Конвой PQ-17. Смертельная битва в Северной Атлантике - Дэвид Ирвинг

В то время, когда транспорт «Дэниел Морган» бомбили Ю-88 из авиагруппы КГ-30, на сравнительно небольшом от него удалении подвергся атаке другой американский транспорт — «Хоному», который вез 7500 тонн груза, состоявшего из легированной стали, танков, амуниции и продуктов питания. К нему подходил на своей U-334 капитан-лейтенант Хилмар Симон, подготовив к выстрелу носовые торпедные аппараты номер один, два и четыре. Корабль представлял собой почти идеальную для подводника цель: шел с постоянной скоростью в 10,5 узла и противоторпедного маневра при движении не осуществлял29. U-334 двинулась ему наперерез и в 3 часа дня 5 июля притаилась в засаде у него на пути. Чтобы выстрелить, Симону нужно было только дождаться, когда транспорт войдет в зону действия его торпедных аппаратов. В 3.28 дня, когда ничего не подозревающий «Хоному» шел на расстоянии каких-нибудь 1300 ярдов от субмарины, Симон, поймав его силуэт в перекрестье перископа, выпустил по нему одновременно три торпеды. Гидроакустик Симона следил за движением торпед по шуму их винтов на протяжении шести минут, после чего сделал вывод, что торпеды прошли мимо. Тогда Симон быстро развернулся к транспорту кормой и в 3.36 ударил по «Хоному» из кормового торпедного аппарата30. Сразу же после этого из корпуса судна в районе трюма номер три вырвался столб коричневого дыма, а нос корабля основательно просел. После того как отгремел взрыв, гидроакустик U-334 снова уловил шум винтов, который принадлежал ее же собственной торпеде, выпущенной из кормового аппарата. Это означало, что «Хоному» торпедировал не Симон, а кто-то другой. Через несколько минут прогрохотал второй взрыв, и весь корабль окутался огромными клубами пара и дыма.

Вторая попавшая в «Хоному» торпеда поразила его в трюм номер четыре, отчего транспорт начал разламываться надвое. Тридцати семи морякам удалось избегнуть смерти, спустить шлюпки и отойти от тонущего судна. Среди спасшихся был и капитан Фредерик А. Стрэнд. Однако девятнадцать членов экипажа пошли на дно вместе со своим кораблем31. Как только несчастный «Хоному» с разрушенными надстройками и остановившимися двигателями скрылся под поверхностью воды, чтобы, пронизав ее почти четырехсотметровую толщу, найти себе последний приют на морском дне, на некотором расстоянии от утонувшего корабля стали одна за другой всплывать выкрашенные серо-голубой краской немецкие подводные лодки. Две из них — U-334 и U-456 — всплыли довольно близко от плававших на воде огромных пятен солярки и обломков кораблекрушения, в то время как третья субмарина — возможно, U-88 — вынырнула на поверхность на расстоянии четверти мили от места гибели судна. Как выяснилось, смертельные удары по транспорту нанесла U-456 капитан-лейтенанта Макса Мартина Тейхерта32. Тейхерт подвел свою субмарину к спасательным шлюпкам с «Хоному» и приказал его мастеру, капитану Стрэнду, подняться на борт, взяв его таким образом в плен. Что же касается остальных членов команды, то немцы, осведомившись, достаточно ли у них пресной воды, передали им завернутый в фольгу хлеб и несколько жестянок с консервированным мясом. Потом немецкие подводники поставили американцев в известность, что через несколько дней их подберут германские эсминцы. Задав Стрэнду несколько вопросов относительно «Хоному» и его груза, Тейхерт передал Шмундту следующее сообщение: «В 3.30 в точке АС.2937 потоплен транспорт „Хоному“, водоизмещением 6.977 тонн. Груз: танки и запчасти к ним. Корабли эскорта потеряны в тумане»33. После этого немецкие субмарины в надводном положении двинулись на восток. Оставшиеся на шлюпках люди различали их силуэты еще на протяжении как минимум полутора часов. Капитан-лейтенант Симон по громкоговорящей связи обратился к своему экипажу и заявил, что следующий транспорт они будут атаковать в надводном положении.

Перед тем как «Хоному», получив два торпедных попадания, пошел на дно, его радист ухитрился послать в эфир три сообщения об атаке субмарины и напоследок дал свои координаты26. В северном квадрате эти сигналы перехватил корабль ПВО «Позарика», который продвигался вдоль кромки паковых льдов на восток34. Когда разбудили капитана Лоуфорда, он прочитал сообщение и решил, что идти на юг, чтобы подобрать уцелевших членов экипажа транспорта, не представляется возможным. В конце концов, он не мог подвергать риску находившихся под его командой триста моряков, чтобы спасти тридцать или сорок. Да и удастся ли вообще их найти из-за стоявшего на море тумана?

