Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А еще он сделал нам посмертный подарок. Когда-то вернувший в государственный оборот гордые слова Россия, Россияне и Русский, он своим уходом вынудил вернуть в медийное поле грандиозное слово Свобода. Пускай хотя бы на три похоронных дня. Слово это, звучавшее в последние годы все стыдливей, все реже, вдруг наполнило собой эфир, заполонило экран; говоря о Ельцине, невозможно было проскользнуть мимо опасной темы свободы, подменить ее заскорузлым чиновным новоязом, пробормотать что-нибудь насчет суверенной демократии, энергетической безопасности или вашингтонского обкома. На три дня мы были избавлены от пустозвонной пошлости привычных лозунгов и вернулись к великой основе. Политтехнологическая плесень осыпалась с государственного остова России; обнажался ее невидимый стержень: радость свободной жизни без политического страха. А все остальное – от лукавого.
Народный царь русской свободы не был и не мог быть ангелом во плоти; у большого человека и ошибки масштабные. Да, он уничтожил прежнюю компартию, но не довел до итога конституционное слушание по делу КПСС, сохранил ослабленный фундамент коммунизма. Да, он смел Советы, последний сколок советского строя, но не решился тронуть КГБ, а под конец и полностью ему подчинился. Потому что в конфликте олигархов (также порожденных его эпохой) со спецслужбами выбрал спецслужбы. Можно далее по списку помянуть Чечню, преданного Собчака, мало ли что еще. Но, во-первых, по итоговому счету заслуги его несравнимы с проступками. Тотальная смена строя обошлась без гражданской войны; страна, не имевшая шансов на выживание – без золотого запаса, лишенная кредитов, при среднегодовой цене на нефть 9 долларов за баррель, – выжила, экономика запустилась, народ в конце концов задышал. Столетнее умопомрачение России, впавшей в большевистскую прострацию, завершилось. Мы открылись миру, сохранив себя. А во-вторых, Борис Николаевич перед нами покаялся. И в этом он тоже был первым.
Генсек не кается, поскольку партия не плачет; чиновник каяться не может, потому что принародное признание ошибки понижает статус бюрократа; русскому царю покаяние прописано историей. Сначала Ельцин признался: я раньше молчал потому, что трусил. 22 августа 1991 года он вышел к толпе и попросил прощения за то, что не уберег мальчиков, погибших во время путча. А завершил свой путь в большой политике телеобращением, в котором принес покаяние за ошибки. Бог простит, Борис Николаевич! Христос Воскресе! Царствие Вам Небесное.
Вот Вы перед нами покаялись, а мы перед Вами – нет. А ведь и мы кое в чем повинны. Вы нам вернули чувство родной страны. А многие из нас при первом удобном случае отползли в сторону и при первом дуновении холодного ветерка попрятались по норам. Хотя ничего специально страшного не происходило; за политические взгляды никто никого не сажал, только наметились легкие угрозы карьерному и финансовому благополучию.
Скажу от себя лично, отбросив абстрактное «мы».
Простите, Борис Николаевич, за то, что испугался быть свободным. В Девяностые не искал среди демократов подходящую замену для Вас, упрямо держался за привычных пьеро, только потому что похожи на классических интеллигентов. А значит, обрек Вас на узкий выбор. В нулевые тихо вякал про советский гимн, не поднимал себя и других на полноценный протест; в итоге Вас хоронили под мелодию Александрова – великую музыку Богом проклятого большевизма. К счастью, знамя на гроб положили то, Ваше, Русское, триколор.
Простите за то, что не назвал прямыми грубыми словами происходившее в идеологии; обтекаемо бормотал, что называть Ваши 90-е годы смутой нехорошо, нечестно; не сказал, что это прямое предательство и хамская ложь.
За то простите, что смирился с расползанием серости, когда повсеместно угнездились люди, не верящие во внутренние силы Вашей и нашей России; люди, как заклинание бормочущие: давайте поживем, ничего не меняя, а то как начнешь менять, все и посыпется. Эти люди называют себя новыми консерваторами; на самом деле они просто трусы.
Простите за то, что не сопротивлялся заговору полуумолчания, возникшему вокруг Вашего имени в последнее время; добрые исключения были – фильм о Вас по каналу «Россия», Ваше выступление по Первому каналу, несколько больших газетных интервью, последнее по времени – в «Известиях», но в целом Вы не дождались благодарных слов, сомасштабных Вашему вкладу в историю. И только в краткий промежуток между 23 и 25 апреля услышали их – по смерти.
Простите, Борис Николаевич. Мне стыдно. Я виноват.
От нас ушел большой, красивый, мужественный человек. Во всем и всегда он был первый. И в жизни, и в смерти. Только в одном оказался последним. В том, что – последний русский Царь. Новый обряд сохранится. А другому царю не бывать.
Две дороги в общую бездну
На неделе между 30 апреля и 6 мая. – Путин выступил с последним посланием к Федеральному собранию; обещано, что следующее произнесет другой человек. Заявлено: если не будет остановлено расширение ПРО, Россия перестанет соблюдать ключевые соглашения по контролю над вооружениями. – Власти Эстонии перед Днем Победы решили перенести на окраину памятник советскому солдату. В Таллинне прошли волнения с участием членов российских молодежных организаций; волнения переросли в беспорядки и погромы; митингующие разогнаны с показной беспощадностью.
