Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

— Ха! — громко сказал Аст и скрестил руки на груди.

Да, это было не совсем правдой. Ему не могло быть плевать, ведь он уже восемь лет жил на стороне тех, против кого Совет вёл борьбу. Но как бы ни казался Вир правым, то, что он хотел предложить, могло затянуть ещё дальше — в Канаву, к отверженным и нищете, или в подвалы Чёрного дома, к отступникам. К боли, снова.

Адайн перегнулась через стол и чётко, медленно проговорила:

— Я знаю, Рейн, ты не трус. Ты не убил меня, когда должен был, хотя знал, чем это могло обернуться. Ты не эгоист, ведь защитил людей в театре, хотя они не тебя хотели увести. Так что тебя держит? У Инквизиции такой крепкий поводок?

Рейн скрестил руки и усмехнулся.

— Я не сумасшедший, чтобы сразу бросаться в омут с головой. Сказать можно многое, но я до сих пор не знаю, зачем я здесь и что вы для меня придумали. Да и вас я не знаю, чёрт возьми.

Рейн посмотрел на Кая. Лицо брата казалось непроницаемой маской. Почему он был так верен «семье»? Или не ей, а только Виру? А может не Виру, а Адайн? Как эта странная компания оказалась вместе, и что она задумала?

— Рейн, — Вир обвёл руками присутствующих, — Мы позвали тебя не для того, чтобы уговаривать. Я просто знаю, что ты поймёшь, ты такой же. Мы — семья, и у нас есть место для тебя.

Рейн до боли сжал челюсть. Семья, ага. Да сколько раз уже ему давали шанс и тут же его отнимали! Вир не мог позвать его из желания помочь. Так в Лице не делал никто. И цена этой «семьи» могла быть слишком велика.

— Чего вы хотите от меня? — Рейн наклонился к Виру и уставился в его тёмные глаза.

— Ты играл когда-нибудь? — неожиданно спросил Витторио и быстро поднялся. — Давай сыграем, я научу тебя, — он сделал приглашающий жест рукой.

Рейн сухо кивнул, встал и вышел из-за ширмы следом.

В зале стало ещё более тесно и шумно. Официанты с подносами ловко сновали в толпе. Мужчины и женщины подходили к столам, уходили, менялись. На бордовом сукне росла горка фишек, а особо азартные кидали поверх кольца и перстни, серьги, браслеты и даже револьверы.

Вир замер перед одним из столов и указал на руки крупье в белых перчатках, раздающего карты.

— Смотри, сейчас…

— Я не смотреть пришёл! — резко оборвал его Рейн. — Что здесь происходит? Что вы задумали и зачем вам я? — Он перешёл на шепот: — Я уже однажды отказал Детям Аша.

— А мы — не они. Я понимаю тебя, и ты имеешь полное право задавать вопросы. — «Засунь своё понимание…» — Я объясню тебе кое-что, — Вир сделал несколько шагов в сторону, где было тише и меньше людей. — Моего демона не вернуть, но Совет должен на своей шкуре почувствовать всё, что он делал с нами.

Голос Вира звучал спокойно, на лице — ни тени злости или обиды. Он был уверен в своём желании отомстить, и от этого становилось не по себе.

— Рейн, я уже девять лет живу совершенно один. Вот что такое по-настоящему нечего терять. Я присоединился к Детям Аша, потому что думал, они помогут, но их действий мне было мало. Теперь моя поддержка — кучка радикалов, которым тоже нечего терять. Я не один из Детей Аша, я обычный преступник. Живу в Канаве и продаю свои знания и умения. Вытаскиваю пули после уличных перестрелок, зашиваю раны от кинжалов, делаю яды и даже бомбы. Пока моя война идёт так, но я хочу большего. У меня появилась одна безумная идея, и ты можешь сыграть главную роль.

Рейн уже открыл было рот, чтобы ответить, но Вир опередил его:

— Я расскажу тебе о ней, но сначала надо понять, что тебе можно доверять. Ты сам не готов соглашаться без раздумий, и это правильно. Я хочу знать, что ты мыслишь, как мы, что у тебя есть причины ненавидеть Совет.

— Ненавидеть Совет… — эхом отозвался Рейн.

А была ли эта ненависть на самом деле? Он всё твердил, что у него многое отняли, но он знал, что сам виноват в этом. Он не украл, не подрался, а убил — простить такое сложно. Винить Совет стоило не за клеймо, не за рубцы на спине. Только за сам мир, в котором не было места ни второму шансу, ни равенству, ни свободе.

