Принцессы Романовы: царские дочери - Марьяна Скуратовская

Ее первым ребенком был сын – будущий император Александр II Освободитель – и он был на редкость здоровым и красивым младенцем, так что даже рождение дочери Марии не слишком огорчило великого князя Николая Павловича, хотя и несколько разочаровало. Врачи тревожились за здоровье хрупкой женщины, но носила и рожала она очень легко, и между родами и очередной беременностью промежуток составлял от силы три-четыре месяца. Два года спустя, в 1819 году, она записала в дневнике: «Эта зима была довольно весела, но не особенно блестяща. Признаки новой беременности испортили мне все…» Да, беременности были для бедняжки серьезным испытанием. Родить троих детей за три года – само по себе стресс для организма, но когда ради этого приходится еще и жертвовать развлечениями… Это уж поистине жестоко!

Александра Федоровна остепенилась, только когда случилась беда: ее третий ребенок появился на свет прежде времени мертвым. Врачи не стали скрывать, что это произошло по вине самой легкомысленной принцессы: она утягивала живот и танцевала на балах, покуда это было возможно, веселилась буквально до упаду, переутомлялась – и вконец истощила свое здоровье… Они посоветовали сделать перерыв и не беременеть пару лет. А во время следующей беременности Александру Федоровну буквально заточили в ее покоях, позволяя только неспешные прогулки. Всякий раз врачи внимательно наблюдали беременную, а муж становился суров и не позволял ей никаких капризов, которые могли бы навредить младенцу.

* * *

Великая княжна Мария Николаевна – в семье ее звали Мэри – родилась 6 августа 1819 года. Она была вторым ребенком в семье великого князя Николая Павловича и великой княжны Александры Федоровны и первой их дочерью. Всего год разделял ее со старшим братом Александром. Через три года после Марии, 30 августа 1822-го, родилась ее сестра Ольга, которую домашние звали Олли. Еще через три года, 12 июня 1825-го, – Александра, Адини. Родители уже начали волноваться: три девочки – и только один мальчик! Но следующим ребенком был желанный сын, Константин, потом появился Николай, потом – Михаил, так что престолонаследие было обеспечено.

Тогда еще не было наверняка известно, что Николаю Павловичу и Александре Федоровне придется править Россией: у его старшего брата, императора Александра I, в принципе еще могли родиться дети, а потом существовал еще следующий по старшинству брат Константин, который должен был наследовать Александру.

Однако подозрения, что Александр I умрет бездетным, уже появились. А Константин Павлович, тоже не имевший сыновей, был настолько неуравновешен, что общество ужасалось даже мысли о том, чтобы он взошел на трон: он был не менее безумен, чем его отец Павел I. Так что Александра, старшего сына Николая Павловича, с самого детства воспитывали как будущего наследника престола. И его братья также считались возможными престолонаследниками.

Но воспитание царского наследника – это вовсе не излишнее баловство и нега, а напротив: приучение к ответственности с самого раннего возраста. Обязанностей у будущего государя было куда больше, чем развлечений. Впрочем, детям великого князя Николая Павловича повезло: им дали воспитание куда более свободное, нежели многим их сверстникам из аристократических семей России. «Предоставьте детям забавы их возраста: достаточно рано им придется научиться обособленности от всех остальных», – заявил будущий Николай I воспитателям своих детей. И юные великие князья с княжнами – мальчиков в царской семье не отделяли от девочек! – проводили много времени на свежем воздухе, причем девочкам позволялось гулять без шляпок и перчаток, играть в подвижные игры. Царские дети катались на лодках, причем сами гребли, скакали верхом, а Мария даже научилась ездить на коньках, что в те времена для женщин было редкостью. У всех были собственные огородики, где они с упоением что-то сажали и пололи, была собственная корова в хлеву, за которой они ухаживали: так царским детям прививалось уважение к труду, что удивительно, но факт. Русские великие княжны не могли бы сказать, подобно королеве Марии-Антуанетте: «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные». Их с раннего возраста учили понимать и уважать нужды народа, прививали сочувствие к обделенным и выдавали каждому на благотворительность 5000 рублей серебром в год… При том что никаких карманных денег у них, конечно, не было, равно как и возможности их тратить. Великая княжна Ольга Николаевна вспоминала: «Для нашего гардероба было ассигновано 300 рублей до нашего пятнадцатилетия, что нам никогда бы не хватило, если бы Мама не помогала нам подарками на Рождество и в Дни Рождений. На милостыню были предназначены 5000 рублей серебром в год. Остальное из наших доходов откладывалось, чтобы создать для нас капитал. Каждый год Папа проверял наши расходы. После его смерти, наш капитал стал употребляться для уделов…»

Императрица Александра Федоровна с великим князем Александром Николаевичем и великой княжной Марией Николаевной. Графюра И. Куликова с портрета, написанного Джорджем Доу (после 1825 г.)

