Стихотворения - Давид Бурлюк

1931

Нью-Йорк, Америка

«Домик был подслеповатым…»

Домик был подслеповатым,А забор совсем глухим…Старикашкой охромевшимНа березу опираясь.В доме жил слепец прилежный,Ухом тягостно тугим,Ликом тяжко виноватым,Ртом гнусаво-распотевшим,Духом тайною мятежнымВечно к небу порываясь.

Мысли о жизни

Плакать — не трудно!Смеяться — не станет задачей…Жизнь — безрассудна —Не может быть зрячей.В жизни — законы,Что ведомы редким.В жизни препоны —И ловким, и метким.Жизнь — наслажденье,Но в жизни — и мука,Слезы — наука.VITA[39] — терпенье,Пристрелка из лукаПо радости внука.

«И что прекрасней, что нормальней…»

И что прекрасней, что нормальнейСупружеской, в новинку, спальни?..

Старики у костров

Старой кости не согреть,Кровь по жилам ходит елеУтомленном, хилом теле,Что старо, как гроба клеть.

«Лесная смерть» (набросок)

1

Сто двадцать раз растаял снегСто двадцать румянело летГнездом весело-знойных негОброс корой зеленым мхомВзрастил курчаво лишаиСвоем забвении глухомГде с каждым годом тише иСто двадцать лет курчавил мысль,Кусты ветвей сучков крестецКорнями вниз, а кроной ввысь,Листов трепещущий венец.

2

Зачем зачем к чему к чемуИ дней бессчетных что за цельИ эхо отвечало — у…Глядь — сердцевиною — не цел.И дряхлость выразила смыслИ мысль сама — гляди стараИ фиолетовая высьЛегла — могильная пора.

«Вы хотите легенды…»

Вы хотите легенды,Карусель огоньков,Восторги, в арендуДевий альков…Несмятой усладыГудят трубачи;Все — рады.Безус. Бородачи.Трезвоньте погромчеВо все колоколаУпившийся ловчийКоло кола.Как полнее приветитьНебес бирюзойТе или этиВзяты грозойЧто изысканней прощеТвоей рукиБерезовые мощиНа озере кругиВся жизнь аренаВся жизнь колесоУслад переменаЛегкость серсоВ лапы МамаюМетни вспомяниК свету и маюЛучи протяни!

Зима (1906–1931)

Луна — скитальца корабля мертвец,Я за решеткою, в тюрьмеМолюсь ОБГЛОДАННОЙ зиме,Ей палачу живосердец.Ужасный старый трупМутный траур за окном,Я затопить хочу виномНаходку пристальную луп.На белотеле черноранЗияя чумные следы…Мы добрели до сей беды,Стерпев осеннеураган.

Из раздела «Стихи, написанные в Японии 1920–1922 гг.»*

Первый взгляд

Стихи переписанные Марусей в 1921 г.

Исправленные в 1931. XII.

Не страна, а муравейникНа лазурных островах.Здесь влачит народ затейникДни в сплошных пототрудах.Все для нас микроскопично…Лишь безмерен ОКЕАН,Что объятьем энергичнымНасылает свой туман.

(Октябрь 1921.) Япония

Тысячеглазый

Тысячеглаз чтоб видеть все прилежноИ свист бича и запах роз и сныТысячерук чтоб всех окутать снежноТысячеперст на радугах весны.Но вот и маг великий ДегустаторКак будто бы язык стал сонмом жалБерезы сок и сладкий мед акацийЧто шершень полосатый остригал.

1920 г. Токио

«Авадзисима — синий остров…»

Авадзисима — синий островЛомает влажный горизонт.Среди волны шумящих тостовЯпоно-средиземный понт.Авадзисима встала остро,Просторы неба вознесясь,Затем, чтоб новый КаллиостроГулял в ту сторону косясь.

«Закат румянил неба губки…»

Закат румянил неба губки,Прощай последний поцелуй.На берегу валялись губки,Что спину вымоет валун.Ежи, открытые приливом,Топорщат черный дикобраз.Ты в настроении пытливомУ них напрасно ищешь глаз.

Искусство Японии

Культурным надо статься оком,Уметь насытиться намекомИ всеконечно счастлив рокЧитать умеющих «меж строк».

* * *

А вот они «искусства бэби»Письмо их — начертало жребий.

IV. 1921

Вагон Токио — Иокогама

«Это кратер старого вулкана;…»

Это кратер старого вулкана;Юность лав где пел кипящий адНад простором синеокеанаБурными валами над.Это — горло, где хрипя кипелаЗлоба хаоса и юных первосил…Все в былом… столетья — не у дела…Лав обломки старых, черный мрачный ил…

Огиима[40]

Греза о снеге

Так нежно, нежно, нежно, нежноТак снежно, снежно, снежно, снежноТянулись ветви рощи смежнойПоэта зимнее окно.Так безмятежно, безмятежноПокой безбрежности таежнойПоэта погружал безбрежно,Всегда живущего небрежно,Снегов серебряное дно.

25/Х. 1921

8 S ч. утра

Санно-номия. Кобе

Реминесцентное

Мы к старости идем, теряя волосы и зубы.Визит не тянет; мы не ждемПриема ласкового грубойХозяйки злостного трактира,Что к кладбищам, поддав дубьем,Толкает каждого задиру

Утро на берегу моря

В златом тумане облака.Как Тернеровской акварели —Прозрачна жемчугов росаЗари пропетая свирелью.Лет дальних лодок зрим очам,Пока восставшее светило,Разбросив пафос по волнам,В лучи моря не затопило.

Сума, возле Кобэ

Пир

У нищего пирИз канавы бананПод грохоты лирВынимает стаканПод блеск карнавалаОткрыто забралоВот караванИз ФормозыДалекий ТайванТуберозы(Безморозный)

Токио

Распластанный у океанаНад грязной лужей круглобухтыКрыш черепицами, в тумане,Чаруешь вечно гулом слух ты.

Иокогама

 Деревянные бубна удары Цветные домов фонари Хризантемные мимо пары И в стаканчиках кори[41]Проходят мимо рикш скорейшихРаскрыв бумажный синий зонтС губ пурпурных грузом гейшиА Фудзи[42] в праздник горизонт.

Иокогама — красок гамма,Я купаюсь в этом иге.Город моей жизни рама,Что прославил Хирошиге.[43]

«Доволен, рад Японией…»

Доволен, рад ЯпониейИ имя дал я: «пони» ей!

«Она живет прибрежном доме…»

Она живет прибрежном доме,Где ветр соленый дует с дюнГде сказок будто в толстом томеИ луч рассветный свеж и юн.Дом весь построен из обломковНырявших в море кораблейИ на призыв ее потомковПолзут признания зверейЩитом покрытых, белотелыхКоторым плавно жизненитьРазличных стран жестокосмелыхГде страсти бесконечна прытьОна гуляет возле домаГде тайна охраняет колбСодомский грех, пожар СодомаРискуя обратиться в столб.

1920–1931