В Эстонии продолжаются настоящие сражения вокруг памятника советскому солдату; бушующий напор ослаб, но энергия сопротивления не утихла и страх перед репрессиями не останавливает возмущенных протестантов. А в России довольные собой и жизнью молодые люди, частью наряженные в чистенькую, специально пошитую солдатскую форму времен Отечественной войны, частью одетые в беленькую «нашистскую» униформу, безопасно пикетируют эстонское посольство, безнаказанно аркебузируют шведских дипломатов и подогревают в широких народных массах (на которые им глубоко и основательно наплевать) напор антизападных чувств.
Сначала скажем об эстонцах; это была их инициатива, им первым и должно достаться. Только одна оговорка, которую в российских СМИ почему-то никогда не делают, лишь в русскоязычной версии «Евроньюса»: далеко не все эстонские политики были за перенос Солдата. Таллиннская мэрия, например, высказалась решительно против. При том, что родители многих таллиннских заседателей прошли через советские чистки и любить им память об эпохе коммунизма не за что. Но чем отличается оскорбленный умник от обиженного дурака? Первый долго думает, прежде чем нанести удар; проверяет, по тем ли бьем, тех ли гнобим. И отделяет месть от справедливости. А второй впадает в истерику: на губах пена, глаза безумные, затопчу, отомщу, замочу!
Бывает, впрочем, особый подвид истероида: чем меньше он способен контролировать свои чувства, тем жестче следит за внешним лоском, холодным покоем манер и презрительной изысканностью жестов. В случае с эстонским президентом, премьером и министром иностранных дел мы столкнулись именно с этим психотипом. Высокомерно объясняя городу и миру, что будет так, как они решили, а иначе никак не будет, потому что не будет никогда, они являли собою худшую пародию на европейский аристократизм. Ибо чем темнее и неотесаннее политический провинциал, тем больше он похож на немецкого барона или английского лорда – из преданий и фильмов. В то время как настоящий барон и неподдельный лорд давно уже похожи на обычных людей. И внешне, и поведенчески.
Ни один барон и лорд не стал бы дразнить людей в преддверии очистительного праздника победы над фашизмом. Никакому барону и лорду в голову не пришло бы использовать маразматический довод, так часто повторявшийся в эстонских заявлениях: мы не потерпим в центре Таллинна памятник тому, кто лишил нас независимости. Независимость в известном смысле как невинность: нельзя получить невинность от любовника и невозможно обрести независимость от Гитлера. Только лишиться. И того, и другого. В сорок четвертом году советские войска входили не в свободную Эстонию, а на территорию, захваченную мировыми душегубцами и подлежащую зачистке. Если бы то был памятник солдату, входившему в Балтию перед войной, по сговору с нацистами, кто бы возражал против сноса? Кроме патентованных идеологов изоляционизма, понятное дело. Но кем же нужно быть, чтобы ставить знак равенства между памятником победителю фашизма и последующей советской тиранией?
Да, одно предшествовало другому. Но солдат, который жертвовал жизнью в борьбе с гитлеризмом, не несет ответственности за тихих сволочей НКВД, вошедших на территорию Эстонии в обозе под его прикрытием и скрутивших ее в бараний рог. И тут самое время сказать о том, что сделал бы оскорбленный умник, окажись он у руля власти вместо уязвленных дураков. Он оставил бы Солдата на вечной стоянке. Почтил бы его светлую память. И соорудил бы в столице суверенной Эстонской республики памятник жертвам коммунистической чекистской тирании. Наверное, наиболее агрессивная часть нынешней российской элиты все равно была бы недовольна; но моральной правоты в своих мелочных претензиях она была бы заведомо лишена. Что было, то было. Был подвиг солдатского самоотвержения – и была насильственная оккупация, было сражение с мировым злом нацизма – и были попытки превратить эстонцев на их земле в численное меньшинство, чтобы управлять без риска национального бунта. Все было. Фиксируйте исторические вехи. Перестаньте кастрировать память.
- Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев - История / Политика / Публицистика
- На 100 лет вперед. Искусство долгосрочного мышления, или Как человечество разучилось думать о будущем - Роман Кржнарик - Прочая научная литература / Обществознание / Публицистика
- Вхождение в божественное пространство. Новый взгляд на жизнь, на духовный мир, на реальный мир природы - П. Соболев - Публицистика
- Цена будущего: Тем, кто хочет (вы)жить… - Алексей Чернышов - Публицистика
- Жить в России - Александр Заборов - Публицистика
- Злой рок. Политика катастроф - Фергюсон Ниал (Нил) - Публицистика
- Кто и зачем заказал Норд-Ост? - Человек из высокого замка - Историческая проза / Политика / Публицистика
- Полдень магов. Оккультная перестройка мира - Отто Нойегард - Публицистика
- От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным - Наталья Геворкян - Публицистика
- Ядро ореха. Распад ядра - Лев Аннинский - Публицистика