Демоверсия - Полина Николаевна Корицкая

лыс.

У пятнадцатилетней Ани плохо растут волосы. Мама часто стрижет ее на растущую луну и до сих пор взбалтывает для нее яичную смесь, которую Аня будет втирать в корни волос, а потом долго-долго вымывать. Еще два года назад мама помогала ей, приговаривая:

– Расти, коса, до пояса, не вырони ни волоса. – Мама лила воду из розового пластмассового кувшина. – Расти, косынька, до пят… Аня, от таза не отодвигайся, на ноги мне льешь! Все волосыньки в ряд…

– Бата де кола! Виталий, руки мягче!

Когда через два года, в семнадцать лет, Аня забеременеет, у нее внезапно начнут быстро расти волосы и она наконец-то сможет начать отращивать их. Они даже будут казаться красивыми. В три года волосы ее дочери станут закручиваться на концах в тугие локоны. Аня будет лить воду Лиле на голову и говорить:

– Расти, коса, не путайся…

– Ай, мама, в глазки! – Лиля будет уворачиваться и визжать.

– Дочка маму слушайся… Стой ровно, а то шампунь попадет!

В тридцать Аня поведет в сад уже вторую свою дочь и на обратном пути увидит бегущую через дорогу незнакомую девочку, похожую на нее саму в пятнадцать лет, только с очень длинными волосами.

– Упражнения на дроби и пор де бра! – объявил Раскольников. – Не колотим, Тая, каблук касается пола, как нож масла! Четче! Быстрее!

Тридцатилетняя Аня с ужасом увидит, как длинноволосая девочка бежит через дорогу на красный свет.

– Досэ-уно-и-дос-трэс-кватро-и-синко-сэйс-сьетэ-и-очо-нуэвэ-и-дьез-онсэ-досэ… Компа́с!

Из-за поворота на незнакомую девочку едет огромная длинная фура, которую видит Аня, но не увидит девочка.

– Четче дроби, девочки! Компа́с!

Когда девочка упадет на дорогу, отброшенная фурой на пару метров, у нее будут продолжать дергаться ноги, словно она еще бежит.

– Пошли кастаньеты! Компа́с!

Волосы девочки рассыплются и будут до ужаса красиво лежать на асфальте светлой густой волной.

Студенты двигаются быстро-быстро, щелкая кастаньетами и отбивая ногами дроби. На лбах выступила испарина. У Раскольникова в глазах сияют восторг и ясность.

– Закончили.

Пятнадцатилетняя Аня встала перед зеркалом. У балерины кончился завод, и она замерла, подняв руки над головой.

– Всем спасибо.

Вокруг фуры стоят люди. Все смотрят, как волосы девочки на глазах становятся красными.

– 11–

Выйдя из автобуса, Аня сразу замечает Яна. Он улыбается и смотрит, подходит, подает Ане руку. Они утыкаются друг в друга и смеются.

– Не может быть! Это невозможно, невозможно…

– Чэщьчь…[62]

Ян взял ее сумку и взвалил на плечо, будто она совсем ничего не весит. Они пошли вперед мимо снующих людей и надписей на непривычном языке: «Kasa biletowa»[63], «Rozklad jazdy»[64], «Białystok». Аня никогда до этого не бывала в Польше и оглядывалась по сторонам с удивлением и восторгом.

– Сначала позавтракаем, – сказал Ян.

Они вошли в какое-то кафе с вывеской «Lokalna kuchnia»[65]. Прошли на пункт раздачи. Аня взяла какой-то салат, Ян – сырники со сметаной и два кофе. Выбрали столик и сели друг напротив друга.

– Я не уверена, что смогу поесть, – сказала она. – Мне кажется, я вообще не ела с того дня, когда ты готовил.

– Я теж[66].

Ян сидел напротив и был какой-то удивительно красивый – идеально выбритый, в голубой рубашке, серой кепке, с аккуратными серебристыми волосами. Аня немного подкрасилась в поезде и переоделась, но все равно чувствовала себя недостаточно красивой по сравнению с ним, недостойной, и смущалась. Она насадила на вилку кусочек курицы и стала медленно пережевывать.

– Я рассказал о тебе маме, – сказал он вдруг.

Она округлила глаза.

– Зачем?..

– Не знаю. – Ян макнул сырник в сметану.

– И что сказала мама?..

– Сказала, что очень за меня рада. – Он откусил сырник. Аня застыла с вилкой в руках. Ян ел, а она просто сидела и смотрела на него.

– Прости, я все-таки не могу есть.

– Ну тогда пойдем погуляем.

Ян торопливо доел, и они снова пошли куда-то вперед, и снова замелькали вывески, лица, причудливые дома, и у Ани закружилась голова. Они дошли до какого-то фонтана, и Ян, хлопнув себя по лбу, вдруг сказал:

– У меня же друзья тут рядом живут! – Он потянул ее куда-то за руку, по ходу рассказывая. – Они классные музыканты, по всему миру гастролируют. Просто… – Он остановился. – Я подумал, если у меня такие друзья, то, может быть, ты посмотришь на них и решишь, что я тоже ничего.

– Боже, какой ты глупый! – рассмеялась Аня. Он будто немного обиделся, и Аня поцеловала его в нос. – Это ты-то – ничего?..

Они прошли еще немного, свернули в какой-то двор и вошли в дом. Поднялись по лестнице. Ян позвонил в дверь, открыл черноволосый парень.

– Витам![67]– сказал Ян, подняв правую руку ладонью вперед.

– Ничего себе, – сказал парень, взглянув на Яна. – Чэщьчь[68], брат.

– Знакомься. Это Аня.

– Привет… – пролепетала она.

– Веслав, – представился парень.

Ян разулся, Аня тоже скинула кеды. Веслав посмотрел на нее со значением и сказал:

– Я никогда не видел его таким.

Аня смущенно улыбнулась.

Они прошли на кухню. Там сидела длинноволосая брюнетка с выбритыми висками и мелкими косичками-зизи.

– Привет, – сказала она по-русски. – Я Вера.

Они стали пить чай, весело о чем-то разговаривая. Ян рассказывал про «Ми-стерео», про их знакомство, а потом сказал:

– Приходите вечером к Пану, я буду уроджины[69] отмечать.

* * *

За несколько месяцев до этого Аня открыла свою страницу в соцсети, чтобы посмотреть, кто поздравил ее с днем рождения, и ответить. Она уже накрасилась и присела выпить кофе, перед тем как одеться и выйти из дома – планировалась большая гулянка в клубе неподалеку. Под праздничной фоткой была сотня поздравлений, но вся лента тревожно мигала перекрывавшими все новостями: горел собор Парижской Богоматери. Аня ахнула: это казалось немыслимым.

С нарастающим чувством тревоги она пролистала ленту, потом перешла к новостным порталам. Прямые включения показывали черные клубы дыма, выходящие откуда-то из шпиля, и толпы людей, стоящих поодаль и смотрящих на пожар.

Аня одевалась в подавленном состоянии. Праздника уже не было. Праздник лопнул, как стекло в окошке Нотр-Дама. Но где-то недалеко накрывали на стол и ждали Аню, и она вышла из дома. Влад остался сидеть с детьми. Когда Аня поворачивала ключ, они смотрели прямую трансляцию, и Лиля крикнула:

– Смотрите, смотрите! Он падает!

– Вау, – выдохнула Ида.

Шпиль упал. Аня вышла из дома.

Когда она приехала в клуб, пожар показывали на большой плазме. На время все забыли про собор и кинулись поздравлять Аню. Ей вручали цветы и подарки, она улыбалась и обнимала друзей. Потом все сели за стол