Конан – изменник - Леонард Карпентер

Остальная часть кофийской армии, видимо, последует именно этой дорогой, когда будет отдан приказ начать штурм.

— Итак, последняя битва, — сказал барон Стефани, обращаясь к Друзандре. — Вместо того чтобы рассеяться по всем четырем сторонам света, наша сила, собранная в кулак, сойдется с вражеской армадой. О большем я и мечтать не смел.

Конан хлопнул его по плечу:

— И сражаться мы будем на знакомой нам местности, которую сами же и выбрали, — добавил он.

— Видишь того, на серой лошади? — Друзандра показала вниз, в каньон. — Вон там, под знаменем, среди других верховых. Это принц. Клянусь моей кобылой.

Конан бросил взгляд вниз, на всадника, скачущего под пурпурным знаменем. Раздвоенные "языки" штандарта хлопали на ветру. Он был согласен с Друзандрой.

— Да, это Ивор! Чтоб его боги пожрали! Этот легион, должно быть, перешел в Тантизиум через день после того, как мы пытались штурмовать город,

— Страбонус сейчас совершенно поддерживает своего племянника. Семья опять объединилась. — Стефани поглядел из-под ладони на дорогу. — Но самого короля что-то не видать.

— К сожалению, — добавил Конан.

— А что это они такое тащат через горы? — спросил Стефани. — Какое-то осадное устройство?

Конан увидел арбу, скрытую черным покрывалом. Ледяные мурашки побежали у него по спине. В сиянии полуденного солнца странный предмет напоминал похоронную колесницу. Правда, внутри смутно виднелась фигура возницы.

— О да, это осадное орудие, — спокойно сказал Конан. — Самое смертоносное из осадных орудий, какое я только знаю.

Известие о появлении арбы Агохофа распространилось среди осажденных с быстротой молнии. Многие подходили посмотреть, как ее тащат по дну каньона.

— Колдун! А я думал, ты убил его, киммериец! — Жирная физиономия Виллезы была бледной. Глаза его неотрывно следили за зловещей черной повозкой.

— Если Конан его и убил, то эта потрясающая новость еще не доползла до тугодумного колдуна, — заметила Друзандра.

Конан с трудом оторвал глаза от зрелища.

— Что вы тут столпились и глазеете? Нам нужно думать об обороне, хватит болтать языками. — И он пошел к солдатам. — Эй, вы! Марш за работу! Если вы псы войны, то нечего рассиживаться и блох ловить. Больше камней! Марш на скалы! Скоро будет жарко.

Испуганные люди кинулись работать.

Вскоре после полудня весь каньон уже кишел солдатами. Теперь он будто порос пурпурным клевером. Среди этого "луга" протекали два серебряных журчащих потока, которые соединялись в центре и уходили сквозь узкую горловину. Над толпой солдат, ощетинившихся копьями и наконечниками копий, высились скалы. По склону дальней горы уже подтягивался обоз — мулы с подвешенными с обеих сторон большими круглыми корзинами. Осаждающие организовали наблюдательный пункт на горе прямо напротив плато, откуда разведчики могли посылать сигналы серебряными зеркалами своим предводителям, расположившимся на дне каньона.

— Сколько насчитали? — спросил Конан.

Его загоревшее на солнце лицо блестело от пота, когда он подхватил бурдюк и опрокинул себе в глотку, чтобы утолить жажду.

— Семь с лишним тысяч, по последним сообщениям, — сказал Стефани.

— Хм. — Киммериец вылил остатки воды на гриву своих черных волос. — Удивляюсь, почему они не начали свой праздник. Что, ждут, пока мы им тут спляшем? У меня кое-что припасено, несколько па.

За его спиной несколько солдат подтаскивали катапульту. Они уже клали на нее тяжелый камень. Возвысив голос, Конан начал на них кричать:

— Так, сюда! Ставьте сюда, на каменный приступок! И давайте пошевеливайтесь! Смотрите не придавите себе ноги!

По указанию Конана это орудие было установлено так, чтобы оно смотрело на ближайшую скалу у основания плато, где, вероятнее всего, и была спрятана повозка Агохофа. Несколько поодаль от нее принц и кофийский военачальник чего-то ждали, сидя на лошадях. Они раздавали приказы курьерам и младшим офицерам.

Конан смотрел, как заряжают катапульту.

— Так! Отводите руку дальше, еще ниже, еще ниже! Нам придется бросать камни на максимальное расстояние! Хорошо. И привяжите ее двойным ремнем. Зарядим ее для начала круглым камнем, чтобы проверить, насколько далеко она стреляет.

Наемники последовали этим указаниям.

