На грани развода. Вернуть любовь - Злата Романова

другом Демидом, чтобы точно быть уверенным в результате. Мало того, я даже Алису заставил пройти через эту процедуру, потому что не был уверен, что между нами реально что-то было. Но оказалось, что было.

Я пробил информацию о ней, и все, что знаю, узнал из отчета своего приятеля из охранного агентства, чья деятельность заключается не только в предоставлении услуг по безопасности.

Алиса является единственной дочерью профессора английской литературы и домохозяйки. После смерти отца она полностью содержит мать-инвалида, построила неплохую карьеру, взяла квартиру в ипотеку, которую выплачивает вместе с мужем – простым рабочим без высшего образования. Судя по отчетам, они жили так же, как и любые среднестатистические семьи России, так что я не удивлен, что лечение единственного сына оказалось им не по силам.

Я несколько раз отказывал ей во встрече из-за своего плотного рабочего графика, но однажды она подкараулила меня на парковке в офисе и заставила себя выслушать. То, что она говорила, показалось мне полной ересью и обманом, но Алиса не прекращала донимать Кристину звонками в офис, и я в конце концов согласился сделать тест ДНК.

В тот момент, когда стало ясно, что я являюсь биологическим отцом ее сына, я взял с Алисы слово, что она сохранит это в тайне. Никто, кроме нее и ее мужа, не знал об этом, пока Ксюша тоже не узнала по моей неосторожности. Для всех других вовлеченных лиц, включая врачей и Кристину, Алиса – моя давняя знакомая, которой я помогаю. И так оно и останется, потому что у Вовы уже есть родители и ни они, ни я не хотим менять установившееся положение вещей.

Я всего один раз задал ей вопрос, который интересовал меня, хотя, конечно, мне было любопытно и то, где мы с ней пересекались в прошлом. Но спросил я не об этом, решив не поднимать эту тему вовсе, раз уж все доказательства налицо.

– Почему ты оставила ребенка от неизвестно кого? – задал я вопрос после того, как согласился оплатить лечение Вовы.

– Я решила, что это может оказаться мой последний шанс на материнство, – пожала плечами она, словно это само собой подразумевалось. – Мне было тридцать четыре года, когда мы познакомились, Глеб. Я рассталась с мужчиной, с которым прожила большую часть своей взрослой жизни, но который так и не удосужился построить со мной семью. Знакомство с тобой было просто минутной слабостью, и, когда я поняла, что беременна, пришла к выводу, что молодому парню вроде тебя это будет неинтересно, и с чистой совестью родила ребенка для себя. Мне и в голову не приходило, что у тебя может оказаться не слишком обнадеживающий анамнез, ты ведь выглядишь так, словно выиграл в генетическую лотерею. Но я все равно не жалею о появлении Вовы. Он – вся моя жизнь, и я всегда буду благодарна тебе за участие в его судьбе, даже если все кончится плохо.

От ее эмоциональности я чувствовал себя крайне неловко, поэтому избегал ее как огня, правда, иногда возникали моменты, когда мое присутствие требовалось, как в случае с детским садом. Туда просто не брали исходя из возможностей оплатить пребывание ребенка.

Связи и имя не менее важны, как и в любом другом заведении, предоставляющем первоклассные услуги, а реальность такова, что Вове нужно проходить долгосрочную терапию, включающую в себя процедуры каждые пару недель. У него уже есть риск развития бронхоэктазии, но врач заверил нас, что благодаря его экспериментальному лечению у Вовы открываются очень хорошие возможности как можно дольше избежать всех неприятных последствий, возникающих из-за синдрома Картагенера. Это также означает, что Алисе с семьей придется переехать в Москву, что повлекло за собой еще большие сложности.

Я должен был объяснить все это Ксюше. Просто я так привык самостоятельно решать все проблемы, стремясь не грузить ее ничем, что снова поступил так, как считал нужным. А ведь я еще в прошлом году пообещал ей, что не буду так поступать, после того, как она узнала о кризисе, который настиг компанию и чуть не обанкротил меня, из-за чего и было принято решение переехать в Россию, только постфактум.

Со дня нашей свадьбы я берег ее от всех стрессовых вопросов, зная, как она чувствительна и как на нее влияют переживания за то, на что она никак не может повлиять. А в итоге, к моей чертовой генетической болезни, о которой я не парился, так как не планировал детей, примешалась ее неожиданная беременность. Худшей ситуации при таких обстоятельствах и придумать невозможно.

Ксюша

– Все, кирдык, эта колымага никуда не поедет! – Лера, моя новая помощница, весьма экспрессивно выражается и в целом не сдерживается в эмоциях. Поломка старенькой машины вывела ее из себя. Мы застряли прямо посередине трассы, выехав с опозданием.

Спорили, на какой машине ехать. Я почувствовала себя неважно и предложила ей сесть за руль моего авто, но упрямая девчонка замотала головой и сказала, что боится управлять чужой машиной.

Итог – мы опаздываем и не успеем на встречу.

– Как же быть… – шепчу я себе под нос, пока Лера, выскочив из машины, прыгает на трассе, размахивая руками.

Боже мой, она сущий ребенок! И почему-то у меня рождается чувство, что опека над ней – моя забота. Ведь видела уже на собеседовании, что девчонка взбалмошная и не совсем подходит под стандарты моей помощницы, но что-то в ней зацепило.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Может быть, рвение? Или искренность?

Ее так сейчас не хватает в моих новых реалиях.

– Лер, пойдем в машину, вызовем эвакуатор, – выйдя за своей подопечной, утаскиваю ее в салон и вдруг вижу, что рядом с нашей машиной останавливается другая. До боли знакомая. Все мои конечности немеют, к горлу подкатывает ком, руки дрожат от волнения. Ведь это машина Глеба.

Он открывает дверь и выходит наружу, высокий, чужой и мрачный, пугая меня своим сосредоточенным видом. Вжавшись в сиденье, сижу не дыша и не двигаюсь, бегая взглядом по салону. Я дико волнуюсь, стараясь дышать через раз, чтобы не задохнуться. Что он тут делает? Неужели ехал мимо? Это совпадение?

– О, машина остановилась! – подскакивает на месте непоседа Лера, сразу же начиная