Око небесное - Филип Киндред Дик

копченой сельди.

– Ой, – сказала Марша. – Она была импортная, из Норвегии.

– Наверняка стоила дорого, – с сожалением сказал Макфайф. – Весь этот импорт дорого стоит.

– Да кому нужны деньги? – воскликнул Хэмилтон. Достав из кармана горсть мелочи, он швырнул ее россыпью вниз по склону. Кусочки яркого металла заблестели под полуденным солнцем. – Грязная штука.

Блестящие точки исчезли. Бумажник в кармане издал странный хлопок; бумажные банкноты покинули его.

– Очаровательно, – хихикнула миссис Притчет. – Так мило, что все вы помогаете мне. Мне иногда самой и в голову что-то не приходит.

Далеко внизу на склоне виднелась неторопливо пасущаяся корова. Когда они обратили на нее внимание, корова как раз совершала нечто непристойное.

– Отменить коров! – вскричала мисс Рейсс, но это было уже излишним. Эдит Притчет уже почувствовала неудовольствие, и корова исчезла.

Хэмилтон заметил, что исчез также его пояс. И туфли его жены. И сумочка мисс Рейсс. Все кожаные изделия. А со стола пропали йогурт и сливочный сыр.

Откинувшись назад, мисс Рейсс вытащила куст каких-то сухих колючих сорняков.

– Что за оскорбительные растения, – пожаловалась она. – Одно из них укололо меня.

Сорняки исчезли. Компанию им составила большая часть сухой травы с полей, где паслись бывшие коровы. На ее месте теперь была лишь голая земля и камни.

Накручивая истерические круги вокруг них, Дэвид завопил:

– Я нашел ядовитый дуб! Ядовитый дуб!

– Да, леса полны этой дряни, – поделился Хэмилтон. – И крапива. И коварные лианы.

Роща справа от них вздрогнула. Весь лес вокруг свело короткой, почти незаметной судорогой. Растительности вокруг заметно поубавилось.

Марша грустно сняла остатки своей обуви. От нее остались лишь нитяная прошивка да металлические пряжки.

– Печально, правда? – сказала она Хэмилтону с жалостью.

– Отменить обувь, – предложил Хэмилтон.

– Отличная идея, – согласилась миссис Притчет; глаза ее горели энтузиазмом. – Обувь уродует ноги.

Остатки туфель растаяли в руках Марши – вместе с оставшейся обувью группы. Огромные яркие носки Макфайфа резко выделялись на солнце. Он засмущался и подобрал ноги под себя, подальше от глаз.

На горизонте был чуть заметен дымок океанского грузового судна.

– Грубый торгаш, – резюмировал Хэмилтон. – Стереть с карты.

Черный дымок исчез. Морские коммерческие грузоперевозки прекратились.

По шоссе шел автомобиль, из него даже сюда доносился тонкий звук орущего радио.

– Отменить радио, – сказал Хэмилтон. Звук исчез. – Заодно телевизоры и кино. – Внешне вокруг ничего не изменилось, но и это тоже сработало. – И дешевые музыкальные инструменты – аккордеоны, гармошки, банджо и виброарфы.

Указанные инструменты прекратили свое существование по всему миру.

– Реклама! – закричала мисс Рейсс, заметив, как на шоссе появился тяжелый бензовоз – блестящие бока его цистерны пестрели какими-то словами. Слова исчезли. – Да, и грузовики тоже. – Исчез и сам бензовоз, водитель его полетел в кювет.

– Ему больно, – слабо сказала Марша. Водитель мгновенно исчез.

– Бензин, – сказал Хэмилтон. – Он вез бензин.

Бензин исчез по всему миру.

– Нефть и скипидар, – добавила мисс Рейсс.

– Пиво, медицинский спирт и чай, – сказал Хэмилтон.

– Сироп для блинов, мед и сидр, – сказала мисс Рейсс.

– Яблоки, апельсины, лимоны, абрикосы и груши, – еле слышно сказала Марша.

– Изюм и персики, – сварливо пробурчал Макфайф.

– Орешки, батат, сладкий картофель, – добавил Хэмилтон.

Миссис Притчет охотно ликвидировала все перечисленные категории. Их чашки с чаем опустели. Запасы еды для пикника заметно уменьшились.