Ударом меча Конан перерубил ремень, и камень с воем полетел вперед под одобрительные вопли наемников. Но он пролетел совсем небольшое расстояние. Он упал, разбившись среди обломков скал, у нижнего склона плато. Атакующие даже не заметили его. Затем они швырнули горящий шар, но и он улетел не дальше. Ярко мелькнув в воздухе, он бесследно канул за утесом. Еще несколько попыток были такими же тщетными и бесполезными.

— Здесь от этой штуки пользы мало! — махнул Конан наемникам. — Давайте-ка оттаскивайте ее назад, к проходу, там от нее будет больше толку. Давайте пошевеливайтесь!

Он встал на краю утеса, задумчиво созерцая разворачивающуюся внизу картину и поглаживая подбородок.

— Там их не достанут наши луки.

— Черт возьми, жаль, очень жаль, — добавила Друзандра. — Потому что вон там, внизу, бродит живьем самая главная наша цель.

Действительно, из черной, как ночная тьма, повозки медленно показалась одетая в темное фигура. Тонкий, высокий, неуклюжий на вид, отбрасывающий черную тень на скалы… Ни у кого не возникло никаких сомнений. Агохоф! Он медленно двинулся прочь от повозки. Возле него семенили слуги, однако держась на почтительном расстоянии. Верховые офицеры тронули коней и двинулись ему навстречу.

Однако Конану показалось, что он замечает нечто странное в облике колдуна. В его движениях появилась некая скованность, что ли. Подняв руку к глазам, чтобы лучше видеть, Конан всматривался что было мочи, а затем против воли изрыгнул ругательство.

— Маннанан! — Глаза его широко распахнулись от ужаса. — Моя стрела все еще торчит в его теле!

И действительно древко стрелы, если внимательно присмотреться, торчало в теле колдуна, засев между затылком и лопатками. Самые остроглазые из воинов могли бы подтвердить слова Конана. Солнце блестело на наконечнике ярко выкрашенного древка стрелы, который вышел с обратной стороны и высовывался под ключицей.

И однако же, несмотря на то что рана эта была смертельной, Агохоф не придавал ей особого значения. Он стоял слегка скрючившись и, резко подергивая руками, оживленно препирался с принцем. Затем таким же резким движением он послал несколько всадников вперед.

— Что они делают? — спросила Друзандра. Она отвернулась от жуткой фигуры колдуна. — Они тащат сюда, к передней линии, обоз. Зачем?

Так оно и было. Мулы, нагруженные корзинами, спустились с холма. Погонщики переводили их через поток. Колдун послал им на помощь несколько человек из охраны обоза. Теперь же чародей знаком указал, чтобы очистили широкое пространство перед его повозкой. Туда и стали сгонять мулов.

Под наблюдением Ивора и Агохофа корзины были сняты со спин мулов и перевернуты вверх дном. То, что там лежало, вывалилось на землю со звоном, который был слышен даже здесь, на вершине скалы. Это были туранские мечи, которые прислал Ивору король Илдиз, дабы помочь его восстанию.

— Кром и Митра! — пробормотал Конан себе под нос. — Он собирается снова выпустить на волю "Дервиша-Меча"!

— Что это такое? — спросил Виллеза с беспокойством. — Он что, собирается создать летающих призраков, которые будут размахивать этими мечами?

— Хуже! — отозвался Стефани. — Этот "Дервиш-Меч" куда страшнее, чем любой…

Конан прервал его:

— Виллеза, дело обстоит так. Если Агохоф не утратил своей силы и если мы не найдем какого-нибудь способа остановить его, эти лезвия оживут и через несколько минут протанцуют по нашим кишкам. — Он обернулся к Зено, который только что подошел. — Скажи конюхам, чтобы оседлали всех лошадей на случай, если я прикажу уходить.

Лейтенант заколебался:

— Но какая нам выгода оставлять эту позицию?

— Если, как я того боюсь, колдун сумеет очистить это плато, немедленное бегство — наш единственный шанс. Делай, что я сказал.

После того как Зено кинулся исполнять приказ, киммериец оглядел всех стоящих вокруг.

— Но прежде мы должны использовать все, что только есть в распоряжении простых смертных. Мне нужны арбалет, колчан и длинная веревка.

Один из наемников убежал отыскивать все необходимое. Тем временем колдун продолжал свои приготовления. Когда последняя из корзин была опустошена, а гора мечей выросла уже в рост человека, Агохоф встал перед ней. Кофий-ский писец вышел вперед, развернув перед ним свиток.

Затем волшебник принялся за свои странные пассы, которые проделывал одной рукой. Голос, произносящий заклинания, был не слышен здесь, на вершине плато. Но солдаты обоих армий, казалось, понимали: предстоит нечто неслыханное. В каньоне все замерли. Воцарилась мертвая тишина. На плато тоже не шевелилось ни души. И пение птиц, доносящееся из кустарника, стало вдруг очень громким.