Конан – изменник - Леонард Карпентер

Сразу вслед за тем он зарубил второго копейщика, снеся ему полголовы могучим ударом секиры.

Между тем клинок Друзандры нашел незащищенное место в кольчуге второго солдата с мечом. Тот обвис в смертельной слабости и опустился на землю. Вот еще один копейщик пришел на помощь своим товарищам. Но тут еще одна осадная лестница коснулась стены, и стражники начали озираться в панике, ибо мятежники лезли на стену со всех сторон.

Конан и Друзандра помчались вперед, освобождая пространство для новых лестниц. Теперь поднялась еще одна лестница, и еще одна. Все больше атакующих нападало на защитников города и оттесняло их на улицы. Скоро Конан был уже неподалеку от башен и ворот.

Позади него вновь поднялся крик. Металлическая дверь раскрылась, и ворота выплюнули целую толпу горожан, вооруженных мечами и дубинами. Когда они увидели зелено-серебряный щит барона Стефани, который держал Конан, они закричали:

— Стефани! Да здравствует барон! Долой Ивора!

И беспорядочная толпа устремилась к городским воротам. Конан видел, как в утреннем солнце сверкают мечи.

— Мятежники атаковали. Они вооружены! — крикнул он Друзандре, которая как раз заколола своего противника, размахивавшего секирой у нее под носом. Затем киммериец выбрался из сумятицы боя, и его место заняла одна из подруг Друзандры.

Он отыскал Бильхоата, который как раз спрыгивал с осадной лестницы.

— Лейтенант, вели доставить сюда Стефани! Пусть барона поднимут на стену, чтобы его приверженцы могли его видеть. Но хорошенько защищайте барона Стефани!

— Будет сделано, Конан!

Старый солдат (а некогда вор) бросил взгляд на лестницу, по которой карабкались вверх бесчисленные наемники.

— По крайней мере, я попытаюсь.

Он хотел добавить еще что-то, но, когда он снова поднял глаза, Конан уже исчез.

Он возвратился к Друзандре и Ариэль, которые беспощадно гнали врага по стене.

— Поддайте жару, сестры меча! — крикнул он. — Защитники стягиваются в башни!

Так оно и было. Люди в серых униформах теснились в прочных, обитых медью воротах, которые закрывали вход в башню со стороны стены. Два солдата бросились бежать от женщин, потому что опасались, как бы их боязливые товарищи не захлопнули эту дверь у них перед носом.

Тогда, к великому удивлению всех присутствующих, Конан бросился бежать вперед. Башня осыпала его стрелами, но он закрывался своим поднятым щитом. Он ловко уклонился от меча раненого часового, который пытался нанести ему удар по ногам. Затем, под ликующие вопли наемников, он нашел свободное место у стены. Он соскочил со стены и помчался к двери.

Когда защитники башни увидели его, они навалились на тяжелую створку двери, чтобы поскорее закрыть ее. Хотя Конан был уже близко, не было никакой надежды, что он подоспеет к двери вовремя.

Тогда киммериец, испустив громкий боевой клич, метнул свой топор.

Но не в людей. Клинок впился в древесину между медными пластинами, которыми была обита дверь, и не позволил захлопнуть створку. Один из солдат выскочил вперед и хотел выдернуть топор. Но киммериец уже выхватил меч и устремился в атаку.

С вершины башни свистели стрелы, так что искры летели из камней. Это было сущее чудо, что они еще не сразили Конана и не задели того королевского солдата, который бешено отбивался от наседающей на него Друзандры. Когда он рухнул на землю, его товарищ хотел было убежать. Но меч Ариэль рассек ему горло. И вот дорога к башне свободна для атакующих.

Между тем меч Конана пригвоздил солдата к двери. Разъярившись во время боя, киммериец с трудом выдернул свое оружие. Затем с громким звоном клинок выпал из его руки. С верхушки башни на него упал огромный булыжник, который лишь на волосок не попал ему в голову и раскололся на каменных плитах у него под ногами. С варварским криком поднял Конан этот камень и швырнул его в открытые ворота. Оттуда донеслись вопли ужаса.

И вот Конана обступил целый лес мечей. Его боевые товарищи вместе с ним устремились в двери башни, под арку.

Когда воины один за другим ворвались в темную башню, там поднялся оглушительный шум. Самое яростное сопротивление оказывали мятежникам возле винтовой лестницы, ведущей на вершину башни. Но Конан пробился вперед, растолкав внизу солдат, и бросился туда, где огромный ствол дерева запирал городские ворота.

— Я с тобой, киммериец, — заявила Друзандра, кашляя возле его плеча. — Битва там, на верху, мне вовсе не по вкусу. Я ненавижу, когда мне наступают на пальцы.

