Войны Роз - Джек Ландер

…И 26 ноября король Гарри созвал Парламент в Вестминстере, и туда явился Георг, архиепископ Йоркский, канцлер Англии, который [обсуждал] это дело в присутствии короля и его лордов и Палаты, Revertimini admefilii revertentes, ego enim virvester. Jeremie tcrcio, и т. д. И затем, в феврале, герцог Гарри Эксетерский, герцог Эдмунд Сомерсет, лорд Джон Сомерсет, его брат, граф Ормонд, граф Джаспер Пембрук, брат короля Гарри и граф Ричмонд со многими другими рыцарями и сквайрами, джентльменами и йоменами вернулись в Англию и вступили во владение своими землями и поместьями, поскольку Парламентом были отменены все предыдущие конфискации и лишения прав за измену, введенные во времена короля Эдуарда; и королю Гарри были возвращены корона и положение, а всем его людям — их наследные владения. И затем граф Вустер был схвачен, арестован и привлечен к суду перед сэром Джоном Вером (Vere), графом Оксфордским, сыном и наследником вышеупомянутого графа Оксфордского, который был казнен в Тауэр Хилле, о чем говорилось прежде; и так к графу Вустеру применили тот же закон, по которому он судил других; и, когда он был мертв, его тело и голову захоронили в Блэк Фраэрсе в Лондоне, со всей честью и уважением, которые его друзья пожелали оказать ему. Также Королева Елизавета, жена короля Эдуарда, которая находилась в хорошо укрепленном и снабженном продовольствием Лондонском Тауэре, как только услышала, что ее муж и господин бежал, тайно скрылась из Тауэра и нашла прибежище в Вестминстере, со всеми ее детьми, и сама она была беременна, и прямо там и родила сына, которого назвали Эдуардом, принцем Англии; и там она претерпела много невзгод, пока король Эдуард не вернулся к ней.{133}

Герцог Бургундский нисколько не обрадовался вести о высадке близ Алкмаара (Alkmaar) своего шурина и на первых порах был настроен игнорировать его насколько возможно. Людовик XI поддержал недавнее вторжение Уорика в Англию, потому что по крайней мере с 1468 г. он боялся англо-бургундского союза. Английское нападение на Бургундию было платой за поддержку Людовика. Сам он объявил войну в начале 1471 г., и 12 февраля Уорик приказал гарнизону Кале присоединиться к своим войскам. Последние колебания герцога Карла исчезли. Он помог Эдуарду снарядить экспедицию против Англии. Его сила была, естественно, не очень значительной — никак не более 2000 человек, а, вероятно, и не более 1200. История его возвращения описана в рассказе, известном как «Возвращение Эдуарда IV» и написанном по горячим следам слугой короля, который собственными глазами видел большинство его подвигов, и об остальных знал из правдивых описаний, которые составлялись каждый раз. Также этот рассказ сохранен в собрании Джона Стоу. Здесь приведена его большая часть.

Эдуард отплыл из Флашинга (Flushing) 11 марта.

…В ту самую ночь, наутро в среду, и в четверг, 14 марта, на море бушевали сильный шторм и буря, и 14 марта с большим трудом он [Эдуард] достиг Хамберхеда, потеряв другие суда, которые причалили в разных местах. Король, имея единственный корабль, в котором находился лорд Гастингс, его гофмейстер, и другие избранные числом 500 человек, высадился в пределах Хамбера, в Холдернесской стороне, в месте под названием Ревенерспорн (Ravenersporne)[101], именно в том самом месте, где когда-то узурпатор Генрих Дерби, позднее называемый королем Генрихом IV, сошел с корабля по возвращении из изгнания…

Брат короля Ричард, герцог Глостер, со своими тремястами товарищами причалил в четырех милях оттуда. Граф Риверс в сопровождении 200 человек оказался в местечке под названием Паулл (Paull) в четырнадцати милях от короля, и остальные высадились там, где легче было достичь берега. Король в компании нескольких человек остановился на ночлег в бедной деревне, в двух милях от того места, где он сошел со своего корабля; и наутро следующего дня после того, как гнев бури несколько поутих, остальные его спутники с корабля также двинулись в его сторону.

