Путеводный нейрон. Как наш мозг решает пространственные задачи - Майкл Бонд

собиралась пройти еще столько же. Но она не была готова к дикой местности, к одиночеству за пределами тропы. К ним мало кто готов.

Тем, кому хоть когда-то случилось потеряться, никогда не забыть этого чувства. Внезапно теряя связь со всем, что их окружает, они вступают во взаимодействие с абсолютно незнакомым миром. Им кажется, что они умрут. Охваченные ужасом, они ведут себя так непоследовательно, что найти их – не только географическая, но и психологическая задача. Один рейнджер с тридцатилетним опытом говорил мне: «Невозможно понять, почему заблудившиеся люди принимают те или иные решения».

Заблудившийся человек пребывает в особом когнитивном состоянии: его внутренняя карта не соответствует окружающему миру, и ничто из того, что хранит пространственная память, не совпадает с тем, что он видит. Но в сути своей это эмоциональное состояние. Психика получает двойной удар: вы не только охвачены страхом, но и утратили способность к логическим рассуждениям. Вы страдаете от того, что нейробиолог Джозеф Леду называет «враждебным поглощением сознания эмоциями»[327]. Девять из десяти, осознав, что заблудились, делают все еще хуже – например, бросаются бежать. Охваченные страхом, они не способны ни решать проблемы, ни понять, что им делать. Они не замечают ориентиров, не запоминают их, не представляют, как далеко ушли. Их охватывает клаустрофобия, им кажется, что мир смыкается вокруг них. Роберт Кестер, сотрудник поисково-спасательной службы и нейробиолог, описывает это состояние так: «…тотальный выброс катехоламинов[328], в чистом виде реакция “бей или беги”. В сущности, это паническая атака. Если вы заблудились в лесу, вы можете умереть. Это абсолютно реально. Вам кажется, что реальность ускользает. Вы словно сходите с ума».

Опытные путешественники подвержены панике точно так же, как новички. В 1873 году один из авторов научного журнала Nature сообщал, что в лесистых горах Западной Виргинии «даже самые опытные охотники… подвержены своего рода припадкам: они могут внезапно “потерять голову” и решить, что идут прямо в противоположном направлении, а не туда, куда направлялись». Это чувство утраты пути, продолжал он, «сопровождается сильной нервозностью, смятением и тревогой»[329]. В то время данное явление было предметом научного интереса – автор отвечал на статью Чарльза Дарвина, опубликованную в предыдущем номере журнала. Дарвин утверждал, что отчаяние, вызванное потерей ориентации, «заставляет подозревать, что какая-то часть мозга отвечает именно за функцию направления»[330]. Прошло чуть более ста лет, и психолог Джеймс Ранк открыл нейроны направления головы в дорсальном постсубикулуме крыс. Дарвин был прав.

Стоит кому-нибудь заблудиться, и он, как правило, «теряет голову», не в состоянии понять, куда идет. Сотрудники поисково-спасательных служб могут рассказать вам о людях, которые, словно в трансе, проходили мимо спасателей или убегали от них, так что их приходилось ловить[331]. Эд Корнелл, психолог, изучавший, как ведут себя потерявшиеся люди, говорит, что очень трудно расспрашивать тех, кого только что нашли: «Они ничего не соображают», – и, можно добавить, почти не помнят, что с ними произошло.

Иногда у потерявшихся бывают галлюцинации. Зимой 1847 года путевой обходчик Джон Грант отстал от своих, когда рабочие осматривали новую железнодорожную линию в лесу в окрестностях Нью-Брунсвика. Пять дней и ночей он провел в дикой природе без палатки и еды, пока его не спасли. Еще несколько часов, и он бы умер. Все это время он часто слышал какие-то голоса, а однажды ему показалось, что он видит индейца с семьей, прислонившихся к дереву:

Я закричал, но, к моему глубокому изумлению, никто этого не заметил и не отреагировал… Я подошел ближе, но они отступили, как будто боялись меня. Я разозлился и пошел за ними, пытаясь привлечь к себе внимание, но тщетно. Наконец до меня дошла ужасная правда: это была всего лишь иллюзия, но столь похожая на реальность. На меня накатила тоска. Я со страхом спрашивал себя: неужели я схожу с ума?[332]

Психологи собрали массу свидетельств того, что стресс и волнение влияют на когнитивные функции, играющие важную роль в навигации. Исследовали по большей части новобранцев. В одной из работ Чарльз Морган, судебный психиатр из Университета Нью-Хейвена в Коннектикуте, проверял умственную деятельность летчиков и других членов летного экипажа, обучавшихся в экстремальных условиях в школе выживания ВМС США неподалеку от того места, где пропала Джерри Ларгай.

Морган использовал известный психологический тест комплексной фигуры Рея-Остеррица (ROCF), в котором испытуемого сначала просят срисовать изображение, а потом воспроизвести его по памяти. Тест ROCF используется для оценки зрительно-пространственных функций и рабочей памяти, необходимых для чтения карт, восприятия пространства, прокладки маршрута и других навигационных задач. Морган обнаружил, что курсанты, выполнявшие тест в чрезвычайно суровых условиях школы, напоминавших лагерь для военнопленных, показывали очень плохие результаты. Они не только плохо запоминали рисунок, но и воспроизводили его по частям, фрагмент за фрагментом, как это обычно делают дети младше десяти лет»[333].

Морган называет это «за деревьями не видеть леса». Именно так ведут себя очень многие в состоянии сильной тревоги: общая картина ускользает, и когнитивная карта распадается на части. Сотрудники санитарной авиации часто сталкиваются с тем, что люди, которые звонят в службу спасения, не могут сказать, где они, или описать это место – и это когнитивная ошибка, почти наверняка обусловленная стрессом. «Стресс никого не делает умнее, – говорит Морган. – Вопрос в том, кто деградирует быстрее»[334].

Что говорит о наших взаимоотношениях с пространством такая сильная реакция на дезориентацию? Прежде всего она показывает, насколько важна для нас связь с физической реальностью и чувство места – несмотря на то что мы столько времени проводим в цифровом мире, нам по-прежнему необходимо знать, где мы. То, где мы находимся, влияет на наши чувства: место может пугать или вызывать тревогу, а может дарить чувство безопасности. Когнитивные карты отражают информацию не только о пространстве, но и об эмоциях. И их трудно разделить – люди, которые терялись, обычно не испытывают желания возвращаться туда, где это произошло, и избегают всех похожих мест. Ужас, который они испытали, стал неотделим от ландшафта.

Остается много вопросов, связанных с поведением Джерри в последние девятнадцать дней ее жизни. У нее с собой был свисток, но она почему-то им не воспользовалась (а может, все-таки воспользовалась?). У нее были маленький компас и карта этого участка тропы, но она почему-то не пыталась к ним обратиться (а может, пыталась?). Она оставалась на месте и после того, как стало ясно, что ее уже никто не ищет (следовала советам специалистов). Если учесть состояние, в котором