Око небесное - Филип Киндред Дик

верно? Когда вы с ней были там внизу.

– Она не официантка.

– Ну да, наверное. – Марша снова повеселела. – Ну в любом случае она ведь вернулась. Так что все в порядке, разве не так? И… – она с надеждой заглянула в его лицо, – я не возражаю насчет нее. Я понимаю.

Он не знал, злиться ему или смеяться.

– Насчет чего ты понимаешь-то?

– Я понимаю, что ты чувствовал. Я имею в виду, что это все не имело к ней никакого отношения; она была для тебя просто способом самоутвердиться. Ты так протестовал.

Он обнял ее и крепко прижал к себе.

– Ты личность с невероятно широкими взглядами.

– Я верю в то, что на вещи надо смотреть по-современному, – упрямо сказала Марша.

– Я очень рад это слышать.

Чуть отстранившись, Марша с намеком потянула за воротничок его рубашки.

– Ну, может, все-таки? Ты мне уже много месяцев не ставил пластинок… не так, как раньше. Я страшно ревновала, когда вы вдвоем спустились туда. Хорошо бы послушать что-нибудь из наших старых любимых записей.

– Ты про Чайковского? Обычно ты его имеешь в виду, когда говоришь про «старых любимых».

– Сходи включи свет и обогреватель. Сделай там все красиво, маняще и притягательно. Чтобы так оно было, когда я спущусь.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

– Все там будет излучать эротику.

Марша скорчила гримаску.

– Ох уж эти ученые.

На лестнице было холодно и темно. Аккуратно нащупывая дорогу, Хэмилтон спускался во мрак ступенька за ступенькой. К нему отчасти вернулось хорошее настроение благодаря знакомой рутине любви. Беззвучно что-то напевая, он продвигался все дальше в темные глубины подвала, прокладывая путь с привычным автоматизмом…

Что-то грубое и скользкое задело его ногу и прилипло к ней. Тяжелая тягучая нить, обмазанная чем-то липким и влажным. Он резко отдернул ногу. Но внизу, под ним, у основания лестницы, что-то волосатое и массивное пробежало по комнате и затихло там.

Не двигаясь, Хэмилтон привалился к стене. Он протянул руку и попытался нашарить выключатель внизу. Наконец его пальцы дотянулись до своей цели, резким движением он включил свет и выпрямился. Свет затрепетал, включаясь – дрожащая желтая лужица в сумраке.

Поперек лестницы в подвал висела целая связка нитей, частью порванных; многие из них сплетались в бесформенный серый канат. Сеть грубого и неуклюжего плетения, сработанная наскоро, без изящества кем-то гигантским, приземистым и чудовищным. Ступени под ногами были покрыты пылью. Потолок над головой уродовали огромные грязные следы, словно тот, кто сплел сеть, прополз повсюду, исследуя каждый уголок и трещину.

Мигом лишившись всех сил, Хэмилтон опустился на ступеньку. Он чувствовал – она там, внизу, ждет его в комнате аудиофила, в зловонной тьме. Он спугнул ее, вслепую задев ее недоплетенную сеть. Сеть была недостаточно крепкой, чтобы удержать его; он все еще мог бороться – освободиться.

Так он и сделал, тщательно и осторожно, как можно меньше колебля сеть. Нити отцепились от него, и нога освободилась. На его штанине остался жирный след липкой субстанции, словно по нему прополз огромный слизняк. Дрожа всем телом, Хэмилтон ухватился за перила и начал подниматься обратно наверх.

Он успел сделать всего два шага, когда его ноги по своей собственной воле отказались нести его дальше. Его тело осознало то, что отказался воспринимать мозг. Он снова спускался вниз. Вниз, в подвал.

Ошарашенный и испуганный, он развернулся назад и направился в противоположную сторону. И вновь случилась чудовищная вещь – как в прилипчивом рваном кошмаре. Он вновь спускался вниз… а под ним вытягивались длинные тени, валялись грязь и обломки.

Он был в ловушке.

В гипнотической зачарованности он сидел на корточках, вглядываясь в предстоящий ему спуск. И тут раздался какой-то звук. Выше и сзади него, наверху лестницы, появилась Марша.

– Джек? – позвала она неуверенно.

– Не спускайся вниз! – прорычал он, медленно поворачивая голову до тех пор, пока не смог кое-как различить ее подсвеченную фигуру. – Держись подальше от лестницы.

– Но…

– Стой где стоишь. – Тяжело дыша, он приник к ступеньке; пальцы его крепко сжимали поручень. Он пытался собраться с мыслями. Ему нужно было двигаться медленно; нужно было удержаться от того, чтобы вскочить и безрассудно кинуться к яркой двери наверху, к хрупкой фигурке жены.

– Скажи мне, что там, – резко потребовала Марша.

– Я не могу.

– Скажи мне, или я спущусь сама. – Она сделала бы это, голос был полон решимости.

– Любимая, – сказал он глухо, – похоже, что я не могу вернуться наверх.

– Ты упал? Разбился?

– Нет. Просто что-то случилось. Когда я пытаюсь вернуться наверх… – он глубоко, болезненно вздохнул, – оказывается, что я опять спускаюсь.

– Я… я что-то могу сделать? Ты не можешь обернуться ко мне? Ты обязательно должен быть ко мне спиной?

Хэмилтон безумно хохотнул.

– Конечно, сейчас повернусь. – Цепляясь за перила, он осторожно повернулся – и обнаружил себя вновь глядящим на мрачную пещеру с пылью и тенями.

– Пожалуйста, – умоляла Марша. – Пожалуйста, повернись и посмотри на меня.

Гнев вскипел в нем… бессильная ярость, которую он не мог выразить. С глухим проклятьем он встал на ноги.

– Черт с тобой, – бросил он. – Черт с…

Откуда-то издалека донесся звон дверного колокольчика.

– Кто-то пришел, – отчаянно бросила Марша.

– Ну так пойди открой. – Ему было уже все равно, он сдался.

Какой-то миг Марша колебалась. Потом с шелестом юбок исчезла. Свет из холла ярко ударил вниз, бросив на лестницу длинную зловещую тень. Его собственную тень, растянутую и громадную…

– Бог ты мой, – сказал чей-то голос. Мужской голос. – Что ты делаешь там внизу, Джек?

Глянув через плечо, он увидел мрачную поджарую фигуру Билла Лоуса.

– Помоги мне, – тихо сказал Хэмилтон.

– Конечно. – Немедленно Билл обернулся к Марше, что стояла рядом с ним. – Стой здесь, – приказал он. – Возьмись за что-нибудь так, чтобы точно не упасть. – Схватив руку Марши, он зацепил ее пальцы за угол стены. – Удержишься?

Марша, онемев, кивнула:

– Д-думаю, что да.

Взяв другую руку женщины, Лоус очень осторожно ступил на лестницу. Он спускался, ступенька за ступенькой, не выпуская руку Марши. Зайдя так далеко, как только было возможно, он присел на корточки и потянулся к Хэмилтону.

– Можешь ухватиться? – проворчал он.

Хэмилтон, не поворачиваясь, вытянул руку назад изо всех своих сил. Он не мог видеть Билла Лоуса, но чувствовал его рядом, слышал хриплое и быстрое дыхание чернокожего, присевшего чуть выше и пытающегося зацепить его ищущие пальцы.

– Черта с два, – хладнокровно резюмировал Лоус. – Ты спустился слишком далеко.

Оставив свои попытки, Хэмилтон вернул на место ноющую руку и снова примостился на ступеньке.

– Жди меня там, где ты есть, – сказал Лоус. –