Вредители - Александр Накул

начальной школе, когда нас спрашивали по одному, что мы сделаем, если поступит приказ императора, мы отвечали громко и без запинки: “Отдадим жизнь и тело!”. А ведь это был не какой-то Гакусуин. Обычная районная школа. Но после поступления всё стало сложнее. И чем дольше идёт война, тем сложнее становится. Я начинаю сомневаться, что вообще на что-то годен.

― В младшей школе было легко именно потому,― парировал адмирал,― что вам надо было отвечать, а не делать.

― Почему-то мне кажется, что настоящему герою всё равно, где жить и чем питаться. И для него нет разницы, жить или умереть. Он бесстрастен, как статуя.

― Где ж ты таких людей видел?

― Ну, например, вы,― от этой новости адмирал чуть-чуть, но дёрнулся,― Я понимаю, что для этого вам пришлось пройти путь от курсанта до полного адмирала. Все же знают, что у вас есть ещё один дом, совсем недалеко от школы. Но там вы бываете редко. А здесь живёте вместе с женой. Хотя этот дом весьма скромный, как и всё казённое… ну, кроме императорского дворца, разумеется.

― Пример плохой, потому что ты упустил важную подробность.

― Вам здесь больше нравится?― спросил Кимитакэ. А сам подумал: сейчас он скажет, что догадался про бумаги, что хранит их в этом доме и что нашему плану конец.

Но ответ адмирала оказался ещё неожиданней.

― Нет. Я не живу в том доме, потому что он мне нужен, чтобы поселить любовницу. Она ведь не чужой человек. Но в семью её тоже не приведёшь.

― А жена… не возражает?― Кимитакэ не хотел спрашивать, и всё-таки спросил.

― Если бы приходилось ездить через весь город ― пожалуй, и возражала бы. Не то это дело, чтобы время на него тратить. Во время войны время имеет особое значение. Вот наш непобедимый адмирал Ямамото ― его жена рассказывала моей удивительные вещи. Он берёт с собой в инспекцию целые ящики рисовых клёцок и радуется им, как ребёнок ― ведь он рос в такой бедности, что ел их раз в год. А когда он возвращается домой, то его охватывает другой порок. И если вечером к нему заглянет его бывший одноклассник Тейкити Нори, которого за дипломатию из адмиралов выперли, ― пиши пропало. Потому что он обязательно приведёт с собой эту проклятущую гейшу Каваи Тиёки с дьявольской деревянной коробкой и они обязательно будут до трёх ночи резаться в маджонг… а ведь ему в штаб к семи утра. Жена каждый раз говорит, что в его возрасте так нельзя, а господин адмирал только смеётся ― в моём возрасте, говорит, мой отец дал мне жизнь, а это требует больше усилий, чем какой-то маджонг. Так и стучат деревяшками всю ночь напролёт. И вот такие вот по-детски испорченные люди командуют флотом и не знают поражений. Так что выбрось это из головы, Кимитакэ. Пороки там, извращения… Вредно опиум курить ― от него глупеют и умирают. А остальные пороки нужны христианским проповедникам, чтобы держать паству в узде. Они чувствуют, что теряют Европу, и решили теперь нас одурачить. Некоторые вот даже к трезвости призывают. Но ты, Кимитакэ, уже в том возрасте, когда понимают ― как бы далеко не устремились интересны нашей империи за пределы морей, мы никогда не забудем обычай пропустить чашечку сакэ после того, как искупался в горячем источнике!

― Знаете, от этого разговора мне тоже захотелось рисовых клёцок.

― Ты слишком беспощаден к своему телу. Я думал, тебе захочется хотя бы забраться в горячий источник.

― Нет, этого пока не хочется. Как и не хочется сыграть в маджонг. А вот рисовые клёцки были бы на пользу. После них и умереть не страшно. Если бы меня казнили, я бы попросил перед смертью рисовых клёцок.

― Казнь в наше время нужно заслужить,― заметил директор школы,― На войне умирают как попало. Иногда не успевают даже поесть. Новое вооружение, новые масштабы. Если бы ты знал, как сильно всё поменялось с тех пор, когда учили меня… Я не советую тебе равняться на живых героев. В наше время страна признаёт только мёртвых.

― Но почему?

― Так удобнее. Мёртвый человек ничего уже не учудит. Не потребует рисовых клёцок, не сядет играть в маджонг, не запятнает себя ещё каким-нибудь, как ты выражаешься, извращением. Погибшие воины очень важны для отечества. Вот почему их повышают посмертно на одну ступень, а из личного дела вычёркивают все взыскания.

― Это очень глубоко,― заметил Кимитакэ,― Это очень, очень глубоко. Но знаете, у меня есть ещё одна мысль, весьма стратегическая!

Школьник был уже достаточно пьян, чтобы перейти к анализу стратегий генерального штаба.

― Говори,― сказал директор школы,― Будем считать, что это сочинение на вольную тему.

― Смерть героя ― это не просто смерть и исполнение долга. Смерть героя ― это не просто возможность очистить его образ от оплошностей и нелепостей. Всё и сложнее и проще. Представляете, это так просто понять,― на этом месте Кимитакэ почти рассмеялся,― что я думаю, мало кто даже в нашей стране на это способен. А ведь и понимать нечего ― достаточно приглядеться. Может быть, где-то в России или во Франции и живёт прямо сейчас такой понимающий человек ― но не у нас. И это делает нас весьма уязвимыми.

― Так покажи мне это!

― Всё дело в том, что жизнь случайна, изменчива, и невзгоды преследуют каждого,― начал Кимитакэ.

― Ты говоришь, как монах.

― Если для того, чтобы вы увидели, мне придётся пойти в монахи ― я готов…

― Голова у тебя и так достаточно острижена. Продолжай.