Ариэль тоже пошла с ними. Они остановились перед городскими воротами.

— Кром! Довольно толстая заноза. Клянусь моим мечом!

Конан рассматривал засов, который представлял собой четырехугольный, тщательно отесанный ствол. Оба его конца были надежно закреплены в стенах башен по обе стороны от ворот. Всем своим весом навалился он на замок с одного из концов. Огромная балка застонала, но не было заметно, чтобы она подалась.

— Позволь мне попробовать мои силы! — предложила Друзандра и дернула металлическое кольцо, торчащее из стены. Замок тотчас же упал на землю.

Конан побагровел, однако нашел в себе силы равнодушно пожать плечами:

— Если ты ничего не станешь болтать по этому поводу, то я тоже не буду хвастаться об одном киммерийском парне, который первый залез на стену.

— Но ведь это был не ты, готова спорить, — подмигнула ему Друзандра. — Ладно, это я могу рассказать.

Оба рассмеялись и отправились открывать ворота.

Снаружи донеслись крики и удары копыт. Осаждающие поняли, что происходит. Наемники устремились в открытые ворота. Конан видел, как на другой стороне площади собираются гвардейцы Ивора. Они вышли из второй башни и пробились на улицы города. Конан подошел к небольшому зданию таможни у входа в город.

— Аки Вадсай! — крикнул он всаднику, который первым въезжал в город. — Преследуй их! — он указал на беглецов. — Расчистите дорогу к дворцу!

Воин пустыни кивнул и указал своим людям направление удара.

Конан оставил Друзандру, которая собирала своих женщин. Он пробился сквозь тесные ряды солдат и раздавал приказы офицерам, веля вновь готовить осадные лестницы. Вскоре некоторые вышли из города, чтобы пронести сквозь ворота длинные лестницы. В этой работе мятежники, барона Стефани принимали даже более деятельное участие, нежели наемники.

Конан видел, как Зено занимает позицию с дюжиной людей, вооруженных топорами. Почему-то они расположились поблизости от кабаков на площади.

— Я приказал им разбить там все бочки с пивом и вином, — сообщил Зено киммерийцу.

Тот кивнул и с сожалением оглядел пестро размалеванные стены кабаков.

— Ах, какая жалость!

— Но, Конан, мы же не хотим, чтобы люди нажрались как свиньи перед решающей битвой и атаковали дворец в пьяном безобразии!

— Да, мудрая мысль. — Конан ударил рыжеволосого офицера по плечу и добавил: — А я так лучше дерусь, когда я пьян. Но, возможно, наши парни переносят это не так хорошо, как я. Так что за работу.

Конан пошел дальше. Тут он увидел, как люди Виллезы разбивают дверь магазина шелковых тканей скамьей, вытащенной из одного из кабаков. Незаметно Конан подошел ближе и могучим пинком отбросил импровизированный таран, так что двое мародеров рухнули на землю. Наставив на подбежавших солдат боевой топор, который он подобрал в башне, Конан лишил их всякой охоты нападать.

— Был приказ не грабить город! Ваша добыча ждет вас во дворце, а дворец стоит вон там!

Люди испуганно отшатнулись от него. И вот первую лестницу уже проносят по площади.

— Сюда, по этой дороге! — крикнул он, взмахивая щитом барона Стефани. Затем он побежал по знакомому пути в сторону дворца.

Но улица круто поднималась вверх, к тому же она была узкой. Очень скоро ее затопили солдаты, так что некоторые бросились бежать по боковым переулкам, чтобы быстрее добраться до цели. Длинные осадные лестницы также загораживали дорогу. Солдаты беспорядочно протискивались мимо. Но хуже всего было то, что лошади скользили на гладких камнях мостовой, что представляло дополнительную опасность.

Один поворот узкой улицы был таким крутым, что лестницу пришлось поднять вертикально. Конан лихорадочно погонял людей:

— Быстрее, парни! Шевелите своими несчастными задницами! Проклятые узкие улицы! Лучники, пропустите вперед копейщиков. Эй, Эйнар! Иди вверх по переулку и доложи мне, что увидишь у дворца.

У Конана было такое чувство, что полдень давно миновал. И вдруг к нему подошел Зено. Широкое залитое потом лицо лейтенанта было мрачным. На нем было написано полное отчаяние.

— Если я правильно понял, Конан, стены дворца более высоки и отвесны, нежели стены города.

— Да, это так. Но перед дворцом тесно сгрудились дома. Я сам как-то ночью забрался туда по крышам, когда нас предали. Лестниц хватит.