Грань - Джек Хорн

Я подошла ближе: на правой щеке Джексона был жуткий порез, у виска красовался громадный синяк.

– Прощальная ночь, – произнес Джексон и хмыкнул. – Я поделился своим мнением по поводу того, почему хочу убраться подальше из этого задрипанного городка, и местные ребята со мной не согласились.

– Я с тобой не еду, – сказала я, игнорируя его тираду. – По крайней мере сегодня. И ты тоже не можешь сегодня уехать.

– Нет, – ответил он, потирая пальцем синяк. А у меня ноги подкосились при виде его избитого лица. – Мне точно пора. Я собрал вещи, вчера уволился с доков. Меня здесь ничто не держит.

– Ты должен поговорить с Мэйзи. Тебе нельзя так просто сбежать, Джексон.

– Ага, и позволить ей превратить меня в жабу, – отшутился Джексон, но я понимала, что его пугает сама возможность встречи с Мэйзи.

– Она ничего с тобой не сделает. Будет вопить – это я гарантирую. Может, в тебя чем-нибудь швырнет. Но ты разбил ей сердце, и ты заслужил, чтобы на тебя наорали. А если между нами когда-нибудь суждено чему-то случиться, тебе сперва придется дать мне время. Мне тоже нужно хорошенько подумать.

– Она тебя возненавидит, – буркнул Джексон.

– Мы сестры, и изрядная ее часть ненавидит меня с детства, – улыбнулась я. – Но другая, не меньшая, любит. Я не могу сбежать с тобой втайне от Мэйзи, ведь тогда мы точно никогда не будем счастливы.

– Мерси, но я не могу оставаться в Саванне. Даже ради тебя. У меня нет сил жить среди кошмара, который вечно происходит в вашей семье. Я не могу существовать с вашей безумной магией. Мне нужно хоть что-то нормальное.

Он помолчал.

– Я надеялся, что с тобой получится, но, значит, и этому не бывать.

Он швырнул стакан на землю, и кофе вылился на мостовую. Джексон в последний раз посмотрел на меня и сел в машину. Завел мотор и поехал по Харрис-стрит на запад – так быстро, как только позволяли колеса и дорога.

Габаритные огни «Понтиака GTO» поблекли, и я потеряла их из виду, когда он пересек Булл-стрит. Я знала, что не способна любить человека, который оказался способен бросить мою сестру, не попрощавшись, и, конечно, не смогу любить труса. Подобрав пустой стаканчик, последнее оскорбление Саванне от Джексона, я кинула его в мусорный бак на краю парка. И побрела домой пешком. Я катила велосипед рядом с собой и размышляла, многое ли из того, что я любила в Джексоне, было настоящим и сколько из этого я выдумала. Человек, который умчался из Саванны, не был моим Джексоном. Вероятно, я любила порождение собственного ума, настолько же реальное, насколько можно было назвать Рена реальным ребенком.

Вернувшись домой, я поставила велосипед у гаража. Я находилась в саду, когда окончательно рассвело, и я вдруг вспомнила, что сегодня мой день рождения. У нас день рождения, поправила я себя и отправила волну любви Мэйзи. Я надеялась, что со временем она сможет простить меня за все, что случилось с Джексоном. Возможно, она увидит его истинный характер так же отчетливо, как я.

Обрадовавшись, что никто не запер дверь на кухню, я вошла внутрь и увидела Эллен.

– Эй, Мерси! – окликнула она меня. – Покажи-ка мне твою руку.

Второй раз за последние двадцать четыре часа кто-то брал меня за руку и исцелял мои раны. Казалось, с того момента, как это делал Коннор, минула целая вечность.

– Ты устала, милая, но посиди со мной немного, – попросила меня Эллен.

– Прости, но действительно хочется рухнуть в кровать, – ответила я. – Тебе тоже поспать не мешало бы, я уверена.

Лицо Эллен осунулось, и в золотом свете утреннего солнца она выглядела гораздо старше, чем обычно.

– Нет, – возразила она. – Сначала я тебе кое-что скажу, а потом можно и отдохнуть.

– Ладно, – сдалась я, усаживаясь за стол.

– Что ж, с днем рождения, Мерси, – сказала Эллен с улыбкой. – Я ничего не забыла, как и никто из нас. К сожалению, едва ли нам удастся его сегодня отпраздновать.

– Ага, – пробормотала я, зевая во весь рот и надеясь, что Эллен поймет намек.

Эллен взяла меня за руку.

– А еще я хочу, чтобы ты знала, – продолжала она. – Я всегда буду рядом. Я любила Эрика, твоего отца, и, что бы там ни случилось у него с Эмили, думаю, он тоже меня любил. А в тебе и в Мэйзи он души не чаял. Однажды мне признался, как ему трудно скрывать от вас правду и не говорить о том, что он – ваш папа. Но он соглашался, что надо помалкивать, иначе Джинни могла что угодно заподозрить.

– А как же ты проглядела, что он с твоей сестрой детей завел? – выпалила я.

Эллен задумалась.

