Где Бог когда я страдаю? - Филип Янси

Проказа. Пальцы — вниз. Работая с доктором Брэндом, я близко узнал людей, больных проказой. Они настаивают, чтобы их заболевание называли болезнью Гансена: к слову «проказа» окружающие относятся с предубеждением. Реальный недуг имеет мало общего с устоявшимися представлениями о нем, тем не менее, проказа всегда вызывает не сочувствие, а отторжение. Самая тягостная сторона этого заболевания — вынужденное одиночество.

Грипп. Реакция неоднозначна. Кто–то опускает пальцы вниз — кому нравится жар, рвота, ломота в костях? С другой стороны, гриппом болеют все — это уже вызывает определенную симпатию. Мы знаем, как протекает грипп. «Не беспокойся, — ободряем мы больного, — отлежишься пару деньков и встанешь на ноги».

Свинка. Реакция зависит от возраста больного. Детей обычно жалеют и стараются побаловать: разрешают задержаться у телевизора, покупают им что–нибудь вкусненькое. Я до сих пор с тоской вспоминаю о тех славных временах, когда я болел свинкой. Однако, если речь идет о взрослом человеке, то отношение меняется: свинка во взрослом возрасте считается нелепостью, хотя для взрослых она намного опаснее, чем для детей.

Мой перечень продолжается. Геморрой. Сопровождается очень болезненными симптомами, но является популярной темой для анекдотов.

СПИД. Как относятся к больным СПИДом? Я знаю всего нескольких человек, страдающих этим заболеванием. Все они столкнулись с однозначной реакцией церкви: «Сочувствия вы от нас не дождетесь. Это вам — наказание от Бога за ваши грехи. Идите своей дорогой». Лично мне СПИД кажется самой ужасной болезнью, но в обществе она вызывает меньше всего сострадания.

Мигрень, радикулит, рак — у каждого из этих недугов есть свой «имидж». В отношениях с больными мы вольно или невольно проявляем свое отношение к той или иной болезни. Тем самым мы либо помогаем человеку справляться с болезнью, либо усугубляем его страдания.

Я пришел к выводу: самое ценное, что могут сделать для больных верующие — уберечь от ненужных, искусственно навязанных мучений. Нужно с уважением отнестись к страданию ближнего. По сути, любая боль — это всегда БОЛЬ, и совершенно неважно, чем она вызвана: мигренью, растяжением связок или клинической депрессией. Чтобы помочь ближнему (или себе), следует прежде всего признать, что любая боль имеет право быть и заслуживает сочувствия. Иными словами, нельзя относиться к боли заведомо негативно.

При этом следует учитывать, что христиане придают страданию глубокий смысл. Вспомните посетителей Клавдии Клэкстон и ответьте на вопрос: не раздуваем ли мы огонь страдания? В качестве горючих средств мы используем либо чувство вины: «Неужели ты не молился? Разве ты не веришь, что Бог может исцелить тебя?», либо смятение: «Может, это происки дьявола? Или тебе суждено пройти через эти страдания? А может, Бог избрал тебя, чтобы ты явил окружающим пример стойкости?» Боль — безотказный генератор чувства вины. Каждый из нас совершает неблаговидные поступки, и вот, когда в нашу жизнь вторгается боль, мы первым делом начинаем винить себя.

Когда же речь идет о невыносимых страданиях, то ранить страдальца способны даже самые искренние слова. «Бог так сильно любит вашу дочь — Он забрал ее к Себе!» — говорим мы, не подозревая, что безутешные родители, возможно, будут теперь думать: «Уж лучше бы Бог любил ее поменьше!» Или мы стараемся ободрить: «Бог дает человеку лишь такое бремя, которое тот в состоянии вынести», — и изнемогающий страдалец начинает сожалеть, что его вера так крепка. Будь она слабее — и бремя было бы полегче.

Общаясь с больными людьми, я понял: слова утешения могут причинить больше боли, чем сама болезнь. Одна женщина, хорошо известная в христианских кругах, с горечью описывала, как всю жизнь мучилась от дисфункции челюстного сустава. «И все же, — говорит она, — куда больнее выслушивать осуждающие слова от собратьев по вере, которые излагают свои домыслы о том, почему Бог допускает такое страдание». Мне кажется, одна из главных задач верующих — не привносить в жизнь страдальца ненужной боли. К любому страданию следует относиться с должным уважением.

Сокрытое сокровище

Согласно библейским принципам, сталкиваясь с болью, мы должны смотреть вперед — на ожидаемые плоды. Не следует ковыряться в прошлом, отыскивая причины случившегося.