– Яйца и сосиски! – крикнула мисс Рейсс, вскочив на ноги.

– Сыр, дверные ручки и вешалки для одежды, – присоединился к ней Хэмилтон.

Миссис Притчет, хихикая, исполняла все заказы.

– Право же, – колыхаясь от смеха, выдохнула она, – не слишком ли далеко мы заходим?

– Лук, электротостеры и зубные щетки, – четко перечислила Марша.

– Сера, карандаши, томаты, мука, – раздался звонкий голос Дэвида, включившегося в общее веселье.

– Травы, автомобили, плуги, – выкрикнула мисс Рейсс. За их спинами «Форд-купе» тихонько исчез. Растительность на холмах и склонах парка Биг-Сур существенно поредела.

– Тротуары, – предложил Хэмилтон.

– Фонтанчики для питья и часы, – вставила Марша.

– Средства для полировки мебели, – взвизгнул Дэвид, танцуя вокруг.

– Книжки с комиксами, – внес свою лепту Макфайф. – И вся эта липкая выпечка с какими-то буквами на ней. Французская эта дрянь.

– Стулья, – внезапно сказал Хэмилтон, сам пораженный своей смелостью. – И диваны.

– Диваны весьма аморальны, – согласилась мисс Рейсс. В возбуждении она не заметила термос под ногами и наступила на него.

– Долой диваны. И стекло. Все стеклянное.

Миссис Притчет любезно уничтожила ее очки, а также все подобные вещи во всей вселенной.

– Металл! – слабо и удивленно вскрикнул Хэмилтон.

Молния в его брюках исчезла. Исчезло все, что оставалось от термоса, – металлический корпус. Крохотные наручные часы Марши, пломбы в зубах, крючки и застежки в женском белье – все прекратило существование.

В азарте Дэвид метнулся прочь, прокричав:

– Одежда!

В тот же миг все они остались в чем мать родила. Но это было уже не важно; секс исчез давным-давно.

– Растительность, – произнесла Марша, поднимаясь, чтобы испуганно встать рядом с мужем. На этот раз перемены были потрясающими. Холмы и гигантский склон горы вмиг облысели и стали напоминать булыжник. Не осталось ничего, кроме бурой осенней почвы в лучах холодного бледного солнца.

– Облака, – сказала мисс Рейсс с нервным тиком на лице. Несколько нежно-белых клочков, что дрейфовали над головой, исчезли. – И туман тоже! – Солнце тут же засияло во всю мощь.

– Океаны, – сказал Хэмилтон. Нежно-зеленая ширь в мгновение ока пропала, оставив лишь невероятной глубины яму с сухим песком, что простиралась так далеко, как только видел глаз. В ужасе он заколебался в последний момент, и мисс Рейсс опередила его:

– Песок!

Огромная яма стала глубже; дно ее исчезло из виду. Тихий и зловещий гул качнул землю под ними; изменился сам баланс планеты.

– Быстрее! – Мисс Рейсс задыхалась, лицо ее исказила страсть. – Что еще? Что осталось?

– Города, – предложил Дэвид.

Хэмилтон нетерпеливо отмахнулся от него.

– Рельеф! – воскликнул он.

В то же мгновение они оказались на абсолютно плоской равнине; все неровности планеты разгладились. Шесть бледных обнаженных фигур разного веса и формы стояли и разгоряченно озирались вокруг.

– Все животные, кроме человека, – еле слышно выдохнула мисс Рейсс.

И стало так.

– Все живые создания, кроме человека, – перебил ее ставку Хэмилтон.

– Кислоты! – прокричала мисс Рейсс и тут же рухнула на колени с искаженным от боли лицом. Все они забились в пароксизме боли; основная химия организма радикально поменялась.

– Некоторые соли металлов! – взвизгнул Хэмилтон. И вновь они забились от внутренней агонии.

– Определенные нитраты! – пронзительно прибавила мисс Рейсс.

– Фосфор!

– Хлорид натрия!

– Йод!

– Кальций!

Мисс Рейсс в полубессознательном состоянии рухнула навзничь; все они лежали в позах беспомощного страдания. Раздутое тело Эдит Притчет билось в спазмах, слюна стекала с ее расслабленных губ, но она все еще пыталась сконцентрироваться на перечисляемых