– Он был особенным, – ответила она. – Я его безумно любила, и он стал отцом моего сына. В конце концов я его простила. Он заслужил право иметь детей, а Джинни лишила нас этого после рождения Пола. Я счастлива, что вы с Мэйзи появились на свет. Когда Эрик повздорил со своими родными, они от него отреклись. У него в этом мире остались только ты, я, Мэйзи и Пол. Полагаю, именно поэтому мне было легче простить его интрижку с Эмили.

Она достала из кармана потертую фотографию.

– У меня мало что сохранилось из старых вещей Эрика, которые у него были до того, как мы поженились. Взгляни на эту красавицу. Вот она – бабушка Эрика, твоя прабабушка. Ее звали Мария.

У женщины на фотографии оказались лучистые глаза идеальной формы, брови дугой и губы сердечком. Хотя изображение было черно-белым, мне сразу стало ясно, что ее густые длинные волосы – такого же цвета, как и медовые локоны Мэйзи.

– Мэйзи – ее копия, – произнесла я, внимательно глядя на снимок.

– Совершенно верно, – подтвердила Эллен. – Но, хотя ты и больше похожа на свою маму, я вижу в тебе и что-то от Марии.

– Можно мне взять фотографию? – спросила я, зачарованная лицом прабабушки.

– Конечно. Она твоя, – проговорила Эллен.

– Спасибо, – поблагодарила я и поднялась, но Эллен жестом остановила меня.

– Милая, еще одно дело.

– Хорошо, – согласилась я, но встревожилась.

– Вчера вечером, когда ты вернулась домой после пожара, я кое-что ощутила, обнимая тебя. Потом все завертелось еще круче, и я не имела возможности это проверить. Я бы хотела сделать это сейчас, если ты не против.

– Тетя Эллен, ты меня пугаешь.

– Прости, дорогая, – сказала она, вставая, – но тут бояться нечего.

Она дотронулась до моего живота.

– Милая, так я и думала. Ты беременна.

Глава 30

После моего последнего «Шутовского тура» прошло каких-то три недели. Я была уверена, что мои великовозрастные подопечные позабыли про меня, увлеченные обсуждениями футбольных матчей, торговыми переговорами и бесконечными отчетами. После того как я оставила их у «Пиратского дома», они ругались с женами, мирились, стригли газоны и играли в гольф. Наверняка обо мне и не вспоминали. А я понимала, что уже никогда их не забуду. Тот самый тур стал вехой, после которой завершилась моя нормальная жизнь. Я изменилась как раз в тот момент, когда увидела Хило на Колониал и решила прийти к ней. Тогда-то мой мир и завертелся в бешеном ритме.

Убийство Джинни, жеребьевка. Гнев и ревность Мэйзи, ее исчезновение, пусть и временное. Заклинания Хило, затянувшие меня в ее темный мир и отправившие в объятия Питера. Месть Грейс и сила Оливера, которую я позаимствовала. Коннор и Рен. Огонь, саламандры и духи тьмы, пожравшие моих обидчиков. Джексон и его уход. Крошечный зародыш в моей утробе.

Внезапно я осознала, что сижу на постаменте статуи «Машущей девушки» и глазею на водную гладь в ожидании того, что все потечет своим обычным чередом. Я вдруг поняла Флоренс и то, почему она сорок лет приходила сюда и махала фартуком. Она не ждала мужчину. Она надеялась, что к ней вернется та девочка, которой она была до того, как ее жизнь встала с ног на голову. Я сомневалась, что смогу сочинять про Флоренс небылицы. У меня родится мальчик, заявила мне Эллен, подразумевая, что я оставлю ребенка. Он будет здоровым, если я его выношу положенный срок, заверила она меня. Эмбриону было всего пара дней, и я не нуждалась в ведьмовской магии, чтобы избавиться от этого союза яйцеклетки и сперматозоида. Если бы я того пожелала, можно было сделать так, будто его никогда и не существовало.

Я смотрела на блики солнечного света на реке и инстинктивно опустила руку на живот, защищая зарождающуюся во мне жизнь. До того как ее можно будет определить простым человеческим способом – еще не один день! Я никогда не осуждала женщин, прерывающих незапланированную беременность, но для себя не принимала аборты. Другого не дано. Я выношу малыша, даже если это будет слишком рискованно для меня, как и для моей мамы. Но в таком случае я окажусь накрепко привязанной к Питеру. Мне надо попытаться простить его, ведь я не собираюсь, чтобы мой сын рос без отца. Не знаю, смогу ли я верить Питеру, а я никогда не выйду замуж за человека, который меня однажды предал. Если честно, я не могла сказать, верю ли я теперь вообще кому-нибудь.

Я заметила группу туристов. Они позировали на фоне статуи «Машущей девушки». Мне не хотелось «светиться» на их фотографиях, поэтому я слезла с постамента и побрела по Ривер-стрит, вспоминая туры и своих подопечных. Смотрите на мостовую, не обращайте внимания на то, что я привираю. До бара недалеко! Не забудьте поблагодарить гида.