал крохотным, как будто целиком помещался в отверстии. Ваня зевнул и, не раздумывая, опустил руку.

Зелёный шарик погас и упал за лесом.

8.

Быков проснулся от шума за окном. Ещё было темно, он накинул бушлат и вышел на улицу.

В предрассветной мгле над полем слышался стрёкот лопастей, лучи прожекторов носились в