Сталин мог ударить первым - Олег Грейгъ

Еще раз напомню читателю, что танков в составе 54-го корпуса, блокировавшего Севастополь, не было. Как не было и осадной артиллерии (она находилась в подчинении у командующего 11-й армией). Были лишь танкетки, которые советские политработники приняли за «страшные тяжелые танки», и, говоря о них, так и не объяснили впоследствии доверчивым читателям и слушателям, почему же эти так называемые «танки», коль они «тяжелые танки», наступали не по удобной дороге Симферополь — Севастополь, что пролегает по долине Бельбека, а полезли в… гору — шли над деревней Дуванкой на высоте 105 м по бездорожью. И вот якобы туда по пути их следования по приказу командира батальона морпехоты были выброшены во главе с политруком пять человек, которые ценой своих жизней подорвали аж 26 (по некоторым сведениям — 18) вражеских танков… да еще и в «великий» праздник — 7 ноября 1941 года. Эка много фантазии у членов Военного совета И. И. Азарова и Н. М. Кулакова; так перепугались «превозмогающей мощи», а чтобы скрыть свои неуклюжие действия и не дать понять: отчего же они все-таки удирали, почему не могли превозмочь меньшие силы противника? — придумывали героические сказки; добились-таки присвоения звания Героя Советского Союза всем пяти участникам этого не существовавшего рейда: политруку Николаю Дмитриевичу Фильченкову, «учителю и… шахтеру по образованию», матросам Одинцову, Красносельскому, Паршину и Цибулько. То, что эти четыре матроса сражались в рядах морпехоты ЧФ и погибли в боях, — честь им и незабвенная слава; а вот был ли политрук… так тут скорее привычная коммунистическая агитка…

Не могу удержаться от искушения привести этот подвиг словами генерал-лейтенанта Моргунова, так описанный им в книге «Героический Севастополь» (впрочем, подобный рассказ почти слово в слово содержится практически в каждом источнике, которые я упоминал выше): «В ходе дневных боев 4-го ноября местный стрелковый полк и 8-я бригада морской пехоты отразили все атаки врага и удержали свои позиции. Особенно упорные бои происходили в районе Дуванкойского узла обороны. Наращивая силы, противник к вечеру вынудил некоторые подразделения 3-го полка морской пехоты отойти на новый рубеж, проходивший через селения Орта-Кесек, Биюк-Отаркой и выс. 65, 8. Враг захватил высоты 134,3 и 142,8 и, потеснив батальоны ВВС и № 19, занял выс. 103, 4 и урочище Кизил-Баир севернее дер. Дуванкой. Создалась угроза прорыва противника в долину р. Бельбек.

17-му батальону морской пехоты (около 600 человек) было приказано выступить в район Дуванкоя в распоряжение командира 3-го полка морской пехоты для контратаки…..Чтобы не допустить прорыва врага, в район ст. Бельбек был срочно переброшен из резерва 18-й батальон морской пехоты, который прибыл в Бельбекскую долину, железную дорогу и шоссе на Мекензиевы горы и Севастополь. Он был подчинен командиру правого подсектора III сектора полковнику Дацишину…

…Наступил день праздника Великого Октября. В этот день в районе дер. Дуванкой группа наших бойцов во главе с политруком Николаем Дмитриевичем Фильченковым совершила бессмертный подвиг. (Агитпроповская привязка к главному большевистскому празднику. — Авт.)

До войны Н. Д. Фильченков служил в береговой обороне политруком роты и пользовался большим авторитетом. К нему охотно шли бойцы с различными вопросами и всегда получали исчерпывающий ответ. Его по праву считали в полку одним из лучших политруков. (Все вокруг были до крайности тупы (?) и шли искать ответы на все вопросы, как и положено, к политруку — самому грамотному человеку в полку; комментарии излишни. — Авт.)

После захвата противником Дуванкоя 18-й батальон морской пехоты, в котором служил Фильченков, занимал оборону западнее дер. Дуванкой, седлая Бельбекскую долину и скаты возвышенностей южнее и севернее ее в районе станции Бельбек. И тем самым прикрывая подходы к Мекензиевым горам по шоссейной и железной дорогам…

…Командование батальона, определив особо танкоопасное направление на левом фланге, решило послать туда группу краснофлотцев с целью прикрыть фланг батальона от прорыва танков в тыл нашей обороны. (А самое «танкоопасное направление» оказалось не на шоссе, а на высоте 105 м по крутому склону! — Авт.)

Комиссар батальона старший политрук Е. А. Мельник, заменивший заболевшего командира, выбрал из числа вызвавшихся добровольцев политрука Фильченкова и краснофлотцев комсомольцев Ивана Красносельского, Даниила Одинцова, Юрия Паршина и Василия Цибулько, поставив им задачу к утру 7 ноября занять оборону за высотой, окопаться и не пропустить вражеские танки с пехотой. Группа была вооружена пулеметом, винтовками, гранатами и бутылками с горючей смесью…

…Подпустив танки поближе, он (Фильченков. — Авт.) дал сигнал Цибулько открыть огонь из пулемета по смотровым щелям. Головной танк закружился на месте и остановился: меткая очередь Цибулько сразила водителя. (И что это за грозные танки, которые можно скосить очередью?! — Авт.)

