Заклятые любовники - Марина Эльденберт

Де Мортен сверкнул глазами, привычно сдвинул брови, и я поняла, как сильно скучала по Его Вредной Светлости.

— Здравствуйте, леди Луиза.

Рад ли он меня видеть — не поймешь.

— Барнс, ужин уже готов?

— Сейчас накрывают на стол, Ваша Светлость.

— Превосходно.

Он подал мне руку, и я с радостью ее приняла. От него веяло холодом, но сегодня исключительно потому, что он пришел с улицы. Снег таял в его волосах, и я не удержалась, коснулась темных прядей.

— У вас тут снежинка. Вот, — я показала ему хрупкий узорчатый кристалл, на глазах превратившийся в каплю.

Брови Винсента поползли вверх, он почти подтолкнул меня в сторону лестницы. От его отнюдь не нежного прикосновения по коже побежали мурашки, а по телу разлилось тепло.

— Надеюсь, в Мортенхэйме приключения обходят вас стороной.

— Сплю, ем, гуляю и читаю бульварные романы.

Еще я сцепилась со стаей собак и постоянно слышу, как гремят кости скелетов в ваших семейных шкафах. Об этом мы обязательно поговорим, только не сейчас.

— Ваши письма. — Он достал из внутреннего кармана сюртука сверток и протянул мне.

Я торопливо развернула бумагу, перебирая одно за другим и обнаружила конверт из Вайд Хилла! Наконец‑то! Письмо от дедушки!

К сожалению, времени прочесть его не осталось: все уже собирались на ужин, поэтому я успела только занести письма в комнату, а потом снова спуститься к дожидавшемуся меня в большой гостиной Винсенту.

В столовой нас встречали Ее Светлость и Лавиния. Девочка выглядела неважно: пылающие щеки заливал болезненный румянец, а глаза сверкали. Я хотела спросить, как она себя чувствует, но церемонная беседа герцогини и Фрая не позволила этого сделать, а после всех пригласили к столу. Тереза влетела — не побоюсь этого слова — в последний миг. Слегка раскрасневшаяся, вечный пучок на голове сменила прическа, из которой на свободу выбивались несколько вьющихся прядей. Темному цвету она не изменила, но на этом шоколадном платье наблюдался цветочный узор, легкое освежающее кружево и — о чудо — неглубокое декольте!

Перемены в старшей Биго поразили меня настолько, что я чуть не выронила вилку.

— Леди Тереза, — Фрай взял ее руку в свою и легко поцеловал.

— Лорд Фрай, — голос ее звучал по — прежнему резко, она не опустила глаз, но вместо ответного книксена пожала его руку. Честное слово, пожала! И заметно покраснела.

Пока я приходила в себя, все уже расселись, за столом потекла привычная неспешная беседа о том — о сем. Фрай играл со светскими темами, как опытный жонглер с шариками — менял их с присущей ему легкостью и в равной степени мог поддержать разговор о современной моде, последних новостях высшего света, о землях или об урожае.

Герцогиня не скрывала своего довольства, Тереза смотрела либо строго на Фрая, либо в тарелку, кокетства в ее женском арсенале не наблюдалось. Впрочем, присутствие Альберта подействовало и на Винсента: он был на удивление разговорчив. Если бы не Лавиния, я бы непременно этим воспользовалась и в полной мере насладилась ужином, но сейчас все мое внимание было приковано к ней. Девочка ковырялась в тарелке, гоняла по ней еду и изредка тяжело вздыхала. К счастью, Ее Светлость тоже это заметила.

— Лавиния, вам не нравится ужин?

— Нравится, — ее голос звучал хрипло.

— Тогда в чем дело?

— Не хочется, матушка, — девочка встретилась со мной взглядом и тихо чихнула в платок.

— Радость моя, если нездоровится, лучше пойти отдохнуть.

Лавиния поднялась, сдержанно извинилась и почти выбежала из столовой. Я проводила ее встревоженным взглядом, а герцогиня как ни в чем не бывало улыбнулась Фраю.

— Значит, леди Мерсер решила продать поместье?

— О да. Это было незабываемо. Ее кузен, лорд Атчер, предлагал помощь, но она решила все сделать сама.

— Вот что получается, когда женщина берет на себя мужские обязанности, — герцогиня изящно поддела вилкой кусочек мяса.

— Можно подумать, женщина не способна самостоятельно провернуть сделку.

Винсент нахмурился, пристально посмотрел на меня.

— Леди Луиза, — Ее Светлость взглядом пригвоздила меня к стулу, — женская сила заключается в другом. Выражаясь вашими словами, возможность «проворачивать сделки» лучше предоставить мужчинам.

У Терезы едва уловимо дернулся уголок губ, но она не произнесла ни слова.

Что я вижу? Неужели со мной согласны? Будь на моем месте кто‑нибудь другой, его или ее Тереза бы наверняка поддержала.

В другой раз я не побоялась бы поспорить, но сейчас перед глазами стояло лицо Лавинии.

— Прошу прощения.

Не дожидаясь, пока мне отодвинут стул, я поднялась и поспешила за Лави. Догнала уже на лестнице, далеко она не убежала. Цепляясь за перила, медленно шла наверх, и я подала ей руку.

— Пойдем.

— Леди Луиза, не стоило, — глаза ее расширились, она невесело улыбнулась и громко чихнула в платок. — Не представляю, как я умудрилась подхватить простуду.

— Простуда — самая загадочная болезнь. Никто никогда не представляет, где мог ее подхватить.

Я проводила Лавинию до комнаты, помогла раздеться и заставила немедленно лечь. Попросила горничную на всякий случай принести микстуры и заварить целебный чай на травах — если жар усилится, намочила платок и положила девочке на лоб. После чего подтянула кресло ближе к кровати, прочертив на ковре глубокие борозды и стараясь не пыхтеть при этом как продирающийся по заснеженному лесу шатун, устроилась в нем и притихла.

Лавиния лежала с закрытыми глазами, грудь ее тяжело вздымалась, но я надеялась, что получится обойтись без лекарств. Если она сейчас заснет, уже хорошо, утром должно стать полегче.

— Вы очень добрая, — голос девочки прозвучал удивительно тихо, она открыла глаза и смотрела на меня изучающе. — Жаль, что вы не стали женой Винсента.

Хорошо, что я не успела взять с подноса кофе, который горничная принесла для меня, иначе забрызгала бы платье, а заодно и одеяло. Если по поводу моей доброты легко поспорить, то что ответить про де Мортена?

— Мы с вашим братом слишком разные, — я старательно подбирала слова, потому что девочку мне ранить не хотелось. — Винсент… Ваш брат привык, чтобы все было по его и никак иначе, а для меня очень важно уважение и доверие.

— Он умеет доверять! — возразила Лави. — И он тоже добрый, заботливый, только не признается. Знаю, Винсент бывает вредным, но ведь важнее поступки, а не слова.

Девочка нахмурилась, сжала край одеяла.

— Он сделал вам что‑то плохое?

Всевидящий! Не говорить же, что ее брат видел во мне только красивую куклу, забавную, потому что дерзит и бросает вызов. Что я прекрасно понимала: у меня не хватит сил противиться его воле, он будет делать со мной все, что пожелает. До сих пор временами возникало такое чувство, разве что сейчас я старше. И сильнее.