Рейн пожал плечами и признался:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Причины есть, но моя ненависть не так сильна. Я ведь сам виноват, что мир повернулся ко мне такой стороной.

Вир кивнул.

— Я ценю твою честность. Время всё расставит по своим местам. Вот только его осталось не так много, и мне придётся выложить все козыри, чтобы ты сделал выбор.

Рейн усмехнулся.

— Выкладывай, профессор, я давно ждал их. Мне нужна правда.

— Ты говоришь как Кай, — Вир улыбнулся. — Будет тебе правда, и надеюсь, ты окажешься готов к ней. Идём, — он махнул рукой и вернулся к столу.

Ката и Адайн шептались, но стоило им вернуться, как южанка отвернулась и снова надела на лицо маску равнодушия.

— Ты решился, братец? — голос Кая прозвучал лениво, словно он спрашивал решился ли Рейн на покупку новой рубашки, а не на предательство Инквизиции, вызов целому Совету и риск всем, что имел.

Рейн молчал. Адайн снова вскочила, сорвала с шеи кулон и бросила его на стол.

— Ну что же ты всё молчишь, телёнок глупый? Мы знаем, что делать, и ты — ключ к этому. На, смотри, — Адайн ткнула рукой в кулон. Это был ворон из серебра — символ Церкви. — Вот всё, что у меня осталось от родителей. Церковь во всю кричит о добродетели, но кто-то из них так просто бросил своего ребёнка. Почему мы терпим её ложь? Ну а ты, ноториэс, тебе она нравится? Сколько ещё этой лжи ты готов проглотить?

Адайн опустилась на диван, будто разом обессилела. Она схватила стакан Кая и залпом допила его, а затем обвела присутствующих грозным и сердитым взглядом.

— Так что вы задумали? — повторил Рейн. — Думаете, никто не пытался свергнуть Совет? Каждый год поднимается восстание, а затем чьё-нибудь тело показательно вешают на стене.

Вир улыбнулся.

— Совет сам себя сокрушит. Мы задумали только хаос. И это будет Хаос с большой буквы.

Рейн знал, что дом под красной черепицей легче построить даже среди хаоса, чем среди мира, созданного Советом.

Он поочерёдно посмотрел на Вира, Кая, Адайн и Кату. Человек без демона. Мальчишка, воспитанный Канавой. Бродяжка с Восьмой. Молчаливая рабыня с юга. Кучка сумасшедших. Безумцы, которые едва знали, что делать. И это им он должен довериться?

— Адайн, покажи ему поле.

Трое других уставились на Вира.

— Поле? Ему? — переспросила Адайн.

— Ты сама сказала, что он — ключ. Пусть видит всю правду.

— Поле? — теперь уже переспросил Рейн.

— Мальчик мой, — улыбка Адайн стала ласковой. — Я покажу тебе главную ложь Совета. Ты увидишь магию.

Рейн переглянулся с Астом. Это уж слишком.

Глава 15. Поле

Рейн шёл следом за Адайн. Они миновали южные ворота и неторопливо пошли по узкой земляной дорожке, вьющейся среди полей. Пшеница ещё не заколосилась, и они казались бесконечным зелёным морем. Рейн щурился на солнце и с удовольствием глазел по сторонам.

Адайн молчала. У него на языке крутилась сотня вопросов, но он не хотел начинать разговор первым. Девушка то ли была обеспокоена, то ли злилась на что-то. Она хмурилась и иногда шевелила губами, точно разговаривала сама с собой или с демоном.

Рейн засунул руки в карманы и побрёл следом, отстав метров на десять. Он старался выбросить из головы всё, что услышал вчера от Вира, и всё, что обещала рассказать Адайн. Хотелось, чтобы так было всегда — слоняться среди полей, не думать о работе и о демонах, не загадывать, что дальше, как правильно.

Рядом мелькнула тень. Рейн отпрыгнул назад, согнул ноги в коленях и прижал кулаки к лицу. Послышался звонкий смех Адайн.

— И кто кого обошёл?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рейн увидел перед собой Кату — всё в том же тёмном плаще и с капюшоном на голове. Девушка откинула его и растерянно улыбнулась. Рейн опустил руки и выпрямился.

— Что, наконец появился тот, кто замечает тебя? — Адайн подошла к Кате, затем с весёлыми искорками в глазах посмотрела на Рейна: — А ты хорош, ноториэс. Но недостаточно. Ката — это наш ветер, не удивляйся, ты никогда не заметишь, как она приходит или исчезает.