Заклятые любовники - Марина Эльденберт

— О чем вы говорили?

— О сортах вэлейских роз. О вас, разумеется.

— Что именно?

Очень надеюсь, что он не станет снова играть в молчанку, а скажет прямо. Потому что иначе я не знаю, что сделаю!

— Фрай хотел посадить вас под замок и устроить допрос с пристрастием.

М — да. Лучше б дальше играл в молчанку.

— Лавиния! — воскликнула я, тщетно пытаясь затормозить, даже за перила ухватилась в надежде, что он наконец‑то остановится.

— Что — Лавиния?

— Ей плохо! Она просила вас прийти!

Винсент побледнел, впился взглядом в мое лицо.

— Идите в свою комнату и ждите меня, — и добавил мягче: — О Лави я позабочусь.

Он отпустил мою руку и направился в сторону хозяйского крыла, а я подхватила юбки и поспешила за ним. Надоело, что мне постоянно говорят, что делать, куда идти, как себя вести, чем заниматься, с кем разговаривать. Сам вон дружит с Фраем, который меня считает шпионкой и преступницей, да еще и допрашивать хотел.

Я догнала Винсента и пошла рядом.

— Я же сказал вам идти к себе, — меня наградили раздражением и испепеляющим взглядом.

— А завтра вам захочется, чтобы я с башни прыгнула. Считайте, что у меня повиновение сломалось.

— Да оно у вас никогда и не работало толком.

Прогонять меня не стали, и то ладно. Под быстрый размашистый шаг Винсента приходилось подстраиваться, читай почти бежать, зато в комнате Лавинии мы оказались быстро.

Девочка слабым голосом позволила нам войти. Она закуталась в одеяло еще сильнее и дрожала, но встретила нас широкой улыбкой.

— Только ты могла простудиться в доме, где жарко, как в печи, — хмыкнул Винсент, присел на край кровати и сжал ладонь сестры в своих руках. Его упрек прозвучал на удивление добродушно, а Лавиния смотрела на него с неприкрытым обожанием.

— Так жарко, что приходится открывать окна!

— И что же мне с тобой делать?

Лави бросила на меня хитрый взгляд.

— Исполнять все мои желания?

— Не слишком ли много для маленькой притворщицы? — прищурился Винсент.

— Нет! — Девочка закашлялась.

Де Мортен взял с прикроватной тумбочки стакан воды и начертил на ладони Лавинии какой‑то символ, который засветился серебристо — зелеными искрами, а спустя мгновение уже растаял. Я не сильно разбиралась в лекарских техниках, но обычно использовали зелья или вливание энергии, такое же мне довелось увидеть впервые.

— Спасибо, — пробормотала она.

Винсент поцеловал Лави в лоб, пожелал доброй ночи и потянул меня из спальни.

— И это все? — прошипела я еле слышно, когда мы оказались за дверью.

— Вы о чем?

— О том, как она на вас смотрит. Да вы же для нее сами по себе лекарство, неужели непонятно? Побудьте с ней, пока она не заснет.

Винсент скрестил руки на груди и посмотрел на меня не то удивленно, не то насмешливо.

— Она уже спит. Можете в этом убедиться.

Вот тут я почувствовала себя идиоткой. Не в первый раз, смею заметить, рядом с ним это чувство ходило за мной по пятам, но тут стало по — настоящему обидно. Может, его закорючки и действуют как‑то особенно, но я‑то об этом знать не могла. Захотелось сказать что‑нибудь… доброе, но я просто развернулась и направилась по коридору к лестнице. Все, сейчас запрусь у себя в комнате, а к утру напишу про де Мортена и его подозревающего меня непонятно в чем дружка поэму. Ставлю все свои нижние юбки, что они ей не обрадуются!

Винсенту не составило труда меня догнать, схватить за руку и привлечь в свои объятия.

— Луиза, — прошептал он мне в губы, прежде чем поцеловать: крепко, властно, сильнее прижимая к себе. Я тут же откликнулась, не могла ничего с собой поделать — от его близости кружилась голова и мир вокруг замкнулся на нас, обнимающих друг друга. Привкус мяты, его запах и властные движения подавляли волю, отзывались жаром в каждой клеточке тела.

Де Мортен оторвался от моих губ с явной неохотой. Частое биение сердца, сбившееся дыхание говорило о том, что равнодушным он не остался.

— Вы самая странная женщина изо всех, кого я встречал. — Винсент надавил на затылок, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.

Ничего себе комплимент! Интересно, и в чем проявляется моя странность? Я хотела уточнить численность женщин, среди которых выделяюсь, даже назад подалась, но он не позволил мне отстраниться, улыбнулся.

— Завтра Лавиния проснется совершенно здоровой. Подобной магией пользуется только наша семья, она не лекарская, но прибавляет человеку сил, чтобы он сам мог справиться с болезнью или усталостью.

— Я рада, — искренне сказала я. — Просто… она вас любит. И очень огорчается из‑за того, что вы так мало видитесь.

Винсент хмыкнул.

— Все потому, что я занимаюсь делами одной актрисы, которая только и делает, что ищет приключений!

— И ничего ей не рассказываете, — буркнула я, — даже о том, что ваш лучший… кто он там — сыщик, следователь, тайный агент — собирает на меня и на моих близких компромат! Он что, всерьез думает, что я могу… ой.

Тут только до меня дошло, что я проговорилась. И что ситуация с подслушанным разговором, как бы это выразиться… Только что стала гораздо глубже, вот.

Винсент нахмурился, от игривого настроения не осталось и следа.

— Поговорим в другом месте.

Как ни странно, он привел меня в библиотеку. Ночью она выглядела устрашающе: небо было по — прежнему затянуто тучами, и по углам расползлась темнота. От снега за окнами становилось немного светлее, едва заметно поблескивали корешки и уголки книг, а тишина казалась зловещей.

Де Мортен зажег лампу, разгоняя наваждение, указал мне на диван и сам устроился рядом.

— Отец был зациклен на древней магии, а до него мои дед и прадед. Они собирали и изучали все эти книги. Тем знаниям, которыми владеет наш род, не обучают университетах.

— Узоры армалов?

— В том числе. Создание новых заклинаний и видоизменение старых. Первую «змею» создал очень сильный маг, который держал в страхе всю Вэлею.

— Взял за основу клятву истинной верности.

— Именно. «Змея» — не самое страшное, что он придумал, но довольно занятное. В своем роде.

— Ему что, жена изменяла? — С губ сорвался смешок. — Или он просто не любил женщин?

— Правитель, приблизивший мага к себе, собирался жениться. Будущей супруге тот не очень доверял, потому попросил придумать что‑нибудь для защиты наверняка. Поскольку на выдумки колдун был горазд, создал такое оригинальное заклинание. Если бы молодая жена вздумала строить против супруга козни, она была бы обречена.

— Очаровательно. А измена тут при чем?