Подкидыш, или Несколько дней лета - Наталья Игоревна Гандзюк

за то, что ты ешь и пьёшь. Он слышал шорохи машин – они едут, останавливаются, хлопают дверцы, шаги прохожих сливаются с шелестом листвы, где-то смеются и голосят дети. Он развернулся и пошёл к тем дворам, где ещё не стёрлись стрелочки и линии от детских игр, где, может быть также, в палисадниках цветут яркие, остро пахнущие цветы и также бегает ребятня, одетая в простые майки, шортики и шлёпки. Он пришёл к дому, где жил в детстве, где бродила горбатая старуха между георгин и мальв, где посреди двора стриг и делал шиньоны местный парикмахер, а на веранде, в тени дикого винограда, крутила искусственные розы из тонкого поролона красивая пожилая еврейка, где бегал злой белый петух и щипал всех за ноги, где, в тени старой груши крутила обручи девочка Майя – мечта всех дворовых мальчишек. Двор изменился. Жилых помещении почти не осталось, в особняках помещались офисы, двор заасфальтировали, старые деревья спилили. Детство переместилось с этих улиц на совсем другие, он понимал, что вернуться туда, где ты был счастлив невозможно, хрупкий мир меняется быстро… Он переночевал в гостинице, а утром опять вышел в город. Савву он больше не встретил. Вообще, Добрый всегда держался особняком, и никому ничего не рассказывал о себе, но почему-то в компании всегда слыл добряком. «Этот добряк» – называли его за глаза, а Рыжим никто не называл. Утром «Добряк» вместо поисков Андрея решил пойти на работу. «Не хочу» – решил Савва и вошёл в разноцветные стеклянные двери компании под названием «Арфа». Почему фирму, изготавливающую кухни, так назвали, никто не знал, но имена так часто не совпадают с содержанием их носителей! Савва был последователен, но, если вдруг он раздумывал что-то делать, сразу менял направление движения не откладывая. Кухнями он занимался уже три года и в строящемся городе они хорошо продавались. В кухнях он не сомневался, как не сомневался в кошках, он всегда сомневался в чём-то другом.

Демченко шёл по центральной улице мимо правительственных зданий к мединституту. Игра в прятки и догонялки изрядно надоела ему, и если в первый день поисков его периодически посещал азарт, то во второй и третий день он уже не искал, а уныло слонялся по улицам и паркам, периодически заглядывая в кафе и отдавая распоряжения по работе. Когда компания собиралась впятером, они могли заставить гору сдвинуться с места или поменять местами моря. После происшествия с Андреем сил на реализацию общих идей стало меньше и Женька почувствовал, что близится распад их команды, ибо одно звено, выпадая, увлекает другие. Они часто играли со смертью, но чужими руками, и Андрей первый попал под колесо, которое они сами же совместно раскрутили. Каждый из них поодиночке не мог даже помыслить о том, что можно проиграть человека в карты или выслеживать его, как раненое животное, но, когда они были вместе, головы их посещали идеи о том, что, в принципе, они могут всё и им за это ничего не будет. А в одиночку? А в одиночку Демченко был осторожен и несвободен. Он знал, что есть правила, и он их соблюдал. В целом, он сам чувствовал и понимал, что юность закончилась также, как закончилась их игра в дружбу. Каждого посещали предательские мысли о том, что интерес к друг другу, приключениям и острым ощущениям, постепенно пропадал, и их затягивала рутина и скука. Доброго выручала отверженность и никому ненужность. Генку Белого – семейный остров, который он постарался оградить, оснастить и удалить. У него был дом в Испании, где тепло и вино, у него была дача под Питером, где безлюдно и красиво, но, попадая в домашний очаг, он чувствовал себя там чужим. Это была территория жены, и он незаслуженно там находился, как будто всё это было не для него – игры и шалости детей, их щебетание и всеобъемлющее присутствие Киры. У той было много лишней энергии, которую она тратила на усмирение школьников, ибо вела математику, а как вышла замуж, взрывалась беременностями и рожала детей, но Белый знал – чтобы удержать такую женщину, надо быть очень любящим и очень сильным. Такой силы он в себе не чувствовал и сбегал. Он бежал от страха потерять, будто бы зная, что потерпит поражение в борьбе за женщину, но пока всё шло хорошо. Кира родила уже троих, и ей пока некогда было задумываться и сравнивать, и Белый шалил и хулиганил с друзьями, чтобы на чашу весов с другой стороны семейного счастья положить саморазрушение. Белый искал Андрея с в спальном районе с дорогой в аэропорт. Со стороны аэропорта и туда, садились и взлетали самолёты. Гена останавливался и смотрел им вслед. Его всегда поражало то, как самолёты не сталкиваются в таком маленьком небе. Но там царил порядок, у него вроде бы в семье тоже был порядок – он мог улетать хоть на край света, его всегда ждала большая и тёплая Кира. До каких пор? Ему показалось, что силуэт Андрея прошёл мимо него, взлетел над дорогой и отправился в сторону аэропорта, но Белый не шелохнулся. Судя по всему, Гена и не собирался его ловить. Белый протёр глаза, и силуэт исчез. Когда он оставался в одиночестве, на него нападала апатия и страх конца – конца любви, конца благополучия, конца жизни. «Может всё бросить к ядрёной фене? Семью, бизнес, и уехать, уйти, улететь, начать всё с нуля? Но ведь с нуля не получится…» Белый стоял между двумя высотками, которые назывались ворота города. За высотками начинались дачные районы, поля, ботанический сад, зоопарк и пригородные озёра, в которых осторожные горожане не купались, мало ли что. «Пройдусь ка я», – подумал Белый, и пошёл вдоль дороги в сторону откуда взлетали лайнеры со счастливцами на борту. Вскоре его подобрала попутка со странным водителем больше похожим на шоумена, который всё спрашивал его о чём-то, лез в душу, но Белый сидел молча, смотрел в окно и не слышал вопросов. Машина затормозила рядом с входом в аэропорт, он оставил на сиденье деньги, и не поблагодарив водителя и не оглянувшись, углубился в стеклянное-зеркальное здание, напоминавшее огромное туловище пчелы.

Демченко тоже вызвал такси, и за ним приехала машина с забавным водителем, больше похожим на клоуна. Ресницы у него были подведены перламутром, рот ярко накрашен, обтягивающая майка расшита блёстками. Демченко почему-то обрадовался и глубоко вздохнул рядом с таким свободным мужчиной.

– Куда едем? – спросил водитель.

Женя назвал адрес, и машина повезла его