Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Сидя в профессорском кресле в тихой Иене, будучи обожаемым студентами и коллегами, можно было позволить себе эпатировать мещан и будоражить общественное мнение старой Европы. Особое возмущение консервативных кругов и грубые нападки на автора вызвала дерзкая попытка конкретизировать дарвиновский эволюционизм в отношении происхождения человека. Вопрос этот для церковных кругов и для религиозного сознания был самым болезненным. Одно дело признать эволюционное происхождение зверей или скотов и совсем другое – посягнуть на выявление аналогичного пути происхождения человека. Для религиозного сознания это был рубеж, дальше которого отступать было нельзя. Если человек произошёл от животных и в определённой мере всё ещё остаётся животным, то как быть с его подобием Богу? И если наука доказывает животное происхождение человека, то как увязать это с мифом о сотворении. Рушится вся религиозная картина мира от фасада и до фундамента. А ведь для европейского человека характерна нужда в рациональном обосновании и недоверчивое отношение к слепой вере, связанное с уважением к знанию и пониманием его ценности в практической жизни.

Дарвин, прекрасно понимал, с какой общественной силой столкнётся теория эволюционного происхождения человека и какие интересы огромного числа людей она затронет. Поэтому он постарался оснастить эту теорию такой железной аргументацией и фактическим обоснованием, что об неё обломали зубы претендующие на научность оппоненты. Противникам эволюционизма оставалось только злобное ворчание, невежественное глумление и рисование карикатур. Щадя чувства верующих, Дарвин постарался не выходить за рамки биологической науки, в сферу гуманитарной идеологии.

Иное дело Геккель. Его воинственный дарвинизм требовал постоянной мобилизационной готовности на экспансию всё новых идей как на книжном рынке, так и в общественном внимании. Для этого нужно было не разъяснять теорию эволюции, как это делал в Англии Гексли, а развивать её, сознательно стремясь сделать каждый шаг в таком развитии не столько убедительным, сколько сенсационным.

Геккель поступал очень просто. Теория Дарвина нуждалась в промежуточном звене на эволюционном пути от обезьяны к человеку. Он и дал её такое звено одним росчерком пера, придумав обезьяночеловека и дав ему название питекантропа. Книга Геккеля «Естественная история творения», в которой была выдвинута идея существования питекантропа и уже в самом названии содержалась полемика с «неестественной» историей творения, содержащейся в Библии, вызвала в Германии настоящую бурю страстей. Дарвин пытался урезонить Геккеля. Зачем пробуждать нездоровые страсти, зачем наживать себе врагов, а заодно и противников теории эволюции. В мире и так слишком много горя и досады. Такие аргументы содержались в письме Дарвина Геккелю по поводу «Естественной истории творения».

Но Геккель не внял этим аргументам. Его книга выдержала десятки изданий на разных языках и имела весьма значительный финансовый успех. Имя Геккеля в образованном обществе разных стран было у всех на устах, а его известность в определённые моменты затмевала даже славу Дарвина. И самое интересное, что питекантроп вскоре действительно был обнаружен. Раскопки на острове Ява молодого врача Дюбуа увенчались успехом, он нашёл станки существа, обладавшего формами, промежуточными между обезьяной и человеком.

Чтобы отмести обвинения в спекулятивном характере своих положений и застолбить свои достижения как естествоиспытателя, Геккель издал книгу «Красота форм в природе», в которой отразил собственные исследования радиолярий, известковых губок и медуз. Стремясь показать красоту и разнообразие организмов, представляющих различные ветви филогенетического развития, он сам зарисовывал причудливые формы животных, проявив недюжинное мастерство художника-натуралиста.

В 1899 г., в преддверие XX века Геккель выпустил книгу «Мировые загадки», издававшуюся очень большими тиражами и ставшую для нескольких поколений европейцев своего рода путеводителем по науке и научному мировоззрению. Книга представляла собой развёрнутый ответ на сочинение немецкого учёного Дюбуа-Реймона, который сформулировал ряд мировых загадок, охватывающих самых важные проблемы науки, которые, по его мнению, наукой не решаются и никогда ни при каких обстоятельствах не могут быть решены. Конечный вывод Дюбуа-Реймона гласил: «Не знаем и не узнаем!».

Опровергая агностические выводы своего коллеги и соотечественника, Геккель доказывает, что наука уже сделала весьма многое и далеко продвинулась в решении основных загадок бытия, и важнейшим достижением на этом пути выступает теория эволюции.

