Любовь под луной - Саманта Джеймс

Оливия встала, не чувствуя под собой ног. К ее изумлению, оказалось, что она вся дрожит. Доминик заглянул ей в глаза, и, прежде чем она успела произнести хоть слово, две сильные руки обхватили ее талию. Через мгновение она уже стояла на земле.

Доминик привлек ее к себе. Оливия и не думала протестовать. Теперь, когда они были так близко друг от друга, почти вплотную, она впервые заметила, что ее макушка едва достает ему до плеча... И тут же, смутившись до слез, выкинула из головы эту мысль.

– Николас, – с улыбкой сказал Доминик, – это Оливия Шервуд. Оливия, это Николас, предводитель табора.

Изборожденное морщинами, исхлестанное ветрами лицо пожилого цыгана было загорелым до черноты. Из-под черных густых усов вдруг блеснула улыбка. На фоне кожи, напоминавшей кору старого дуба, зубы его казались особенно белыми.

– Добро пожаловать, – приветливо сказал он по-английски. В улыбке его было столько искренности и теплоты, что Оливия не смогла не улыбнуться в ответ.

Он повел их по табору, и очень скоро в голове Оливии все смешалось от обилия новых лиц и незнакомых имен. Она остолбенела от изумления при виде старухи цыганки с трубкой в зубах и несколько раз обернулась, а та еще долго провожала их взглядом из-под тяжелых, набрякших век. Как ни странно, страха она не испытывала, скорее интерес. Ей даже удалось заставить себя приветливо улыбаться в ответ на приветствия.

Откуда-то из толпы вынырнула полногрудая цыганка и заступила им дорогу. Протянув руку, она поманила их к себе, и ее многочисленные браслеты мелодично зазвенели. В ушах цыганки раскачивались огромные серьги.

– Tu serte, – пробормотала она, кивая и улыбаясь. – Tu serte.

– Что она хочет? – вопросительно взглянув на Доминика, поинтересовалась Оливия.

– Погадать вам, вот и все! – ответил он и постарался спрятать снисходительную усмешку.

Оливия сделала глубокий вдох. Прежний леденящий страх перед цыганами исчез, растворился без следа, сменившись жгучим любопытством. К ее удивлению, в этих людях не было ничего пугающего. Наоборот, они, судя по всему, с искренней радостью приветствовали Доминика и его спутницу. Конечно, в основном это относилось к Доминику, но Оливии было все равно. Ей вдруг стало на редкость беззаботно и весело.

– Ладно, – согласилась она без малейшего колебания, – погадать так погадать.

Полное смуглое лицо женщины просияло.

– Хорошо, это хорошо! Всю жизнь будешь помнить, что тебе сегодня расскажет бедная Катриана! – Она бережно взяла в руки протянутую Оливией ладонь.

Долгое время цыганка, хмурясь, вглядывалась в ладонь девушки, потом смуглым корявым пальцем провела по слабой линии, заканчивающейся у самого запястья Оливии.

– В твоей жизни, девушка, было горе... много горя, ведь так?

Оливия заколебалась. Это верно, последние десять лет ее жизни трудно было бы назвать счастливыми. Сначала умерла мама, потом отец. Катриана, будто прочитав ее мысли, ласково погладила девушку по плечу.

– Не надо ничего говорить. Я и так вижу. И мне не нужно даже смотреть на твою ладонь – все написано у тебя на лице. Ох, много горя было у тебя, девушка! Много ты слез пролила! Но очень скоро все переменится.

Оливия слабо улыбнулась. Если бы только это оказалось правдой! Катриана снова закивала. И улыбнулась щербатой улыбкой.

– Да, да! – торжествующе бормотала она. – Верь мне, девушка. Я все вижу. Твое счастье, прекрасная леди, написано у тебя на ладони. Ты выйдешь замуж за красивого мужчину и будешь жить долго и счастливо!

Доминик нагнулся так низко, что его горячее дыхание коснулось уха Оливии.

– И конечно, мы оба знаем, что это не Уильям, – с ухмылкой пробормотал он.

Оливия едва сдержалась, чтобы не ткнуть его локтем в грудь.

– Должна сказать, что и он о вас столь же лестного мнения, – со сладкой улыбкой промурлыкала она.

– Да, но только я не...

– Ш-ш! – свирепо шикнула Катриана, бросив в сторону Доминика испепеляющий взгляд. – Я предсказываю будущее леди, а не вам!

Ошеломленный вид Доминика так позабавил Оливию, что она не смогла сдержать лукавый смешок. Но окрик подействовал: он притих и молчал до тех пор, пока Катриана не закончила. Оливия слушала затаив дыхание. Она была совсем сбита с толку: откуда эта женщина узнала, что ее родители умерли и у нее осталась лишь сестра?

К тому времени, когда цыганка замолчала, голова у Оливии шла кругом. Скорее всего все это не более чем совпадение, решила она. Цыганка просто догадалась. Дождавшись конца гадания, Доминик бросил Катриане мелочь, и та, пробормотав несколько слов, благодарности, вернулась в свой шатер.

Итак, она еще найдет свое счастье, с иронией думала Оливия. Что ж, может, так и будет, а может, нет... Невольная грусть закралась в ее душу. А что будет с Эмили? В сердце вернулась привычная боль. Глаза наполнились слезами. Оливия поспешно смахнула их, но Доминик успел заметить прозрачную слезинку, повисшую на ресницах.

– Ну почему слезы? – тихо спросил он. – Почему?..

– Простите... вы тут ни при чем, – с печальной улыбкой отозвалась Оливия. – Просто я вдруг подумала...

– О сестре?

– Это несправедливо, ведь Эмили еще так молода! – горько проговорила Оливия, и глаза ее потемнели. – И уже обречена провести всю жизнь в непроглядном мраке... Нет, просто не могу себе представить! А я... Разве я смогу когда-нибудь быть счастлива, если моя сестра...

– Гоните прочь мрачные мысли, Оливия. Разве вы не помните, что нагадала вам Катриана? Конечно, я понимаю, все это кажется странным, даже диким, но цыгане обладают необыкновенной способностью предвидеть будущее. А порой и делают так, что сбывается самое невероятное. И не спрашивайте меня, как это у них получается. Я и сам этого не знаю. Но если Катриана сказала, что вы будете счастливы – можете ей верить. – Он помолчал, а затем тихо добавил: – Знаете, как говорила моя мать: «Раз ты в это веришь, так тому и быть».

Оливия подумала, что никогда не позволит себе поверить словам гадалки. Ведь потом разочарование может оказаться слишком сильным. Однако она благоразумно предпочла промолчать. У нее не было ни малейшего желания портить настроение Доминику. Сейчас, среди цыган, он выглядел по-мальчишески беззаботным и счастливым, каким она никогда прежде не видела его.

Они уже собирались уйти, как вдруг путь им преградила еще одна цыганка. Это была, как выяснилось, Ирина, жена Николаса. В руках ее сверкнуло золотом прелестное ожерелье, в середине которого Оливия заметила что-то круглое, похожее на медальон. Амулет! Оливия была заинтригована и восхищена. Крохотный круглый амулет сверкал и переливался, будто солнечный зайчик на воде. Казалось, он жил своей собственной жизнью. Ахнув, Оливия благоговейно приоткрыла рот. Произнеся несколько слов по-цыгански, Ирина протянула ей драгоценную безделушку.