Оборотень - Таня Хайтманн

Давид швырнул на пол Матоля, прежде чем тот успел понять, что вообще происходит. С нечеловеческой силой, питавшейся яростью, Давид прижал врага к полу. Его пальцы впились в ткань и плоть, и он почувствовал, как поддаются и ломаются кости. Он уставился на Матоля, готовый убить.

Волк-призрак Давида вернулся и встал у Матоля за головой. Губы его приподнялись, обнажая клыки хищника, под серой шерстью обозначились напряженные мускулы, вооруженные когтями лапы уперлись в пол, не производя ни малейшего шума, — тень и одновременно хищное животное, готовое вонзить клыки в живую плоть.

Давид незаметно кивнул волку. Когда мгновением позже в лицо ему брызнула кровь, он даже не вздрогнул, только продолжал сжимать руками плечи Матоля, с безучастным видом наблюдая, как под ним, сотрясаемый судорогами, истекает кровью человек.

Сначала глаза Матоля были широко раскрыты, хотя и затянуты красной пеленой. Потом веки затрепетали и некогда яркая синь зрачков погасла. Давид смотрел в его пустые глаза, где мгновением позже проявилась безжизненно застывшая коричневая радужка.

Он отпустил его и с трудом поднялся. Матоль лежал вытянувшись, глубокая рана на его шее была залита кровью. Дрожащими пальцами Давид взялся за край своей футболки и вытер лицо. Когда он поднял взгляд, его волк замерцал, словно по ночному небу промелькнула молния. Контуры огромного зверя дрожали, но прежде чем раствориться, он сделал прыжок и слился со своим хранителем. Давид захрипел и невольно отступил на шаг. В тот же миг под кожей разлилось жжение, словно там что-то закипело. Метка, с отвращением понял он, сдерживая желание клочьями содрать с себя зачумленную кожу. В отчаянии он сосредоточился в глубине себя, но наткнулся на пустоту, как будто только что пережитое случилось много веков назад и оставило после себя пустыню. Словно издалека он чувствовал, как осторожно приближаются к нему члены стаи, слышал биение их сердец, чувствовал их затаенное дыхание. Молчаливое благоговение. Давид посмотрел на залитое кровью тело под ногами, которое внезапно окутала тень. Все новые и новые темные полосы сплетались в сеть, разрастаясь, словно серый саван, пока очертания тела Матоля стали едва различимы. Пока Давид в растерянности наблюдал за происходящим, тень превратилась в голову волка, затянувшего оглушительную жалобную песню.

От боли Давид закрыл глаза, и за веками раздался взрыв, от которого было не уйти. Он с трудом понимал, что происходит. Хотя вспышка казалась очень яркой, Давид знал, что это не свет, а все сгущавшаяся безграничная чернота. Часть его унесло в эту тьму, а затем она родилась заново — он почувствовал это. Вдалеке он слышал вой своего волка, но не понимал его значения. Это было царство теней, из которого он пытался бежать, которое приютилось в груди человека, рядом с его душой, и с ее помощью смотрело на мир.

Давид снова открыл глаза, не понимая, сколько он пробыл в царстве теней. Зато картина, отражавшая происходившее вокруг, стала более детализированной: члены стаи теперь виделись ему в ином аспекте, а их ощущения были так же ясны, как и их потребности. Все движения стали словно вибрирующими, темные уголки внезапно обрели контуры, а комната — странное измерение. Он увидел испуганного волка Лойга и только потом человека, обеими руками державшегося за кровоточащую рану на шее. Давиду стало дурно. Он покачнулся, но волк внутри него выпрямился и придал ему новых сил.

Неожиданно Давид заметил рядом с собой темную тень, от которой исходил отвратительный запах. Опаленные волосы, свернувшаяся от жара кровь… Хотя демон Хагена был скрыт от него, Давид увидел своего вожака в новом свете. Его волк, ошарашенно подумал Давид. Глубоко внутри он услышал эхо согласного рычания. Когда Хаген подошел вплотную, он попытался отпрянуть, но тело его, все еще во власти ужасов превращения, не способно было принять вызов.

— Что ж, — сказал Хаген, беря Давида за подбородок и пристально вглядываясь в его лицо. — Хотя я представлял себе все несколько иначе, такой путь, несомненно, тоже дает возможность подняться по иерархической лестнице стаи. Причем очень высоко. Я и не догадывался, что тебе так сильно хочется получить место Матоля и что ты разорвешь ему глотку. Отделяться от волка — чудесный трюк. Тебе, должно быть, стоило немалых усилий скрывать эту способность от стаи. Почему ты никогда не показывал, на какое положение можешь претендовать благодаря своей силе? Если бы я знал, вся эта комедия была бы не нужна, ведь ты уже знаешь, как вызывать волка и придавать ему форму.

На миг Хаген застыл, словно размышляя, не добавить ли что-нибудь еще, но потом повернулся и сосредоточил взгляд на молодой женщине, которая свернулась от ужаса в клубочек посреди стаи, совершенно забывшей о ее присутствии. Заметив жадный взгляд Хагена, все поспешно расступились. Никто не хотел оказаться на дороге у вожака, когда тот обрушится на свою жертву.

Давид напрягся, чтобы удержать Хагена. Но прежде чем он успел что-то предпринять, воля вожака, словно кулак, ударила его в грудь. Легкие обожгло огнем. Пока Давид пытался подавить крик боли, Хаген с улыбкой смотрел на него, наслаждаясь доказательством своей власти. Неважно, насколько силен демон Давида, Хагена ему не победить.

— Пришло время охоты, — прошептал Хаген, в полной мере насладившись триумфом.

И обрушился на беззащитную женщину.

Давид стоял, подавленный авторитетом Хагена, не способный пошевелиться. Его волк тоже застыл, словно доказательство силы Хагена отняло у него все силы. Слышалось лишь тихое поскуливание. И только когда смолкли крики женщины и к нему приблизился бледный от ужаса Янник, оцепенение спало. Янник протянул ему разорванную куртку, и Давид без лишних слов взял ее. Молодой человек смотрел на него умоляюще. И хотя Давид в буквальном смысле слова ощущал на языке вкус страха, испытываемого Янником, он отвернулся и пошел прочь.

Он бросил мимолетный взгляд на Хагена, наблюдавшего за Амелией и другими, в то время как они разделывали обе жертвы. Натанель по-прежнему стоял, прислонившись к стене, словно за все это время так ни разу и не шелохнулся. Вопреки желанию Давид потянулся к нему, но не ощутил ничего. По крайней мере, ничего такого, что позволил бы ему ощутить Натанель. Предатель, подумал Давид, чувствуя болезненный укол.

Он был уже довольно далеко позади, когда его настиг зов вожака. Хаген наконец осознал, что только что получивший силу волк его стаи покинул праздник без разрешения. Требование Хагена повернуть назад становилось все настойчивее, и Давид перешел на бег. Он не вернется, и неважно, чего это ему будет стоить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});