Борьба Геккеля за распространение и признание эволюционных идей, его вклад в развитие эволюционизма имели огромное и непреходящее значение для науки и научного мировоззрения. Если бы Геккель оставался в рамках академической науки и не выступал в роли проповедника научной веры, его работы не имели бы того значения, какое они приобрели именно в его борьбе против обскурантизма и дерзких прорывах в неизвестное.

Его часто упрекают сейчас и упрекали при жизни за «выход за рамки». Но если бы он оставался в рамках академической науки и не стал «апостолом» эволюционизма, его прочитали бы и поспорили с ним в лучшем случае десятки специалистов. А он научил воспринимать эволюционное мировоззрение миллионы. И если бы не его дерзостные и даже порой авантюристические прорывы в неизвестное, не было бы и его огромного вклада в науку – филогенетического родословного древа жизни, методологии «тройного параллелизма», понятия питекантропа и других совершённых им открытий.

Другой проповедник дарвинизма, Томас Генри Гексли был не только соотечественником Дарвина, но и действовал полностью в русле его идей. Он встал на позиции эволюционизма только под влиянием книги Дарвина «Происхождение видов» и, проникнувшись её идеями, стал их самым стойким защитником и распространителем. Противники этих идей злобно именовали его «псом Дарвина». Он с гордостью воспринял эту кличку и стал называть себя «бульдогом дарвинизма», его «цепным псом», охраняющим его от нападок и травли.

Дарвин же рассматривал Гексли как своего рода менеджера по связям с общественностью (по современной терминологии) и называл его своим посредником. К достижениям самого Гексли как естествоиспытателя можно отнести доказательство родства полипов и медуз, рептилий и птиц. К последнему заключению Гексли пришёл, изучая сходство в строении этих животных.

Популяризация и защита дарвиновского учения в работах и публичных выступлениях Гексли были безукоризненны. Он хорошо знал нравы и предпочтения британского образованного общества, проблемы и предрассудки его консервативных кругов. Это знание помогало ему в выборе стратегий воздействия на общественное мнение с осознанной целью подавить предвзятое отношение к теории эволюции и показать, что она отнюдь не подрывает основы общества, а, наоборот, способствует его прогрессу и повышению качества жизни.

В личности Гексли, таким образом, гармонично сочетались учёный, популяризатор науки, политик и дипломат. Уже в рецензии на «Происхождение видов» в респектабельной лондонской газете «Таймс» Гексли показал огромное значение открытий Дарвина для британского общества, его престижа в цивилизованном мире, поддержания им передовых позиций в мировой науке.

В своих трудах Гексли особенно упирал на постепенность развития, плавный и последовательный характер прогресса жизни, а соответственно, и общества. Уже сразу после выхода в свет книги Дарвина «Происхождение человека» Гексли берётся за подготовку восприятия обществом самой трудной темы – родства человека с животным миром планеты, его животного происхождения. В 1863 г. он опубликовал книгу «Зоологические свидетельства о положении человека в природе». В этой книге он систематизировал самые разнообразные факты из области изучения строения животных (морфологии), а также сравнительной эмбриологии и палеонтологии. Эти факты со всей несомненностью доказывали уже не просто сходство человека с обезьянами, но и их прямое родство и происхождение человека от обезьяноподобных предков. Тем не менее приоритет в доказательстве происхождения человека остался за Дарвином, который гораздо глубже вскрыл механизм и эволюционный процесс превращения обезьяны в человека.

Т. Гексли явился основателем целой династии замечательных учёных биологов, самым выдающимся из которых стал его внук Джулиан Хаксли (Гексли), один из создателей синтетической теории эволюции и автор оригинальной концепции биологического прогресса.

Дарвиновская теория эволюции явилась мобилизационной инновацией, которая стимулировала грандиозный подъём во всех областях биологической науки, обеспечила приток творческих сил и конкуренцию новаторских идей. В биологию приходят люди, обладающие колоссальной мобилизационной активностью, неиссякающим энтузиазмом, увидевшие в эволюционном учении не просто модную и перспективную научную теорию, а скорее способ противостоять застарелым предрассудкам, открыть глубочайшие истины о природе и человеке, создать прочные мировоззренческие основы для дальнейшего прогресса общества. Они были движимы не только сугубо научными, но и политическими интересами, либеральными взглядами, пониманием феодально-бюрократических истоков антиэволюционизма и тесной связи эволюционизма и свободы. Это был не просто период увлечения дарвинизмом, возникло то, что можно с полным основанием назвать социально-научным движением, направленным на освобождение человеческого мировоззрения от оков средневекового менталитета, на обретение истинного миропонимания, освобождённого от давления мифологии.