Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

— Ну да, что ты мне сделаешь? — Адайн уставилась на Рейна.

— Рассказать об инструментах инквизиторов?

— Рассказать о магии?

И тут прогремел выстрел. Рейн и Адайн отпрыгнули друг от друга и бешеными взглядами уставились на Кату. Девушка холодно произнесла:

— Говорят, в семье не без урода. Вот только нам такие не нужны. Ещё раз услышу угрозы и крики, проделаю дырку, чтобы всё дерьмо вышло. Адайн, ты остаёшься. Говоришь, что здесь отдыхаешь, вот и отдыхай. Рейн, мы возвращаемся в Лиц. Ты можешь не торопиться с ответом, но тебе придётся его дать.

Ката круто развернулась, перешла луг и скрылась за деревьями. Рейн и Адайн переглянулись и одновременно презрительно сощурились.

— Ты ещё придёшь, ноториэс! — крикнула она вслед.

Рейн обернулся на неё, промолчал, переглянулся с Астом. Он поспешил за Катой, опустив плечи вниз. На них будто упало сразу два груза. В одном — долг перед родителями, четыре года службы, Инквизиция. В другом — долг перед Каем, старые счёты с Советом, обещание свободы. Нельзя было нести сразу два груза, и даже один из них мог раздавить.

Рейн снова переглянулся с Астом и резко вскинул голову.

— Не твоя смерть, — проговорил демон. Рейн вздохнул. Сейчас присказка старика из камеры напротив была не к месту. Если он чего и боялся, то не смерти, а неправильного выбора. Но сделать его придётся — сам поставил себя на распутье.

Рейн поравнялся с Катой и спросил:

— Ты расскажешь мне историю Яра и Аша?

Девушка кивнула в ответ.

Глава 16. Обман

Рейн посмотрел в один конец улицы, в другой — никого. Он обернулся: двор особняка напротив пустовал, окна закрывали плотные шторы. Рейн подпрыгнул, ухватился за прутья решётки и застыл наверху. Снова огляделся — никого. Он все рассчитал: уже слишком поздно, чтобы кто-то шёл гулять, но ещё слишком рано, чтобы слуги-охранники стали расхаживать по саду, а Я-Эльмон спустил собак.

Рейн приземлился на траву и сразу начал взбираться на дерево. Дуб вырос таким кривым, что по нему можно было взбежать — совсем как во дворе его старого дома. Рейн замер перед окном и осторожно постучал. Сначала он увидел за стеклом испуганное лицо Эль, девушка замерла, затем открыла окно и воскликнула:

— Во имя Яра, Рейн, что ты здесь делаешь?

Он улыбнулся:

— Я хотел тебя увидеть.

— Ты мог написать мне, я бы пришла!

— Написать любой может, а я сразу пришёл. И ты не знала, что каждый уважающий себя слуга читает почту хозяина?

Рейн усмехнулся. Интересно, если бы слуги доложили Я-Эльмону, что огорчило его больше: что друг дочери — ноториэс или что инквизитор?

Конечно, Эль была права, он мог ей написать. Но последние два дня он не мог усидеть на месте и постоянно думал о рассказе Вира, о словах Адайн и Каты, об увиденном на поле.

Если согласиться с «семьёй» и прийти в «Три жёлудя», что он получит, а чем рискнет? Или если расскажет о встрече Д-Арвилю или В-Бреймону, как это поможет продвижению по службе? А если просто постарается забыть?

— Так ты пустишь меня? Я ведь не птица, чтобы сидеть на ветке.

— Это… — робко прошептала Эль, огляделась и сделала шаг назад. Рейн ухватился за раму, подтянулся и нырнул в комнату.

По сравнению с другой частью дома она выглядела совсем бедно и просто. В углу жалась низенькая кровать. Рядом — кресло с потёртым чехлом, высокий узкий шкаф. Напротив стоял стол с зеркалом и сухими цветами в глиняной вазе. На полу лежал полинявший ковёр, и только потолок, расписанный красками, придавал комнате немного очарования.

— Так что — это? — Рейн с интересом посмотрел на девушку. Неприлично, неприемлемо, грубо? Это против воли отца, не по заветам Церкви?

Эль бросила быстрый взгляд в сторону и тихо ответила:

— Это мне нравится.

— Подружились? — Рейн посмотрел туда же, куда глядела Эль.

Щёки девушки покрылись румянцем, она вздрогнула и ответила:

— Мы разговаривали.

