Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

— А ты? Какая у тебя история? — спросила девушка.

— Мы вместе учились в школе, пока меня не выгнали.

«Последний шанс», — решил Рейн. Эль хотела, чтобы он говорил с ней, так он поговорит. Пусть всё знает. Если она и тогда не уйдёт… Рейн не знал, что тогда.

— Мы дружили когда-то, но я обидел Дерита, и мы начали войну. Обзывались, дрались, пытались подставить. Однажды я так разозлился, что в драке убил его друга Оксандра. За это стал ноториэсом.

Эль медленно кивнула. Рейн жадно вгляделся в её лицо, пытаясь разглядеть эмоции. Ну же, что это будет: страх, презрение, ненависть, жалость?

— Ты уже рассказывал ей, — напомнил Аст. — И она сделала выбор остаться. Хватит.

— Я сейчас послушала своего демона, — призналась Эль. Рейн опешил и недоверчиво посмотрел. — Он мне твердил слова, которые я сказала, уже несколько лет. Я всегда их слышала, но боялась повторить.

Рейн вдруг почувствовал, что Эль в его руках. Он не просто заключил птичку в клетку — он сжимал её в ладонях и мог распоряжаться, как хотел. Превратить в сладкоголосого певца или хищную птицу. Несколько правильных слов, и она пойдёт на многое. Вместо этого захотелось быть честным, хотя бы сейчас, а там пусть сама решает. Она этого заслуживала.

Рейн начал медленно, с осторожностью. Эль уставилась на него во все глаза.

— Я всегда сравнивал своего демона со зверем. Так и есть. Его зовут Аст, и это дикий зверь, который сторожит своё логово и ни за что не позволяет другим переступать его границы. Мы сдерживаем своих демонов, потому что боимся, что эти звери съедят нас. Но стоит их выпустить, как становится ясно, что едят они только других.

— Ты говоришь как Дети Аша, — слова Аста звучали подобно приговору, но и на лице демона появилось странное наслаждение, и сам Рейн почувствовал покой. Точно невидимая рука вдруг перерезала веревку с грузом, который так долго тянул его к земле.

Губы Эль задрожали. Она всплеснула руками, быстро зашагала вперёд и яростно проговорила:

— Во имя Яра, Рейн, что ты говоришь! Имя для демона, это шутка? Это же… Ну неправильно так! Мы не должны их слушать. Они толкают нас на обманы и предательства. Заставляют причинять боль другим. Так нельзя! — Эль резко остановилась и громко сказала: — Но мне понравилось. Что со мной не так?

Рейн растерялся. Ну что ей сказать? Что она поступила правильно, поддержать? Что она запуталась и не должна слушать демона? Но какое право он имел решать за неё?

— Эль, — осторожно начал Рейн. — Ты видишь, кто я, и знаешь, как отношусь к своему демону. Это моя опора, мой друг, и вместе мы сильнее других. Но его голос может стать настоящим проклятием. Всё зависит от тебя. Тебе решать, всё так с тобой или нет.

— Я вдруг почувствовала себя такой свободной! Словно всё, что копилось внутри годами, вышло на волю. Мне сейчас кажется, что я смогу сделать всё!

Рейн грустно улыбнулся. А ведь они не такие уж разные. Только вот нужна ли ей была эта схожесть? Его те же самые мысли, чувства лишили всего.

— И что ты хочешь сделать больше всего?

Эль, ни на секунду не задумываясь, ответила:

— Поговорить с отцом. Я хочу знать, почему я для него пустое место. Почему так было всегда, но он всё равно держал меня рядом, как на привязи.

Рейн знал, что такими словами мог загубить всё, что сделал для Инквизиции, но страстно захотел этого, и решил ответить:

— Эль, ты слышала, как твой отец говорил с кем-то в пустой комнате. У Инквизиции есть основания полагать, что он связан с Детьми Аша. Поговори с отцом. Может, он боялся твоего непонимания, поэтому молчал?

— Он бы мог воспитать меня так, чтобы я поняла, а не молчать.

Эль посмотрела в сторону долгим, задумчивым взглядом и несколько раз кивнула. Рейн замер. Он впервые так явно видел, чтобы кто-то слушал демона. У каждого были неловкие взгляды, быстрые кивки или качания головой, но у других их старались не замечать, а свои — прятать.