Связкой гранат Красносельский подбил второй танк. Фильченков, Одинцов и Паршин бутылками с горючей смесью подожгли еще два танка, которые остановились, объятые пламенем. Под пулеметным огнем немецкая пехота залегла. Оставшиеся танки повернули назад, а за ними откатились и автоматчики. (Не бой, а голливудская сцена с Джеймсом Бондом. — Авт.)

Первая атака была отбита. Но моряки знали, что надо ждать новой, более сильной атаки, и готовились к ее отражению.

Через несколько часов снова показались танки. Теперь их было уже пятнадцать. За танками двигались автоматчики.

Моряки пожали друг другу руки и заняли позиции. Черноморцы ясно представляли себе, что борьба будет смертельной, но все были тверды и готовы биться с ненавистным врагом. Они знали, за что дерутся.

Танки приблизились, и Цибулько застрочил из пулемета. Один танк остановился. Отважный моряк был ранен в руку и плечо. Однако он продолжал вести огонь из пулемета по автоматчикам. Но вскоре кончились патроны, и пулемет умолк. Тогда Цибулько, оставляя на земле кровавый след, подполз к другому танку со связкой гранат и бросил ее под гусеницу. Танк запылал, Цибулько потерял на время сознание. (А автоматчики, пока герой полз, как в песне-агитке: «След кровавый стелется по сырой земле», бздливо разбежались. И да простят меня ветераны за нелестные сравнения; но здравомыслящий человек никогда по другому и не воспринимал эту нелепую фальшивку. — Авт.)

К прорвавшемуся к высоте танку бросился Красносельский и бутылкой с горючей смесью поджег его, но сам был тяжело ранен. Собрав последние силы, моряк подполз ко второму танку и разбил о него еще две бутылки. Танк загорелся. (Комментарий тот же. — Авт.)

Все это время Фильченков, Паршин и Одинцов обеспечивали действия своих товарищей, отражая огнем атаку автоматчиков и уничтожая спасавшихся из горящих танков танкистов. Но вот кончились патроны. Ранен Паршин. Можно было бросить гранаты и отойти. Но советские моряки не отошли, пока не выполнили задачу. (Бросить гранаты и отойти, и глупые фашисты за ними бы не погнались, они вместе со своими страшными танками так перепугались бесстрашных советских моряков, что попрятались на голых крымских скалах. — Авт.)

Фильченков подвязал оставшиеся гранаты к поясу и пошел навстречу танку. Когда бронированная машина приблизилась, герой бросился под гусеницы танка, который взорвался вместе с отважным политруком… (Такова роль праведного политрука самой бесстрашной армии мира — Красной армии! Только мне давно пришло осознание: человек, который отправляет другого с гранатой под танк, — ПРЕСТУПНИК. Тем более те вояки, которые имели многократное численное превосходство над врагом и в технике, и в живой силе. — Авт.)

Все это произошло на глазах Одинцова и Паршина. Еще два танка взорвались и окутались пламенем, но погибли и два последних героя.

В это время подошли морские пехотинцы и ударили по врагу. Противник в беспорядке отступил. Отважная пятерка моряков выполнила боевую задачу. (Подмога пришла вовремя, но поздно, когда дело сделано; не по такому ли сценарию снимаются фильмы-боевики в Голливуде?! Так что американцы здесь не новички, — советский агитпроп давно «забил» шаблоны мировых блокбастеров. Только вот миллионы людей погибали у нас не понарошку… — Авт.)

На месте боя среди горевших танков был найден истекавший кровью краснофлотец Цибулько. Умирая, он успел рассказать комиссару Мельникову и секретарю партбюро политруку И. Л. Шипаеву о геройской гибели своих товарищей…» (с. 62–63, 81–82). (А другим вот не успел, какая несправедливость, а то, может, все было бы совсем НЕ ТАК?! — Авт.)

Конечно, нехорошо насмехаться над погибшими; и автор вовсе не преследовал подобной цели. Мне искренне жаль этих действительно погибших несчастных людей, посланных на верную гибель недалекими командирами.

Не сомневаюсь и в том, что генерал Моргунов, будучи заместителем командующего ЧФ по береговой обороне, в то время не знал о том, что произошло 7 ноября на высоте у деревни Дуванкой. Ибо не мог генерал, сидя в штольне напротив Морзавода или находясь в Туапсе, видеть что происходило на передовой. Но ведь он охотно подписался под текстом, подготовленным для него (или переписанным им из других источников), «забыв» упомянуть самое важное во всей этой героической истории: что эти около 600 матросов и солдат 17-го БМП, как и 18-го, были штрафными батальонами! И никаких добровольцев, желающих класть свои молодые тела под танки, среди них не было! Подтверждением этому служит и факт, что четверка моряков была под командованием не командира отделения в звании старшины 2-й статьи (младшего сержанта), а политрука. Ибо к тому моменту большая часть младшего (старшинского) состава была выбита или оказалась в плену. Обстановка была столь напряженной, столь трагичной для советской армии, что комиссар батальона самым жесточайшим образом, скорее всего размахивая наганом перед носом у Фильченкова, приказал ценой жизней остановить наступающих солдат вермахта.