Жены и дочери - Элизабет Гаскелл

– Хорошо-хорошо, не будем спорить. От этого у меня всегда начинает болеть голова, что может подтвердить Феба. Я не имела в виду ничего такого. Этого довольно, не правда ли? Я согласна взять обратно любые свои слова, лишь бы избежать ненужных препирательств. Так о чем мы говорили до того, как вы пустились в рассуждения?

– О том, что дорогая маленькая Молли нанесет нам визит, – подсказала мисс Феба.

– Я должен был обратиться к вам с самого начала, вот только Кокс буквально впал в неистовство со своей любовью. Я не знал, чего еще от него можно ожидать и какие неприятности он способен доставить и Молли, и вам. Но сейчас он изрядно поостыл, как мне представляется. Отсутствие объекта воздыханий оказывает успокаивающее действие, и теперь я полагаю, что Молли может без опаски находиться с ним в одном городе, если не считать нескольких вздохов, кои способна вырвать у него случайная встреча с нею. Но я хочу попросить вас еще об одном одолжении, так что сами видите, мне совсем не с руки препираться с вами, мисс Браунинг. Напротив, я хочу предстать перед вами в роли смиренного просителя. Что-то нужно сделать с домом, дабы подготовить его для будущей миссис Гибсон. Он отчаянно нуждается в покраске и смене обоев, да и в новой мебели, пожалуй, но я положительно не представляю, с чего начать. Не будете ли вы так добры взглянуть на него и решить, на что можно употребить сотню фунтов? Стены в столовой необходимо покрасить, обои для гостиной мы оставим ее выбору, и у меня есть немного свободных денег, чтобы она сама занялась этой комнатой. Но вот весь остальной дом я бы поручил вашему вниманию, если только вы согласитесь помочь старому другу.

Подобная задача пришлась по вкусу мисс Браунинг, учитывая ее властолюбивую натуру. Распоряжение деньгами подразумевало патронаж над местным торговым людом, чем она с удовольствием занималась при жизни отца, но чего была напрочь лишена после его кончины. Уверенность мистера Гибсона в наличии у нее хорошего вкуса и бережливости моментально вернула ей добродушное расположение духа, тогда как мисс Феба уже предвкушала все удовольствия, связанные с визитом Молли.

Глава 13. Новые друзья Молли Гибсон

Время летело быстро; наступила уже середина августа, так что если с домом и можно было что-либо сделать, то делать это следовало немедленно. И впрямь, уже через несколько дней предварительная договоренность мистера Гибсона с обеими мисс Браунинг отнюдь не казалась поспешной или преждевременной. Сквайр получил известия, что Осборн все-таки намерен заглянуть домой на несколько дней перед тем, как отправиться за границу, и хотя растущая близость между Роджером и Молли ничуть его не тревожила, он едва не ударился в панику при мысли о том, что его наследник может увлечься дочкой местного эскулапа. Он настолько спешил избавиться от нее до того момента, как Осборн вернется домой, что его супруга пребывала в постоянном страхе, как бы их гостья не заметила очевидного и не оскорбилась.

Каждая девушка лет семнадцати или около того, способная к размышлениям, склонна творить себе кумира из первого же встречного, который представит ей новую или расширенную систему моральных ценностей, отличную от той, какой она подсознательно руководствовалась до этого. Таким кумиром и стал для Молли Роджер. Она хотела знать его мнение и полагалась на его авторитет практически по любому поводу, хотя он ограничился лишь парой слов, отчего они обрели силу непреложной заповеди – надежных принципов, коими она должна была руководствоваться в своем поведении, тем самым признав естественное превосходство молодого высокообразованного человека выдающегося ума перед невежественной девушкой семнадцати лет, способной тем не менее к должному восприятию и не чуждой благодарности. Но, несмотря на то, что они чрезвычайно сблизились в таких вот приятных взаимоотношениях, оба представляли себе в совершенно ином свете того, кто в будущем должен был завладеть их сердцами, – свою единственную и настоящую любовь. Роджер рассчитывал найти возвышенную и серьезную даму, равную ему по уму, которой он мог бы поклоняться; прекрасной наружности, безмятежного нрава и мудрости, всегда готовую дать совет – словом, такую, как Эгерия[35]. Робкие же девичьи мечты Молли целиком и полностью занимал неведомый Осборн, являвшийся ей то в образе трубадура, то рыцаря на белом коне, о которых он писал в одном из своих стихотворений; скорее, впрочем, кто-нибудь, похожий на Осборна, нежели Осборн собственной персоной, поскольку она страшилась облечь своего будущего героя в кровь и плоть. Так что сквайр действовал вполне разумно, желая отослать ее из своего дома до возвращения Осборна, особенно если хотел сохранить ее душевное спокойствие. Но когда она действительно уехала из поместья, он принялся ужасно скучать по ней. Так приятно было иметь рядом эту девушку, выполняющую необременительные обязанности дочери, оживляющую семейные трапезы, когда весь разговор за столом зачастую велся исключительно между ним и Роджером, своим присутствием, наивными вопросами, неподдельным интересом к предмету их беседы и веселыми репликами в ответ на его добродушное подтрунивание.