— Мне ведь нечего терять, — продолжила Эль. — Я не могу стать ещё больше никем. Я сотню раз мысленно разговаривала с отцом, но всегда боялась задать свой вопрос вслух, — она перешла на едва различимый шепот. — Я устала молчать. Я больше не хочу быть пустым местом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эль сделала шаг и прижалась, точно котёнок, который искал защиты. Рейн осторожно поднял руки и приобнял её. Великий Яр, ну что началось-то?

Рейн уткнулся носом в волосы Эль и снова почувствовал запах то ли ирисок, то ли карамели. «Твой покой…» — послышались слова Кая. Вот он, этот покой. Первый кирпичик дома под красной черепицей. А вторым пусть станут слова: «К чёрту Совет».

Глава 14. Дети Аша

Кай спустился по лестнице, накинул тёмный пиджак и брезгливо посмотрел на дом на углу Первой.

— Теперь твоя часть сделки, Рейн, — сухо произнёс он.

— Я тоже буду вести себя как угрюмая задница, — процедил Рейн.

В голове ещё слышалось волнительное материно «Ох, мальчики!», брошенное на прощание. Он знал, что семья уже не будет прежней, но попытался. Стоило увидеть всех вместе: мать, отца, Кая, старуху Агни — сразу появилась надежда, что всё вернётся. Но когда было покончено с обмороками, слезами и криками, томительно потянулись минуты. Неловкое молчание иногда прерывалось вопросами матери, но они находили только скупые чёрствые ответы.

Кай зашагал по Первой, затем Второй, Третьей — всё дальше и дальше по улицам Тары. Рейн давно не заходил сюда, но Канава осталась прежней — грязной и смердящей.

— А чего ты хотел от меня? — Кай пожал плечами. По строгой одежде, по гордому взгляду было ясно, что ему здесь не место. Тем не менее Кай уверенно петлял по улицам и шёл по ним подобно королю.

— Вот мой дом и моя семья, — Кай развёл руками. — Я пришёл, как ты просил, а на большее мы не договаривались. Что лучше: честное равнодушие или лживая любовь? Не заставляй меня врать ещё и им.

Он свернул в тесный переулок. Между двумя домами тянулись верёвки, с которых свисало сохнущее бельё. Рейн низко наклонил голову и шёл, настороженно оглядываясь.

Послышался храп: под стеной лежал мужчина, закутанный в куртку, и ворочался. После каждого движения запах спирта становился всё сильнее, и Рейн прикрыл нос рукой.

— Что, не нравится у нас? — усмехнулся Кай. — А я здесь прожил достаточно.

Тара тянулась через всю западную часть города, и для многих районов была бельмом на глазу. Рейн не знал, случайность это или насмешка, но Канава в точности повторяла жизнь своих соседей — только повторяла безобразно, словно намеренно показывала грязь.

На севере бок о бок с богатым Ре-Эстом жили короли Канавы, строя себе вычурные подобия дворцов. Деловому Тому соседствовала Мёртвая гавань — место сходки отбросов Лица. Напротив весёлого Рин-Рина Тара ставила свои бордели, игорные дома и букмекерские конторы и заманивала посетителей.

Рейн потёр клеймо и вздохнул. Хотелось накинуться на Кая и отколошматить — за тон, за молчание, за взгляды.

— В этом есть твоя вина, — тихо откликнулся Аст, шагавший рядом, как тень.

Рейн поглядел на профиль брата: он так походил на отца — и спросил:

— Чем ты сейчас занимаешься?

— Хватит, Рейн, давай не будем играть в братьев. Ты знаешь, куда и зачем мы идём, этого достаточно.

Рейн прикрыл веки и несколько секунд шёл с закрытыми глазами. Тот босой светловолосый мальчишка становился всё дальше, он уступал место усталому, измученному старику и таял, как ночной призрак. Может, и ему стоило прекратить цепляться за прошлое? Рейн устало провёл рукой по лицу и открыл глаза.

Хватит с него. На пустыре построить дом проще, чем на старом фундаменте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рейн глянул на брата. Может, чёрт с ней, с этой сделкой? Ну что ему могли дать Дети Аша или эта «семья» Кая? Ничего, что поможет уйти из Инквизиции.

— Нет уж! — воскликнул Аст и воинственно сжал кулаки. — Что, опять отказаться от правды? Просто выслушай. Они что-то знают.

Несколько минут они шли молча, как Рейн вдруг замер. Впереди показалась уже знакомая тележка с капустой, а перед ней — старик.