Войны Роз - Джек Ландер

Так произошло, что в это самое Вербное Воскресенье король участвовал в шествии, а вслед за ним шли остальные, полные глубокого религиозного чувства, как и подобает в такой день, и, когда процессия вошла в церковь и, по порядку службы, подошла к тому месту, где перед Крестом должно подниматься покрывало, чтобы все люди могли почтить Крест гимном, трижды пропев «Ave», у одной из колонн церкви, непосредственно перед тем местом, где король преклонил колени и рьяно кланялся Кресту, все увидели небольшой образ Святой Анны, сделанной из алебастра, установленный около этой колонны и скрытый от глаз скрепленными вместе маленькими раскрашенными четырьмя дощечками, установленными вокруг этой статуи, подобно тому, как это делается обычно везде, где есть такие изображения — в церквях, часовнях, у распятий, молельнях и во многих других местах. И здесь эта статуя была закрыта таким же манером сообразуемо с правилом, по которому во всех церквях Англии все святые лики должны быть закрыты со среды на первой неделе Великого Поста до утра Пасхи.

И вдруг внезапно во время службы между дощечками, окружавшими этот образ, появилась большая щель, они приоткрылись, что король почел за добрый знак, и все люди вокруг него тоже. И затем дощечки закрылись сами собой без чьей либо помощи или касания, как если бы это было сделано с помощью высшей силы, что видели все присутствовавшие там. Король, увидев это, возблагодарил и почтил Бога и Святую Анну, решив, что это хороший знак и символ того, что Бог благословляет его на этот поход…{134}

Королевская армия пошла в сторону Лондона. Большая Хроника описывает события, развернувшиеся в городе.

Тогда в Лондоне по приказу сэра Томаса Кука и некоторых других были предприняты меры, чтобы задержать короля Эдуарда, который в это время стремительно приближался к городу. И для того чтобы сильнее расположить граждан к королю Генриху в тот день, бывший Чистым Четвергом, приблизительно в девять часов его перевезли из дворца через Чип (Cheap) и Корнхил (Cornhill) к его жилью по Кендлвик-стрит и Воутлинг-стрит в сопровождении архиепископа Йоркского, который держал его за руку весь путь, и лорда Зоуча, немощного старика, который нес меч короля; и так, сопровождаемый немногочисленными джентльменами, идущими перед ним пеши, он единственный был верхом. Он держал в руках шест или длинное древко с двумя лисьими хвостами[102], закрепленными на конце этого шеста. Его поддерживала лишь маленькая группка следовавших за ним слуг. Все это более напоминало спектакль, чем шествие принца, призванного воодушевить сердца людей, благодаря которому он, скорее, многое потерял, но уж точно ничего не выиграл; где бы он ни появлялся, он постоянно был одет в одно и то же длинное платье из синего бархата, как будто у него не было ничего другого. Но прежде чем эта процессия завершилась, авангард короля Эдуарда подошел к Шордитчу (Shoreditch) и Ньюингтону (Newington), из-за чего упомянутый архиепископ, не сильно доверявший горожанам и не надеявшийся, что они будут сопротивляться королю Эдуарду или его людям, удалился и оставил короля Генриха во дворце; его примеру последовали и другие, те, у которых еще оставалось хоть немного порядочности.{135}

Филипп де Коммин прокомментировал вход Эдуарда в Лондон.

Насколько я знаю, существовало три момента, которые особенно поспособствовали его входу в Лондон. Первый — это люди, находившиеся в убежище, и рождение молодого принца. Второй — большие долги, которые он ввел в городе, после чего обязал всех торговцев, которые были его кредиторами, явиться к нему. Третий состоял в том, что знатные леди и жены богатых горожан, с которыми прежде он имел интрижки, вынудили своих мужей и родственников встать на его сторону.{136}

Уорик теперь выдвинулся из Ковентри в надежде, что Лондон не впустит короля, или что Эдуард не ожидает нападения в Пасхальный день. «Возвращение Эдуарда» продолжает повествование.

…Но король, вовремя оповещенный об этих злодейских планах, постарался встретить его на дальних подступах к городу и не позволить ему приблизиться; и поэтому в субботу в Пасхальный вечер, 13 апреля, он в сопровождении большой армии выдвинулся из Лондона в его сторону. И также он взял с собой на поле боя короля Генриха; и так в тот вечер он поехал в Барнет (Barnet), что в десяти милях от Лондона, где его передовой отряд наткнулся на авангард войска графа Уорика и разбил его, и погнал их из города более чем на половину мили, пока они не достигли места, занятого многочисленным войском противника.

