Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

уже началось. Другие хмыкнули.

— А мы там ни во что не…?

Гедимин молча вывел на экран следующий ролик — там в кадре был Эгнаций «во всей красе», и по залу прокатилась волна приглушённых ругательств. Эгнаций насадил на шпенёк костяное колёсико, закрепил тросик и отошёл подальше. Кругляш завертелся, набирая обороты — и разлетелся в пыль. Эгнаций взял со стойки колёсомёт, сунул в камеру заряжаемой частью, постучал снарядами об стенку, погрыз их, сыпанул искр, чиркнув когтями. Выждав пару секунд, он зарядил оружие и выстрелил. Колёсико разлетелось, расколов кусок «песчаника» у дальней стены в мелкое крошево.

— Любой вращающийся предмет взрывается, — ровным голосом пояснил Гедимин. — Любой. Чем прочнее — тем сильнее. Такая физика.

Пока сарматы ошалело переглядывались, тот же Эгнаций вышел с ещё одним физическим опытом. В руках он держал жёлтую спиральку-«магнит» и прозрачную склянку с водой. Подвинув хвостом три ведра (сарматы уже вполголоса спорили, из чего те сделаны и чем покрыты), он опустил «магнит» в жидкость. Из вёдер вскинулись водяные «щупальца», упёрлись в дно склянки. Эгнаций поднял её выше, растягивая водяные жгуты, и пару раз провернул, выплетая из них спираль. «Магнит» покинул склянку — вода растеклась по комнате и каменному панцирю. В информатории зашептались, захмыкали.

— Местные магниты работают так. С любым веществом, — пояснил Гедимин.

— Точно нарисовано, — пробормотал сосед Амкаджи. — Но вживую я бы глянул…

В следующий кадр вышел сам Вепуат в тяжёлой защите, и сарматы облегчённо вздохнули. Он положил на верстак респираторную маску почти привычного вида, вскрыл, показал пропылённый, чистый внутри, но уже сероватый снаружи фильтр, поддел щипцами и бросил в кожаный контейнер. Свежую маску положил в кювету, осторожно полил «жидкой молнией» и дунул в её сторону смесью пыли и мелких волоконец. «Молния» притянула всё, впечатав в верхний слой; нижние остались чистыми.

— Вручную заправляете? А автоматизи… — кто-то снова получил тычок и замолчал — видимо, соседи уже прикинули, сколько вращающихся деталей в любом автомате. Вепуат повернулся к кому-то, протянувшему в кадр живую лабораторную крысу, недовольно сощурился, но посадил её в контейнер с высокими стенками. Тронув щипцами самый край фильтра, он брызнул на животное парой мельчайших капель. Крысу подбросило, лапы растопырило, шерсть встала дыбом — и зверёк упал замертво.

— Жёваный крот! — вскрикнул кто-то из переселенцев. — А… ничего другого для фильтров не придумали⁈

— Вот ты и придумаешь, — мрачно сказал Амкаджи. — А занятная жидкость… Из чего делают?

— Сок местного дерева, — отозвался Гедимин.

Маккензи зашевелился.

— Джед, хватит пока физики. Покажи географию.

На следующем ролике обычный (ну, чуть «доработанный», но если не приглядываться…) филк шёл по шевелящемуся ковру огнелюбки. Вокруг был Сфен Земли — плато со слоистыми жёлтыми обрывами, сухие русла в долинах… Филк остановился, поводил камерой по сторонам, — пейзаж не менялся. Он поднял руку, призывая к вниманию, и сделал шаг в сторону — прямо в разлом Сфена Огня.

— Портал⁈ — кто-то из сарматов опознал схожее явление. Филк, показав пепельные холмы и вулкан на горизонте, аккуратно шагнул обратно, отошёл ещё немного — и нырнул в разлом Сфена Воды, на скалу посреди гигантской реки.

— Это не порталы. Это разломы. Они там повсюду. Фонят «сигмой», только так и отличишь, — пояснил Гедимин. — А потом уже станет заметно. Пока незаметно — с натоптанных троп ни шагу! Сошли — сразу назад. Унести может за полпарсека, потом никто не найдёт.

— Твою-то эскадру, — пробормотал кто-то из сарматов. — С другой стороны — а если туда и надо? Если составить карту, так можно очень быстро…

— Да, кое-кто даже подрабатывает проводниками на таких картах, — ухмыльнулся Маккензи. — Только вот местность часто меняется. Да и вляпаться можно… Джед, покажи дождик!

…Это снимали, похоже, вдвоём — Вепуат и Эгнаций из-под защитного поля, — серое небо в раскалённых добела разломах, показания термометров (принесли и местный — тонкую пластину рэссены) — и льющийся сверху расплав, испаряющий остатки органики и стекающий, багровея, по камням.

— Сколько градусов⁈ Это ж даже не Венера… а металл… почему синий-то⁈

— Металл хорош, — сказал Гедимин. — Отличные качества. Но добывается… вот так. На долину теперь смотрите…

— А что там смотреть, после полива жидкой сталью… — пробормотал африканец. — И… других мест для жизни там точно не было?

Маккензи хихикнул.

— Это не место. Это время. Регулярное местное… явление. Бывает ещё кислотный дождь, ну да что в нём интересного… Джед, а саму станцию покажешь?

Гедимин и сам, плюнув на всю секретность, сохранил эти кадры в памяти передатчика, — жёлтый шар с короткими шипами-соплами, плывущий над широкой рекой. Снимали с «трилобита» или «ракушки»; в какой-то момент снизились, показывая свечение сопел на фоне чёрного неба — шёл, как видно, день Мрака.

— Квадратное солнце⁈ А атмосфера где⁈

— Чем-то же дышит то, что вот там всплыло, — кто-то углядел и спину Селасси, мелькнувшую в волнах. — А солнце странное какое-то — как голограмма в голограмме…

— А вот на этой летучей штуке вам, парни, и работать, — поднялся Маккензи, жестом попросив Гедимина остановить показ. — Ирренциевая энергостанция «Элидген» в местности Равнина. Вы уже видели её командиров и бригадира-филка.

Пару секунд сарматы молчали.

— А командиры у них по набранным мутациям определяются? — еле слышно прошептал кто-то. — Он же в панцире, не в скафандре. А у второго выступы на броне — они же не просто так…

Амкаджи хлопнул себя по бедру.

— Никто из них ни разу не кашлянул. И у всех рожи чистые и довольные. Пусть у меня будет панцирь — но я не двинусь на всю башку от солей хрома! А вы, тески, как знаете.

…Диск Маккензи отобрал и спрятал.

— Ничего себе не сохранил? — с подозрением спросил он, глядя Гедимину в глаза. Тот качнул головой.

— Мало показали. Можно было ещё…

— Хватит