Стихотворения - Давид Бурлюк

1915 г. Москва

Картина

Красивозадая ВенераЕму служившая модельюК изображению потерьБело нанесенных метельюЧтобы снести хрустально игоЗимопрокатного морозаСама Венера КаллипигаКостра у ножек держит розу.Ей помогают два амураРаздуть земные пламенаИ сам Борей надувшись хмуроГлядящий тел сих группу на.

В замке

Сегодня утром ты окнуСклонилася одной рубашкеНа шумную глядя соснуНад коей облачны барашкиТы увидала старый ровЗацветший вязнущей водоюИ стадо жадное коровПастись пришедших под стеною

Из раздела «Манускрипты Давида Бурлюка»*

«Трудолюбивый муравей…»

Трудолюбивый муравей —Пример для будничных людей.Тебе же, муза-егоза,Гораздо ближе стрекоза.Пускай придет в сосульках хлад,Когда торговец коксом рад,Замерзнут всех друзей дороги,У музы посинеют ноги…Но в сердце будет вешний жарИскусства своевольный дар,Что до сиянья лето днейСереет ласкою своей.

Япония («Над пагодами ход погод…»)

Над пагодами ход погодПо хризантемной сутиМинута час неделя годНатурой светлой ртути  Над пагодами звон сосны  Волны зеленой лепет  Когда улыбками весны  В гипнозе ветра трепетПоходкой ухищренной гейшМой взор равно прикованСтрана лежит на грани межГде Кобэ град основан.

Фудзи («Но к ночи потеплевший ветер…»)

Но к ночи потеплевший ветер,Весь день казавшийся прохладным…Был вечер нежно шеколадным —Коричневатый Гала-Петер.  Или от грохота экспресса,  Иль чуя близость океана…  Но мысли тайная лиана,  В горах разыгранная пьеса.Для жертв вагонной рельсотряскиНе снявшая высокой маскиОсталася сплошным секретом  БЛИСТАТЕЛЬНАЯ ФУДЗИ-ЯМА[34]  Под туч фиолевым беретом  Снега взносящая упрямо.

Горное

Глубокомысленным туннелемСквозь недра каменногорыСкалам Байкала хмуросерымПронесший глаз своих дары,  Чтобы отметить водопады  И клики птиц, и взлетоснег,  Венчавшие гранит-громады  Над пиршеством июньских нег.

Японские ночи

 Тик так тик так По гравию шаги Луна ветвях пятак Блестит для других В доме СЛУЧАЙНОМ Звучит самисэн[35]Все необычайно для меня   с ЭНЯпонии ночиОт прозы умчатКохи и оча[36]К сакэ[37] приручат.

Улица Токио

Улицу бросало направо и налево,Мост упал на колени, принимая меня,Шумом безумным дома оглушало,Ночь старухой смотрелась окно.Беззубой проституток было малоЧервивое вино…Вот — огарок дня…

«Зимним часом вдоль залива…»

Зимним часом вдоль залива,Льдистой корочкой хрустяУ священно озер биваПрохожу неспешно я.На холмах краснеют храмыИзогнулся взлет воротИз-за туч веселой рамы,Что небесный ширит свод

Огасавара (Бонин)

  У троп крутых растут мимозы,  Сафьян земли им — колыбель,  Вкруг хижин белые сеози,  Нихон деревни карусель.Я мимо шел и тростью тронулМимоз пугливую семьюИ желтые исчезли тоны,И кротость жизни узнаю.  Мимоза лепестки свернула,  Незримой сделалась очам  Тоскливо серая акула  Их золотой сглотала гам.

Из раздела «Разное»*

Отрывок

Я занимался слишком долгоТвоими отмелями, Волга.Одной из, тяжких в омут, гирь —Был сердцу старый монастырь.Теперь я дряхл, годами сед.В гробу лежит, засох сосед,Но прежней злобе не истлеть —Не истрепать отмщенья плеть:Неумолимее червя —Навек — злопамятность моя!

Летний инок («В цветах полеты струны пчел…»)

В цветах полеты струны пчелПрозрачный мед душа тычинокКак грудь Венеры круглый дол.И — черный престарелый инок.Ушедший в жертвенный покойГде каждом слоге — вдохновенье,Благословя своей рукойИ птиц, и насекомых пенье,Моря распространенных крыли сонмы вопиющих глотокЗарядку солнцем жизнепылСамцов без правил и обротокЦветущих облак знойнокустЛетучую, как призрак, стаюДля ненасытножадных устЧто восхищается, сгорая!Прозрачный инок, инок, инокУшедший в черные цветыЧтобы затеять поединокВо имя бездны — высоты!

1907 год

(Чернянка)

переработано в 1931 году.

Грабители времени (набросок)

В квартиру влетели сломали запорыДверь сорвалася с петельУбийцы, грабители, ворыВетер, огонь иль метель?Зубы стучат дребезжащий звонокГрабители в масках растрепан проборСломалась рука там хрустит позвонокЧасы револьверы умолк разговорЖестокие фразы, костлявые руки за глоткуВот деньги, но жизнь пощадитеЧто вся в кружевном, голубую кокоткуНе надо сапфиров брильянтов триремыКричит исступленно грабительМгновенья, нам годы подай!Мы грабим лишь… ВРЕМЯ!!!

А.А. Экстер и её собачка

Четвероногое созданьеЛизало белые чертыЭллады брошенное зданьеВ заклятьи синевысотыПылали светозарно макиНад блеском распростертых глазИм упоительные знаки —Лучом колеблемый алмаз!

1908–1931

Мечты о браке

My mother moon makes me mute[38].

Отсталый и немного точныйПриходит и смеется вдругРумяный плод пушистосочныйВладетель множества супруг.

Я и святые

Я стал святым приятелемЯ с ними заодноОни теперь стараютсяМне подавать вино.Я стал святым потребностьюОни помолодевДля голой непотребностиМне тащат в спальню дев.Святые станут грешнымиМеня не ублаживНе угостив орешкамиНе наточив ножи.Я стал и сам святителемПорока строю храмХожу в чиновном кителеДавно привык к дарам.

1921–1931

Иоког<ама> Н<ью->Й<орк>

Несозданные шедевры

Под симфонией зимних небесТонким цинком одеты поляТы лепечешь персты оголяЭтот фрагмент не созданных мессНе пришедших поэм, не рожденных панноИ скульптур, что объемах живутВедь немногим в потоке людском сужденоДонести неразбитым хрустальный сосудГде магически мир отразясьДержит с тайной вернейшую связь.

1907

Чернянка, Тавр<ическая> г<уберния>

1931

Нью-Йорк, Америка

«Домик был подслеповатым…»

Домик был подслеповатым,А забор совсем глухим…Старикашкой охромевшимНа березу опираясь.В доме жил слепец прилежный,Ухом тягостно тугим,Ликом тяжко виноватым,Ртом гнусаво-распотевшим,Духом тайною мятежнымВечно к небу порываясь.

Мысли о жизни