Король, прибыв после к упомянутому городу и поняв, что здесь происходит, не позволил никому остаться в этом городе, а взял всех с собой на битву с врагами. И поскольку уже было совсем темно и он не мог достаточно хорошо видеть, где выстроились его враги, то случилось так, что он со своим войском сделал привал много ближе к ним, чем он предполагал: он не встал бы так близко, если бы мог лучше видеть их, но предпочел бы расположиться несколько в стороне.

И так они оставались всю ночь, ни издавая никакого шума, и вели себя так тихо, как только возможно. Обе стороны имели оружие и артиллерию, но у графа Уорика оружия было гораздо больше, чем у короля, и поэтому ночью с целью досадить королю и его войску с вражеской стороны почти всю ночь летели ядра. Но благодаря Богу так случилось, что они постоянно промахивались, не нанося никакого ущерба королевским полкам; а причина была в том, что войско короля находилось много ближе, чем полагали противники. И также потому, что король со своим войском всю ночь соблюдал тишину и, как говорят, не издавал никакого шума, благодаря чему те не могли догадаться об истинном месте их пребывания. И для того, чтобы не быть обнаруженными, король никому не позволил стрелять по противнику, иначе бы у тех появилось большое преимущество, поскольку таким образом они смогли бы оценить их точное местонахождение и нацелить на них свои пушки.

Рано утром следующего дня, как только рассвело, между четырьмя и пятью часами, несмотря на большой туман, из-за которого противники не могли даже видеть друг друга, король, решив отдаться на суд Всемогущего Бога, выставил знамена и возвестил трубами начало битвы, и ринулся на них; вначале они стреляли из ружей, но вскоре перешли в рукопашную, встретив мужественное и отчаянное сопротивление своих врагов. Но из-за тумана и плохой видимости оба войска не смогли встать друг перед другом, как должно было бы быть, и, так как места было очень мало, сражение было чрезвычайно жестоким и кровавым.

Случилось так, что один край войска противника перешел за линию войска короля, да так, что в этом месте, на западном фланге, они оказались намного сильнее королевской армии, чем причинили ей сильный ущерб, из-за чего многие бежали к Барнету и даже к Лондону, или куда-либо еще; и враги погнались за ними и наделали много вреда. Но другие части и остатки фланга не могли видеть ни этого поражения, ни бежавших, ни преследовавших по причине большого тумана, который мешал им различить хоть что-нибудь. И поскольку воины короля не ведали о том, что произошло, они не потеряли присутствия духа и малой силой продолжали сражаться, видя лишь немногих — тех, кто стоял рядом с ними плечом к плечу. Одновременно по той же самой причине сторону противника не смогло ободрить поспешное отступление неприятеля. И точно так же на восточном фланге королевская армия, встретившись с врагом, намного превзошла его мощь и сильно потрепала там их ряды, и так король оказался в самом центре сражения и выдержал всю мощь и напор битвы. Однако из-за неприятностей, которые постигли королевское войско на западном фланге, в Вестминстер, в Лондон и в другие места дошла весть, что король разгромлен и сражение проиграно. Но — хвала Всемогущему Богу! — все случилось иначе, поскольку король, истинно веря в помощь Бога, Пресвятой Девы и Святого Георгия, преисполнился отчаянной отваги и решительности подавить вероломство всех тех, кто замыслил против него предательский заговор, и благодаря преданной, искренней и могущественной помощи его товарищей, которые не отступились от него и оставались так же верны ему, он мужественно, стремительно и отважно напал на своих врагов, ринувшись в самую гущу сражения, где безжалостно рубил всех, кто оказывался на его пути, то с одной стороны, то с другой, и так бил и крушил их, что никто не мог устоять при виде его, и собственным примером вселял уверенность в своих товарищей, которые преданно следовали за ним. И так, да будет благословен Бог, он одержал победу, и поразил тридцатитысячное (согласно их собственным подсчетам) войско мятежников…

Эдуард с триумфом возвратился в Лондон. Тела Уорика и маркиза Монтегю были выставлены в соборе Св. Павла, чтобы упредить распространение возможных слухов о том, что они все еще живы. После трехнедельной задержки в Онфлере (Honfleur) из-за плохой погоды королева Маргарита в конце концов отправилась в плавание, чтобы высадиться в Уэймуте (Weymouth) в тот самый день, когда ее друзья потерпели поражение в Барнете. Эдуард послал разведчиков, чтобы разузнать о продвижении ее сил, и, когда стало ясно, что они выступили в сторону северо-запада, надеясь соединиться со своими сторонниками в Уэльсе, Чешире и Ланкашире, он стал их преследовать. Началась большая погоня в направлении Севернских мостов.