Да и Роджер скучал по ней. Иногда ее замечания оказывались необычайно здравомыслящими и заставляли его углубляться в очередной предмет его интересов, чему он предавался с превеликой радостью. В другой раз он чувствовал, что действительно приходит ей на помощь в трудную минуту или пробуждает интерес к книгам, представлявшим более серьезные материи, нежели рыцарские романы или поэзия, коими она увлекалась до сих пор. Он ощущал себя внимательным наставником, которого вдруг лишили самого многообещающего из его учеников. Молодой человек спрашивал себя, как же она будет обходиться без него, не повергнут ли ее в растерянность и недоумение те книги, что он дал ей почитать, и как она сумеет найти общий язык со своей мачехой? Первые несколько дней после отъезда из поместья она изрядно занимала его мысли. Но дольше и сильнее всех сожалела о разлуке с девушкой миссис Хэмли. Молли заняла в ее сердце место дочери, и теперь ей недоставало чисто женского общения, игривой заботы, нежности, искреннего внимания, откровенной потребности в симпатии и сочувствии, которые Молли так часто демонстрировала в последнее время. Словом, отзывчивая и сердобольная миссис Хэмли полюбила девушку всей душой.

Молли тоже не осталась равнодушной к смене окружения. Она винила себя за то, что столь остро чувствует произошедшие с нею перемены. Но она не могла не замечать того, что вследствие пребывания в Хэмли-холле обрела некий лоск и утонченность. Ее старые добрые друзья, обе мисс Браунинг, настолько потакали ей и баловали ее, что она стыдилась того, что замечает грубость и резкость их голосов, провинциальное произношение, полное отсутствие интереса к тому, как устроен мир, и жадное любопытство в отношении мельчайших подробностей чьей-либо личной жизни. Они задавали ей такие вопросы о ее будущей мачехе, на которые она попросту не знала, что ответить, ибо верность и любовь к отцу не позволяли ей высказаться прямо и откровенно.

Молли неизменно радовалась, когда они начинали расспрашивать ее о событиях в Холле; девушка настолько полюбила там всех, включая собак, что отвечать ей было совсем нетрудно, и она ничуть не возражала против того, чтобы посвятить их во все подробности, вплоть до покроя больничных платьев, которые носила миссис Хэмли, или того, какое вино предпочитает за обедом сквайр. По сути, эти разговоры позволяли ей лишний раз вспомнить счастливейшее время своей жизни. Но однажды вечером, когда они собрались вместе после чаепития в маленькой гостиной наверху, выходящей на Хай-стрит, и Молли в который уже раз принялась перечислять многочисленные радости и забавы Хэмли-холла, повествуя об обширных знаниях Роджера в области естественных наук и продемонстрированных им диковинках, ее вдруг повергла в смятение следующая реплика:

– Похоже, ты проводила много времени в обществе мистера Роджера, Молли! – обронила мисс Браунинг таким тоном, который должен был многое сказать ее сестре, и ровным счетом ничего – самой Молли. – Но: «…куснувши, околела тварь, а праведник – живой»[36].

Молли сразу же отметила многозначительный тон мисс Браунинг, которым были сказаны эти слова, хотя причина и ускользнула от нее. Что до мисс Фебы, то она как раз довязывала пятку носка и настолько увлеклась своим делом, что не обратила должного внимания на кивания и подмигивания сестры.

– Да, он был очень добр ко мне, – медленно проговорила Молли, удивляясь странным манерам мисс Браунинг и не желая рассказывать дальше, пока не уяснит для себя, что скрывается за этим вопросом.

– Смею надеяться, вскоре ты вновь отправишься в Хэмли? Чтобы ты знала, Феба, он не старший сын! Не забивай мне голову своими «восемнадцать» или «девятнадцать», а лучше послушай. Молли рассказала нам о том, что часто виделась с мистером Роджером и что он был добр с нею. Мне всегда говорили, что он – очень милый молодой человек, дорогая. Расскажи нам о нем еще что-нибудь! Слушай внимательно, Феба! Как он был добр к тебе, Молли?