Прокурор - Анатолий Безуглов

Самсонов еще некоторое время говорил о том, какое значение имеет продукция завода для страны. Когда, по мнению прокурора, он выложился, Захар Петрович сказал:

— Я все понимаю…

— Очень хорошо, — довольно произнес Самсонов. — Тогда вы тем более должны знать, что отдельные недочеты, упущения…

— Позвольте, Глеб Артемьевич, — уже строго сказал Измайлов. — Давайте остановимся на этих самых недочетах и упущениях. Конкретно. Согласны?

Самсонов пожал плечами.

— Беда в том, что они не отдельные, — покачал головой прокурор. Нарушения стали системой. Повторяю: системой. Вы смирились с массовыми прогулами, опозданиями. Растет брак.

Самсонов нахмурился.

— Почему, на каком основании завод часто работает в выходные дни? — задал вопрос Измайлов.

— Ну, один-два цеха, во-первых. А во-вторых, это бывает в крайних случаях, особых, я бы сказал, — возразил директор завода.

— Хорошо, я приведу вам факты. — Захар Петрович перелистал материалы проверки, проведенной Ракитовой. — В прошлом месяце, в июне, завод работал каждую субботу, а тридцатого — и в воскресенье. Ольга Павловна побывала в этот день у вас на заводе лично и убедилась — трудились все производственные цеха…

Самсонов хотел что-то сказать, но Измайлов не дал:

— Вы должны вести учет сверхурочным работам, выполненным каждым рабочим. Такой учет у вас не ведется. Да, да, Глеб Артемьевич, не ведется. А это нарушение статьи пятьдесят шестой Кодекса законов о труде!

— Сразу видно, что вы не производственник, — усмехнулся директор завода. — Даю голову на отрез, что не назовете мне ни одного предприятия, где бы постоянно не возникала потребность в сверхурочных работах…

— Назову. Мебельный комбинат — раз. Кирпичный завод — два. Если хотите, продолжу. А ведь у них тоже план. И, кстати, тоже вносят свой вклад в Продовольственную программу. Не нарушая закона.

— Значит, вы считаете, что в выходные дни завод никогда, ни при каких обстоятельствах не имеет права работать?

— Имеет. Но для этого надо иметь веское основание, предусмотренное законом. А у вас его не было.

— Для меня основание — государственный план!

— План завод обязан выполнять в установленное рабочее время — сорок один час в неделю.

— А когда мы простаиваем из-за смежников? Вы это не принимаете в расчет?

— Для этого существуют ваш главк, министерство и другие организации. Они должны заботиться о четкой согласованности поставок. В конце концов, есть Госарбитраж. И через него можно взыскать с нерадивых поставщиков…

Самсонов рассмеялся.

— Да если я буду рассылать запросы, названивать, жаловаться да судиться, то работать будет некогда… Производство — штука сложная, и такие сбои, увы, пока не изжиты… Поймите, план нужен не мне. Если хотите знать, зорянский завод своих потребителей не подводит… Конечно, если придираться да цепляться, можно такую платформу подвести — хоть завтра Самсонова на голгофу…

— Я не собираюсь цепляться, Глеб Артемьевич, — ответил Измайлов. — Но разобраться, что творится у вас, обязан…

Затем прокурор остановился и на других нарушениях, обнаруженных в ходе проверки. А в заключение попросил написать объяснение по поводу вскрытых фактов. Измайлов также сказал, что ждет объяснения председателя профкома Пушкарева и главного бухгалтера Фатхулиной.

— А может, мы представим вам общую объяснительную записку? — предложил Самсонов.

— Нет, Глеб Артемьевич, не общую, а каждый отдельно. И прошу это сделать через два дня.

— Не успеем.

— Ладно, через четыре, — согласился Измайлов. И повторил: — Четыре! Это окончательный срок.

Заверив прокурора, что все отмеченные недостатки будут исправлены, Самсонов ушел.

Завершив самые необходимые дела, Измайлов отправился домой: Межерицкий самым категорическим образом настаивал на щадящем режиме работы. И все же Захар Петрович заглянул по пути в больницу. Май уже пришел в сознание, но завотделением просил не беспокоить его без экстренной необходимости. Таковой у прокурора не было. Он передал ему фрукты, две газетных вырезки с копилками курьезов и записку, после чего направился домой.

Галина находилась у Межерицких, и Захар Петрович заглянул к ним. Борис Матвеевич потащил Измайловых на кухню — излюбленное место, где они частенько болтали с Захаром Петровичем, и напоил отваром шиповника, холодным, прямо из холодильника.

Речь зашла о том, как идут дела со строительством садового домика.