После сообщения с «Хоному» сигналы бедствия с пометкой «воздушная атака» или «атака субмарины» стали поступать со всех сторон. Командир корвета «Лотус» предложил создать из их трех кораблей мобильную боевую группу и направиться на юг, чтобы помешать избиению незащищенных транспортов со стороны бомбардировщиков и подводных лодок. Капитан Лоуфорд отверг эту идею: «Я обдумывал сложившуюся ситуацию на протяжении получаса и пришел к выводу, что приказ о рассредоточении конвоя был дан для того, чтобы корабли конвоя не попали в расставленную немцами ловушку. В этой связи я полагаю, что мы и впредь должны придерживаться отданного Адмиралтейством приказа».

Положение одиноких транспортов иначе, как отчаянным, не назовешь, и большинство их мастеров не раз уже задавались вопросом, как быть дальше. С одной стороны, они были ответственны за жизни членов своих экипажей, с другой — обязаны были исполнять свой долг перед нацией. Перед тем как транспорты отошли от берегов Америки, каждый мастер получил меморандум от представителя военно-морского флота, где проводилась мысль о том, что о сдаче врагу не может быть и речи.

1. Соединенные Штаты проводят в настоящее время решительную политику, исключающую сдачу американского судна врагу.

2. Всякий американский корабль или судно обязаны защищать себя силой оружия, маневром и всеми иными, имеющимися в их распоряжении средствами, до последней возможности. Если, по мнению мастера, захват судна врагом неизбежен, он обязан затопить судно. Для этого необходимо открыть кингстоны в трюмах и в машинном отделении, а также принять все другие меры, включая подрыв или поджог судна, чтобы обеспечить его уничтожение.

3. В случае, если мастер по той или иной причине освобождается от командования судном, он обязан передать этот меморандум своему преемнику и взять у него расписку в получении документа35.

Однако игра в кошки-мышки, которую затеяли с транспортами германские субмарины, слишком сильно сказывалась на нервах мастеров, чтобы они могли в точности придерживаться слова и буквы выданного им меморандума. Нечего и говорить, что рассредоточение конвоя и поспешный отход кораблей эскорта этому также не способствовали. Офицер вооруженной охраны транспорта типа «Либерти» «Сэмюэль Чейси» в своем рапорте так описывает случай выплеска чрезмерного напряжения, которое испытывали на кораблях конвоя люди, предоставленные своей судьбе:

«5 июля в 7 утра мы заметили далеко за кормой черную точку, которая все увеличивалась в размерах и в 8.45 приобрела очертания подводной лодки. Она догоняла нас в надводном положении, а потом стала по широкой дуге обходить с правого борта. Примерно в 10 утра она погрузилась и исчезла из виду. Шедший на горизонте транспорт — мы предполагаем, что это был „Дэниел Морган“, — тоже, по-видимому, заметил лодку, так как изменил курс и двинулся в северном направлении.

В 10.30 утра в положении 75° 44 мин. северной широты и 37 градусов восточной долготы капитан дал команду застопорить двигатели и приказал экипажу собраться у спасательных шлюпок. В 10.45 все шлюпки были спущены и отошли от корабля на расстояние около 600 ярдов…»

Удивительное дело! Германская подводная лодка даже не попыталась атаковать оставленный экипажем огромный транспорт, едва заметно покачивавшийся на легкой волне. Экипаж, прождав в шлюпках два часа и так и не дождавшись ни взрыва, ни появления немецкой «призовой команды», решил вернуться на борт. Мастер, старший офицер и группа инженерного обеспечения первыми поднялись на корабль, развели пары, а в 2 часа дня, подняв с поверхности моря паровыми лебедками шлюпки с экипажем, продолжили плавание. Интересно, что «Сэмюэль Чейси» оказался одним из немногих транспортов, которые дошли до места назначения, не получив никаких повреждений.

В другом квадрате Баренцева моря над другим американским транспортом — «Алкоа Рейнджер» — долгое время кружил немецкий самолет: то ли определял его координаты, то ли наводил на него подводную лодку, то ли примеривался, как с минимальным для себя риском его атаковать. И у мастера Хьялмара Кристофенсена, который, кстати сказать, имел звание лейтенант-коммандера вспомогательных сил флота США, не выдержали нервы. Несмотря на то что «Фокке-Вульф» своих агрессивных намерений никак не демонстрировал и даже ни разу их не обстрелял, Кристофенсен приказал спустить развевавшийся на корме большой звездно-полосатый флаг Соединенных Штатов — то есть совершил деяние, именующееся на международном дипломатическом языке «актом полной и безоговорочной капитуляции». После этого Кристофенсен приказал команде сесть в шлюпки и оставить судно36. Судьба груза — а он вез 7000 тонн броневой стали, пшеничную муку и 19 танков, которые размещались на верхней палубе, — его, похоже, ни в малейшей степени не волновала. В его оправдание можно сказать только то, что «Алкоа Рейнджер» был наименее защищенным судном из всего каравана PQ-17 и имел на борту всего четыре легких пулемета, так что отразить воздушное нападение ему вряд ли бы удалось. Но как бы то ни было, после спуска флага немецкий самолет неожиданно улетел, после чего командование кораблем взял на себя второй офицер, который велел флаг поднять, а мастера Кристофенсена арестовать и посадить в трюм. Просидев некоторое время в холодном трюме, мастер, что называется, «очухался», справился с овладевшей им паникой и несколько позже снова взял командование на себя.