Рейн подумал, что всё-таки они похожи. Может, Эль опоздала с дружбой с демоном, но она хотела её также, как он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Поговорим в другой комнате? — девушка махнула на дверь. — Здесь неуютно, — она стеснительно улыбнулась.

— А слуги? Им не понравится моё присутствие.

— Я одна. Отец в Церкви, на службе. — Рейн кивнул. Он уже знал это. — Отец отпустил слуг — мне-то они ни к чему. — Эль горько усмехнулась. — Они вернутся только к ночи.

Рейн настороженно посмотрел на дверь и медленно кивнул. Если уж начинать делать глупости, то до конца.

Эль провела его в комнату с камином, по которой он проходил во время приёма. Все осталось в точности таким же: весело потрескивал огонь, перед ним дремала белая пушистая собака. Эль села в бархатное кресло напротив, а затем опустилась на пол к камину. Собака положила голову ей на колени и снова задремала. Рейн опустился рядом. Ворс ковра был удивительно мягким и толстым — таких ковров он не видел даже в детстве.

Эль снова огляделась, будто кто-то мог притаиться за углом, и спросила:

— Рейн, как выглядит твой демон? Ты сказал, его зовут Аст? — на лице появилась взволнованная улыбка.

Рейн рассмеялся. Эль напоминала ребёнка лет шести-семи, который только-только начал познавать мир и задавал миллион вопросов обо всём.

— Да, его зовут Аст, — Рейн переглянулся с ним. Демон подсел рядом и с улыбкой посмотрел на огонь. Он казался таким живым, таким близким и плотным, точно вот сейчас-то наверняка можно до него дотронуться. — Он похож на меня. Точнее, он такой же, но без клейма. Аст любит ерошить волосы и пялиться в небо, а когда злится, начинает рычать, — Рейн снова рассмеялся. Как же глупо всё это звучало!

Послышался цокот когтей, и в комнату зашли ещё две собаки. Они были выше и крепче дремавшей — настоящие сторожевые псы.

— Ко мне, — позвала Эль. — Это Солнце и Луна. Днём они бродят по дому, а на ночь отец выпускает их в сад.

«Я знаю», — Рейн промолчал. Не стоило рассказывать, что он уже знал о ней и её семье куда больше, чем она могла представить.

Солнце и Луна замерли по обе стороны и настороженно принюхались. Вытянутые морды с большими носами, высокие стоячие уши, чёрно короткая шерсть — совсем как черти. Поговаривали, что они давно вымерли, но сказки о тварях, которые утаскивали людей под землю, рассказывали до сих пор.

Рейн посмотрел на собак. За время службы в Инквизиции ему не раз приходилось обходить псов в чужих дворах, и он знал, что лучше не обращать на них внимание вовсе — любой непрошеный взгляд мог быть воспринят неправильно.

— А моего зовут Леми. Ему лет шестнадцать, он рыжий и постоянно смеётся надо мной.

Собаки легли по обе стороны от Рейна.

— Я однажды спросил Аста, как он появился, и демон ответил «Я не знал, кто я, но был усталым и хотел конфет».

Рейн ожидал, что Эль рассмеётся, но вместо этого она нахмурилась и серьёзным голосом спросила:

— Почему демоны приходят, когда мы совершаем что-то плохое? Если они — наша сила, почему они появляются вместе с плохими поступками?

— Однажды мне сказали, что плохие качества заложены в человеке от природы, а хорошие мы воспитываем в себе сами. Если так, то у демонов нет другой возможности, кроме как появиться после первой лжи или проделки.

Рейн осторожно дотронулся до собаки справа и погладил по жёсткой шерсти. Она посмотрела на него долгим взглядом, но не оскалилась.

— А что, если демон появляется не от плохого поступка, а когда мы нуждаемся в защите? Всё плохое же идёт от нашей растерянности или отчаяния.

Рейн вздохнул и изучающе посмотрел на Эль. Она ведь тоже хотела узнать правду.

Внутри скопилось так много мыслей, но разговоры с Астом не облегчали ношу. Хотелось поделиться услышанным от Вира, Каты или Адайн хоть с кем-нибудь, но поймёт ли Эль?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты знаешь настоящую историю братьев? — осторожно спросил Рейн.

Она зачарованно повторила:

— Настоящую историю братьев?

Рейн кивнул. Слова так и просились с языка. Он выпрямился, положил руку на загривок собаки и начал рассказывать: