Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III - Сергей Юрьевич Катканов

с кем не заговаривает первым за крайне редким исключениями, если же заговаривает, то ограничивается несколькими фразами, хотя на предложенную тему принц мог говорить часами, то есть ровно столько, сколько надо было собеседнику. При этом разговор всегда касался только собеседника и никогда принца. Эрлеберта можно было заставить говорить о чём угодно, только не о самом себе. Многие любили поделиться с ним своими переживаниями и проблемами, мыслями и чувствами, принц прекрасно умел слушать, показывая искреннюю заинтересованность, а потом что-нибудь советуя, причём его советы никогда не были формальными отговорками, которые делают лишь для того, чтобы отвязаться от назойливого собеседника, принц напротив принимал чужие проблемы близко к сердцу, стараясь вникнуть в самую их суть, и советы его и всегда были очень толковыми, полезными. Но ни разу никому не удалось вызвать у принца ответную откровенность. В ином случае можно было подумать, что у него просто отсутствует внутренний мир, и ему совершенно нечего сказать о себе, но Северин прекрасно видел, что Эрлеберт очень глубокий и тонкий человек, его внутренний мир был гораздо богаче, чем у любого из них. Но принц в него никого не пускал. Это сочетание полной открытости, доступности принца в общении с абсолютной закрытостью и недоступностью его внутреннего мира делало Элрлеберта совершенно непонятным для Северина. Принц для каждого из них был добрым и надёжным товарищем, но друзей у него не было и, кажется, не могло быть. Он словно был готов раздаривать себя на право и на лево, но сам ни в ком не нуждался. Никому и в голову не пришло бы похлопать его по плечу и сказать: «Эрлеберт, дружище, ты меня здорово выручил». За помощь его благодарили учтивым поклоном, а он в ответ кивал и улыбался своей открытой искренней улыбкой, которую никто не мог у него перенять. Северин чувствовал: так было вовсе не потому, что Эрлеберт был принцем и наследником престола, а потому что это был он. Даже если бы все в группе были уверены, что Эрлеберт сын сержанта, к нему относились бы точно так же, потому что он никому не давал ни малейшей возможности относиться к нему иначе. Он создавал в отношениях с собой ту дистанцию, которую казалось невозможным сократить, хотя было вообще не понятно, как он это делает, ведь он никогда не подчеркивал существования этой дистанции, но все чувствовали, что она существует.

Северин прожил с Эрлебертом в одной комнате целый год, но это не дало ему никаких преимуществ в отношениях с принцем, Эрлеберт относился к Северину так же, как и ко всем остальным, никак его не выделял. Даже больше того, благодаря совместному проживанию, Северин лучше других чувствовал полную закрытость принца, и это ещё больше увеличивало дистанцию между ними.

У них, точнее – у Северина, сложилась странная практика: когда они оставались наедине в своей комнате, он всегда обращался к принцу только «ваше высочество», а среди товарищей именовал его просто Эрлебертом. Кажется, было бы логичнее, если бы было наоборот. А нет. «Высочеством» ни преподаватели, ни товарищи Эрлеберта не звали, этим подчеркивая, что в орденсбурге все равны, и Северин обращался к принцу по имени ровно постольку, поскольку все так делали. Но, когда они оставались наедине, он переходил на официальное обращение, этим давая понять принцу, что не претендует ни на какие особые отношения с ним только потому, что они делят одну комнату. Было непонятно, обращает ли Эрлеберт внимание на такие тонкости, потому что вообще не было понятно, что у него на уме. Так и оставалось до того знаменательного случая.

***

Начиная со второго курса их часто отправляли на охоту, это считалось важной составляющей подготовки будущего рыцаря. Охотились только на крупных хищников: медведей, львов, волков, кабанов. Убивать безобидных оленей и зайцев рыцари считали ниже своего достоинства, мелкими хищниками вроде лис тоже пренебрегали. Кровавые и страшные поединки с волками и львами отчасти заменяли будущим рыцарям войну. К тому же они делали полезное дело. Если где-то расплодилось, к примеру, слишком много волков, от которых сильно страдали крестьянские хозяйства, воспитанники орденсбурга приходили на помощь.

Так было и на сей раз, их группа в сопровождении рыцаря и нескольких опытных сержантов отправилась на волчью охоту. Два дневных перехода в ускоренном темпе вымотали ребят до крайности. Можно было идти и помедленнее, они никуда не опаздывали, но наставники не упускали случая довести их до изнеможения, а ведь это были всё ещё дети, большинству из них едва исполнилось 13 лет, их ровесники всё ещё предавались безобидным забавам, и никому из мальчишек во всей империи не жилось так тяжело, как воспитанникам орденсбурга. Здесь наставники видели в своих подопечных не детей, а новобранцев, которых дрючили жестоко и беспощадно, хотя обычным новобранцам было не меньше 16 лет, но эти ребята к 16-и должны были уже стать рыцарями, или не стать ими никогда.

Волчья охота вовсе не была весёлым развлечением, юные охотники подвергались смертельной опасности. Наставники заставляли детей рисковать жизнью, но вот что удивительно: никому из этих детей это не казалось странным. Те, кто выдержал в орденсбурге целый год и не сошёл с дистанции, давно уже сами себя не считали детьми, они, напротив, были бы оскорблены, если бы их сочли слишком маленькими для того, чтобы рисковать жизнью.

Это была их первая охота, ребята были возбуждены, радостно взвинчены, много смеялись и грубо шутили. Эрлеберт, как всегда, оставался доброжелательно невозмутимым, а Северин во всём старался брать с него пример. Он уже понимал, что подражание сержантской грубости вовсе не делает его взрослее. Взрослым он станет, когда убьет волка. Если ему это доверят. Сегодня большинству из них суждено было остаться в роли наблюдателей.

Егеря обложили волчью стаю, у хищников остался только один выход: бежать туда, где их поджидали мальчики. Впереди всех сержант поставил Северина, заметив его невозмутимость, и коротко его проинструктировал: «Волк сильнее тебя, но твой меч длиннее, чем его зубы и когти. Значит, ты должен убить его раньше, чем он дотянется до твоего горла. Руби его мечом по голове. Не успеешь или промахнёшься, и ты труп».

Ждать пришлось недолго, волки пошли на прорыв. Впереди бежал вожак. Северин никогда не видел таких огромных волков, он был раза в полтора крупнее своих сородичей. Серая шерсть волка была густой и красивой, прекрасные желтые глаза оставались холодными, из оскаленной пасти торчали огромные острые клыки. Это был настоящий волчий рыцарь – сильный, опытный, умный. И бежал он прямо на Северина. Юноша выхватил меч, от столкновения его