— Идут, — не очень весело откликнулся Межерицкий. — У меня еще одна забота — квартиру надо привести в порядок к зиме. Нет, как строят, а? Борис Матвеевич встал, попробовал закрыть дверь. — Полюбуйтесь! Двери не закрываются, окна не открываются. В спальне плинтуса отошли, в столовой обои… Ведь нарочно захочешь так напортачить — не получится… Зато отрапортовали на две недели раньше срока.

Захар Петрович почему-то вспомнил, как Самсонов предлагал ему прислать рабочих в случае обнаружения каких-либо недоделок. Но в их квартире, кажется, все было в порядке.

— Ничего, Боря, ты набил руку на садовом участке, — попыталась успокоить Межерицкого Галина. — Наведешь такой марафет…

— Прости, Галя, — разозлился Борис Матвеевич, — но почему это должен делать я? Представь, к врачу поступил больной. Врач его выписывает через положенное время и говорит родственникам: основную хворь я вылечил, а уж там бронхитик, почки, желудочные колики и другие-прочие болячки подлечите сами…

Галина улыбнулась.

— А ведь я не шучу, — серьезно продолжал Межерицкий. — Тут до черта дел! — обвел он рукой вокруг. — Три месяца живем, а все сыпется, отклеивается, перекашивается. А виновные где? Не найдешь! Да еще, я уверен, за этакую срамоту кто-то премию получил. За перевыполнение, экономию и так далее. А теперь я должен тратить свое время, деньги и нервы, чтобы в новенькой квартире сделать ремонт! И не делать нельзя. Просто невозможно жить. Зимой и вовсе будет худо, попомните мои слова. Видели, как заделаны наружные швы? — Он вздохнул, помолчал и махнул рукой: — Впрочем, что вам толковать. Сытый, как говорится, голодного…

— В каком это смысле? — не понял друга Измайлов.

— Я, конечно, тебя не осуждаю, — виновато улыбнулся Межерицкий. — И, имея твое положение, сам бы…

— Погоди, Борис, — нахмурился Захар Петрович. — Ей-богу, не знаю, о чем ты…

Галина смутилась, и Измайлов понял, что за словами Межерицкого кроется определенный и реальный смысл. А вернее, какая-то неприятная для него, Измайлова, штука.

— Прости, если лезу не в свое дело, — сказал Борис Матвеевич. — Не будем об этом…

— Нет будем, — сказал Захар Петрович и, посмотрев на жену, повысил голос: — Черт возьми, объясните же, наконец!

— Ну, помнишь, я тебе говорила… Как-то к нам зашла соседка… Да и во дворе все говорят… Таких квартир, как у нас, в доме всего три. Еще у Петрова и Бабаянца… Паркет, моющиеся обои… И вообще, качество…

Петров был заместителем начальника горотдела внутренних дел, а Бабаянц — зять председателя горисполкома, и к тому же директор автобазы.

— Но ты ведь знаешь, я не обращался к Самсонову по поводу отделки квартиры. И не видел ее, пока нам не выдали ордер! — сказал Захар Петрович, обращаясь к жене. А потом — к Межерицкому: — Честное слово, Боря!

— Я тебе верю, — похлопал его по руке приятель.

Но Измайлову показалось, что Межерицкий не верит. И от этого было почему-то неловко, стыдно.

Потом уже, дома, Захар Петрович думал о том, что стыдно ему стало вот почему: сто двадцать одна семья, проживающая в их доме, обижена, оскорблена и обременена чьим-то заведомо нерадивым трудом, а он и еще двое счастливчиков освобождены от забот и хлопот.

За какие такие заслуги? Ведь они, эти остальные, такие же трудяги, как и он. У каждого свое дело, свой участок работы. Даже посложнее, может быть. И, например, как у Бори Межерицкого, не менее ответственный. Ведь он, прокурор, и рабочий у станка на заводе Самсонова равны по существу и по закону. Они имеют равное право на жилье…

— Почему ты мне не сказала об этом раньше? — спросил Измайлов жену, когда они пришли к себе.

— Господи, да я сама узнала об этом недавно…

Настроение было испорчено. Захар Петрович хотел было опять засесть за свои деревянные скульптуры, но не смог — боли в пояснице усилились.

Он лег с книжкой, но не читалось.

Измайлов почему-то вспомнил слова, оброненные как-то Зарубиным, что прокурору вредно долго засиживаться на одном месте. Тогда Захару Петровичу показалось, что прокурор области не совсем прав: чем дольше работаешь в районе или в городе, тем лучше знаешь людей, их проблемы и нужды и, разумеется, местные «болячки». Теперь же он понял, что имел в виду Степан Герасимович.

Взять хотя бы сегодняшний случай. Он, прокурор города Измайлов, получил квартиру в доме, построенном заводом. Одна деталь: его квартиру отделали лучше других. И пусть он этого не знал, но ведь Самсонов же знает!