И наутро 15 марта из разных мест к нему подошли все его товарищи, прибывшие на других кораблях. Что до местных жителей, то там к нему присоединилось всего-то несколько человек, практически никто не пожелал примкнуть к королю, поскольку в эти места мятежниками были разосланы специальные люди, которые настраивали народ против Его Высочества, чтобы они не признавали его и не принимали своего короля. Несмотря на это, люди, прежде чтившие принца герцога Йорка, благородной памяти отца его, перенесли теперь свою любовь и почтение на него, так как он также был герцогом Йоркским, и ему переходили все права своего отца. Потому в различных частях страны собирались большие толпы людей, готовых с оружием в руках ради себя самих не допустить того, чтобы его лишили государства и короны; они поклялись, что единственно это желание двигало ими и ничто другое; они ни в коем случае не хотели причинить вред ни ему, ни товарищам его.

После того как собралось все войско короля, он держал совет, как лучше поступить, и все быстро пришли к заключению, что произошедшее — результат происков его врагов, и главные возмутители спокойствия засели на юге страны, в Лондоне и его предместьях, и что путь их должен лежать через Линкольншир, а посему им пришлось бы снова идти морским путем, минуя Хамбер, который они ненавидели; но затем они подумали, что если выбрать такой путь, то пойдут толки, что они отступили из страха, а такой поклеп они не смогли бы снести; по этим и другим здравым соображениям они постановили себе не идти снова водным путем, но отправиться прямо к городу Йорку. Король решил также, что, поскольку ему придется идти через всю страну, то до того времени, пока он не получит помощи своих истинных и преданных слуг и подданных, которые, как он верил, присоединятся к нему во время его похода, чтобы собрать достаточную мощь и силу, он со всеми своими товарищами должен во всеуслышание провозглашать везде, куда бы они ни прибыли, что его единственным намерением и целью является восстановление своих прав как герцога Йоркского, и ему достаточно своего родового наследования, в котором он был рожден, по неотъемлемому праву истинно благородного принца его отца, и более ничего…

Первые силы мятежников, с которыми он столкнулся на своем пути, позволили ему пройти. Беверли признал его, Халл (Hull) отказался. Его собственная личная храбрость позволила ему пройти к Йорку.

Правда в том, что, когда король был уже в трех милях от города, его посетил некто, назвавшийся Томасом Кониерсом, рикордером этого поселения, чье имя доселе не было известно приверженцам короля. Он посоветовал тому не входить в город, поскольку либо ему не удастся этого сделать, либо, в случае, если он все же войдет, он будет повержен и уничтожен, и разобьют все его войско. Король, понимая, сколь большое расстояние он уже прошел и что он уже никак не может вернуться туда, откуда он начал свой поход, и осознавая, что возможен самый печальный исход, решил, что, собравшись с силой духа и мужеством, ему необходимо продолжить начатое и положиться на Бога и благоволение судьбы, хотя благополучный исход дела зависел скорее от обстоятельств, чем от возможной небрежности или недостатка храбрости. И поэтому, несмотря на приводящие в уныние слова рикордера, он отважно двинулся прямо к городу.

И в это время к нему из города прибыли Роберт Клиффорд и Ричард Бург, которые обнадежили его и его спутников, утверждая, что поскольку жители были на стороне его отца, герцога Йорка, то и сейчас должны принять и пропустить его; это несколько подбодрило его, и он продолжил свой путь. Но вскоре прибыли упомянутые Кониеры (Coniers) и вновь повергли его в сомнения. И так, то воодушевляясь, то снова теряя уверенность, он достиг городских ворот, где его войско остановилось, и в сопровождении шестнадцати или семнадцати человек с шествовавшими впереди Клиффордом и Ричардом Бургом он даже прошел через ворота и объявил собравшимся невдалеке почтенным гражданам о своих намерениях и целях в такой форме и столь вежливо, что люди остались довольны и впустили его и всех его товарищей; той ночью все они встали на постой и отдохнули, и наутро отобедали, и затем отбыли из города в сторону Тадкастера (Tadcaster), города во владениях графа Нортумберленда, в десяти милях южнее.

И на следующий день он отправился к Уэйкфилду и Сандалу, большому манору, принадлежавшему герцогам Йоркам, оставив полевую руку замок Помфрет (Pomfret), где находился маркиз Монтегю, который никак не стал препятствовать ему и его войску, позволив мирно пройти — по доброй воле или нет, каждый вправе судить по своему разумению; я считаю, что это было его собственное решение; но, по правде говоря, и силы его были недостаточны, и он не был бы в состоянии собрать такую дружину, чтобы открыто выступить против Эдуарда, или за короля Генриха; на то существовала еще одна веская причина: большинство народа тех мест любило короля Эдуарда, и их нельзя было бы сподвигнуть выступить открыто против его притязаний как герцога Йорка — он, по словам его товарищей, всячески прикрывался лишь этим титулом и ничем более.