Наследники легенд - Трейси Деонн

они говорят обо мне расистскую хрень.

– И что тогда?

Она пожимает плечами.

– Иногда я разбираюсь с этим. Иногда игнорирую.

– А, – говорю я, и больше нам обеим нечего сказать по этому поводу.

– Понимает ли он, как опас… – Сара бьет меня по локтю, так что я замолкаю. Пара студентов – судя по всему, направляясь в круглосуточную библиотеку, – идут по тропинке навстречу нам.

Верно. Именно на это я и подписалась. Соблюдать Кодекс секретности – значит не говорить о нападениях демонов в присутствии обычных людей.

Когда они проходят, она оглядывается через плечо, наблюдая, как они поворачивают за угол.

– Извини. О чем ты спрашивала? Знает ли мой папа, насколько все это опасно? Он знает, что мы сражаемся, знает почему, но я не думаю, что он чувствует опасность для себя. Он не может видеть эфир, и он никогда не видел демона. Он знает, что у нас есть целитель и что мою династию не призывали десятки лет, так что он, наверное, думает, что я застрахована от худшего. Мама не хотела, чтобы я становилась оруженосцем, если только меня не выберет высокоранговый наследник, поскольку их реже призывают. Ослабление, понимаешь?

– Нет, не понимаю. Что такое ослабление?

Она тихо ругается.

– Фитц – козел, но он прав. Ник должен был тебя обучить. Ты заслуживаешь знать риски.

Я останавливаюсь.

– Сар, что такое ослабление?

Она тяжело вздыхает.

– Когда наследник пробуждается, все силы его рыцаря передаются ему. Заклятье Вечности – это… серьезная магия, понимаешь? Но мы по-прежнему люди. Чем дольше наследник пробужден, тем сильнее это его истощает. Окончив службу, большинство не доживает до тридцати пяти.

Мне трудно дышать, трудно говорить. Уильям об этом не упоминал. Представить не могу, что он умрет таким молодым.

– Это убивает их?

Сара поспешно поправляет меня:

– Только если они пробуждены. Это… вот почему легендорожденных так почитают. Святые воины и все такое.

Я думаю о Фелисити. Шесть часов назад она думала, что доживет до восьмидесяти. Но теперь…

– А может ли наследник просто не сражаться? И пусть какой-то другой родственник примет наследство?

Она пинает камушек на ходу.

– Наследники не могут отказаться от своей крови. А когда они пробуждаются, они ощущают это… эту жажду. Сражаться. Исходящую прямо от их рыцарей. Если Тор призовут, она почувствует это, и если мы с ней связаны, то и я тоже. Как только я приму от нее долю силы Тристана, ослабление коснется и меня тоже.

У меня так сильно стискивает грудь, что я едва могу говорить.

– Почему вы выбираете это?

– Я не могу ответить за всех, но меня воспитали для служения. И… – Она пожимает плечами. – Я привязана к Тор. Я не хочу, чтобы она сражалась одна.

Прежде чем я успеваю спросить что-то еще о связи между наследником и оруженосцем, над нами нависает тень. Сара в одно мгновение оказывается передо мной в боевой стойке – согнув колени, чуть расставив ноги, один кулак прикрывает тело, другой готов нанести удар.

– Паж Мэтьюс.

Сэл делает три решительных шага вперед, а затем Сара оказывается между нами. Хотя мерлин – превосходящий противник, сантиметров на тридцать выше ее ростом, миниатюрная Сара смотрит на него снизу вверх, готовая драться. Сталь в ее голосе свидетельствует о том, что она готова сопротивляться.

– Отвали, Сэл. Я веду Бри к ее общежитию.

– Только после того как я ее допрошу. – Только когда он приходит в движение, мы замечаем, что что-то не так. Он спотыкается. Буквально теряет равновесие.

Не думала, что это возможно.

Сара тоже недоверчиво смотрит на него.

– Что за…

– Она не то, чем кажется, – властно произносит он. Сэл обходит Сару, но он вовсе не так быстр, как раньше. Остановившись, он нависает надо мной – и вместе с ним появляется горячее, подавляющее облако дыма, запаха горелой корицы и кожи. Запах такой резкий, что я с отвращением прикрываю нос и отхожу.

– Да ты под кайфом, приятель. Отойди.

Сара просовывает руку между нами и отталкивает его. Он хлопает ее по руке – и промахивается. Четкость движений, всегда присущая ему, исчезла; теперь они слишком неловкие, слишком размашистые.

Это самое сюрреалистичное, что я когда-либо видела, а после такой ночи, как сегодня, это немало.

Прикрыв рот рукой, я тихо спрашиваю:

– Что с ним не так?

– Опьянел от эфира, – говорит Сара, словно это все объясняет. Она всем весом отталкивает его, но Сэл все еще повисает на ней. Она возмущенно кряхтит. – Наверное, он только что проводил обряд связывания для Фелисити и Расса. Обет воина довольно суров, и, кроме того, он сегодня привел к Обету еще и всех вас.

О. О.

Это странное выражение его лица после того как мы приносили Обет верности, – как у пьяного. Его налитые кровью глаза сейчас. Темно-розовые губы, приоткрытый рот, резкий румянец на щеках.

– Вовсе нет! – громко заявляет он. Было бы смешно, если бы я не знала, что он смертельно опасен.

Сара изо всех сил толкает Сэла, и он рычит. К моему удивлению, она рычит в ответ. Это более тихая, дурацкая имитация его низкого рыка, но это работает. Он моргает, глядя на нее, и его лицо приобретает растерянное выражение – какое угодно, но не устрашающее.

– Именно, что да, – настаивает она. – И я не оставлю тебя наедине с Бри, пока ты в таком состоянии. Пойдем.

– Всего этого сегодня не должно было произойти, – бормочет он. Его темные брови хмурятся, словно он снова видит все происходящее. – Ничего подобного… никогда не случалось раньше. Когда регенты узнают…

Голос Сары становятся успокаивающим:

– Это была не твоя вина.

– Они так не скажут, – шепчет Сэл, и его хриплый голос едва слышен на ветру. Он останавливает взгляд на мне и обвиняюще прищуривается.

– Она паж Ника. – Сара встряхивает его за плечо. – Королевская Мудрость, приятель. Даже не думай поднять руку на…

Сэл фыркает.

– Да он на хрен спит, король. Никакой мудрости. Так глубоко засунул голову себе в задницу, что не заметил бы и призыв Артура, если бы тот до него добрался!

Он замечает знак Ника на моей груди, и в его глазах мелькает золотой отблеск.

– Если ты причинишь ему вред, – тихо произносит он холодным пустым голосом, – я тебя убью. Буду сжигать тебя, пока твоя кровь не превратится в пыль. – Сэл наблюдает за тем, как страх наполняет мое тело, и его рот изгибается в злорадной ухмылке. – Ты же знаешь, что я это сделаю, да? Ты знаешь, что я на это способен.

Сара разворачивается, прижавшись спиной к груди