Честно говоря, если непрестанно искать ответы на различные «Почему?», то многие страдания покажутся лишенными смысла. Почему за критические замечания о Сталине Солженицыну пришлось восемь лет провести в лагерях? Почему по прихоти безумного диктатора были уничтожены миллионы евреев? Такого рода страдания сами по себе бессмысленны. Но бессмысленными они остаются лишь до той поры, пока страдалец не найдет в них смысл, подобно тому, как среди пустой породы и грязи старатель находит алмаз.

Виктор Франкл, бывший узник нацистских лагерей, сказал так: «Отчаяние — это страдание, лишенное смысла». И Франкл, и Бруно Беттельгейм сумели найти в бессмысленных ужасах холокоста свой драгоценный камень. Собственный опыт и наблюдения за поведением людей в экстремальных условиях привели этих исследователей к открытиям, которые заложили основу для их последующей работы. Эли Визель наделил свои страдания смыслом, став свидетелем великой исторической трагедии. Он, как и многие другие узники концлагерей, посвятил себя тому, чтобы никто не был забыт и ничто не было забыто.

Достоевский в тюрьме много размышлял над Новым Заветом и житиями святых. Для него, как впоследствии и для Солженицына, тюрьма стала горнилом веры. Оба писателя рассказывают о том, что, увидев с торжество человеческого зла, они поняли: люди нуждаются в покаянии. В том, что существует сила, способная изменить жизнь, убедило их живое свидетельство верующих заключенных. В рассказе «Один день Ивана Денисовича» Солженицын проводит такую мысль: возможно, вера в Бога и не вызволит вас из лагеря, но благодаря ей в лагере можно выжить.

Пусть мои собственные страдания в сравнении с тем, что пережили эти мужи веры, выглядят смешными, но все же я стараюсь извлечь из них пользу. Я верю в библейское обетование: страдание способно породить во мне нечто стоящее. Я внимательно просматриваю список возможных плодов страдания. В пятой главе Послания к Римлянам апостол Павел говорит о терпении, опытности и надежде, и я задаюсь вопросом: способны ли мои переживания принести эти плоды? Испытания учат меня терпению, самообладанию, заставляют меня остановиться и повернуться лицом к Богу Испытания воспитывают мой характер — заставляют меня искать в себе источник внутренней силы. Так я иду от одного плода к другому, пытаясь понять, как Бог взращивает их в моей душе.

Джон Донн сравнивал страдания с золотым слитком. Слиток — это не разменная монета, им нельзя уплатить по счетам. Но чем ближе мы к нашей небесной отчизне, тем большую ценность приобретает сокровище, по словам поэта, «сокрытое внутри нас подобно золоту в рудоносной жиле». Оно стоит небесной славы. Если мы с верой обращаемся к Богу наши страдания окупаются — мы постепенно уподобляемся Христу

Единение

В этой главе я привел строки из письма пастора, пережившего тяжелую депрессию. Он не видел смысла в своих мучениях, и никто из верующих не помог ему понять происходящее. В конце концов пастору пришлось пройти курс лечения в психиатрической больнице. Родные его не оставили. Благодаря их поддержке и помощи врачей он смог вернуться к нормальной жизни.

Спустя годы ему довелось пережить еще одну трагедию: внезапно умер его внук, которому была неделя от роду. Семья была потрясена. В эти тяжелые дни пастору нужно было бы стать опорой для своих детей, но он был раздавлен горем. В воскресенье после похорон младенца пастор проповедовал в церкви. Он пытался сосредоточиться на словах псалма, которые произносил, но не смог: язык онемел, подбородок задрожал, из глаз хлынули слезы. Он так и не сумел дочитать строки о милости и благости Бога (Пс 144:7–9).

Тогда пастор отложил листки с проповедью и прерывающимся голосом сообщил прихожанам о смерти внука. Мысли его тут же перенеслись в тягостные для него времена депрессии. Он ощутил те же самые чувства: беспомощность и бессилие. Ему стало страшно.

Но на этот раз пустота, разверзшаяся в душе пастора, не смогла его поглотить. «Когда закончилось богослужение, — вспоминает он, — прихожане подходили ко мне и говорили очень важные слова. Во–первых, они благодарили за то, что я поделился с ними своей болью. И, во–вторых, сопереживали мне: «Мы скорбим вместе с вами». Этой простой фразы было достаточно, чтобы я понял: я не одинок. Я почувствовал, что не отвергнут ни Богом, ни Его детьми. Люди разделили со мной горе».

В самых незатейливых словах прихожане церкви выразили своему священнику сочувствие. Они показали, что его боль — это их боль, и его боль не оставляет их равнодушными.