Детство у детей Николая и Александры было очень счастливое. «Не стесненное», – как утверждала Ольга Николаевна, в преклонных годах написавшая мемуары о своих родителях, братьях и сестрах, о жизни в России. Ее книга «Сон юности: записки дочери Императора Николая I великой княгини Ольги Николаевны, королевы Вюртембергской» является драгоценнейшим документом, из которого мы можем узнать уникальные подробности семейного быта императорской семьи.

«По вечерам ходили во французский театр, ансамбль которого привлекал знатоков, а также и тех, кто любил бывать в блестящем кругу. Папа, который, после шестнадцатилетнего брака, все еще был влюблен в Мама, любил видеть ее нарядно одетой и заботился о самых мелочах ее туалета. Бывали случаи, что, несмотря на все ее протесты, ей приходилось сменить наряд, потому что он ему не нравился. Это, правда, вызывало слезы, но никогда не переходило в „сцену“, так как Мама сейчас же соглашалась с ним и Папа, немного смущенный и сконфуженный, усиливал свою нежность к ней. В определенные дни недели нам читали в Сашиной библиотеке французских классиков, особенно Мольера. Это делалось актерами Французского театра. Я вспоминаю при этом уже сильно пожилую мадам Бра, неподражаемую в характерных ролях, которая приводила в восторг и потешала Папа и дядю Михаила. Вся эта французская театральная публика занимала дом на Крестовском на берегу Невы. Часто, когда мы ехали кататься, мы останавливались под балконом и Папа звал: „Мадам Бра, вы дома?“ Старая дама пышных размеров сейчас же появлялась и начинался шуточный диалог. Папа смеялся до слез, в то время как Мама не очень одобряла скабрезные шутки в нашем присутствии. Наше религиозное воспитание было скорее трезвым. Нас окружали воспитатели протестанты, которым едва были знакомы наш язык и наша церковь. Мы читали в их присутствии перед образами Отче Наш и Верую, нас водили в церковь, где мы должны были прямо и неподвижно стоять, без того чтобы уметь вникать в богослужения. Чтобы не соскучиться, я повторяла про себя выученные стихотворения. Наш первый преподаватель Закона Божия и духовник, о. Павский, читал нам Евангелие, не давая ничего нашему детскому представлению и только позднее, о. Бажанов, стал объяснять нам Богослужение, чтобы мы могли следить за ним. Вероятно, из оппозиции к безразличному религиозному отношению нашего окружения, в нас, детях, развилось сильное влечение к нашей православной вере. Благодаря нам, наши Родители выучились понимать чудесные обряды нашей церкви, молитвы праздников и псалмы, которые в большинстве случаев читаются быстро и непонятно псаломщиками, и которые так необычайно хороши на церковнославянском языке. Для Папа было делом привычки и воспитания никогда не пропускать воскресного Богослужения и, с открытым молитвенником в руках, он стоял позади певчих. Но Евангелие он читал по-французски и серьезно считал, что церковнославянский язык доступен только духовенству. При этом, он был убежденным христианином и глубоко верующим человеком, что так часто встречается у людей сильной воли. Для Мама религиозным направлением были впечатления ее протестантского воспитания. В нашей религии для нее радостью и утешением были только молитвы об умерших, оттого что они теснее соединяли ее с покойной матерью. Ни Богослужения, ни молитвы не могли умилить ее до слез. И все же, кому случалось быть свидетелем того, как Мама с Папа готовились к Причастию, должен был неминуемо прийти к заключению, до какой степени верующими они были. В эти дни Папа был преисполнен детски-трогательным рвением, Мама же скорее сдержанная, но без налета всякой грусти…»

Государь был склонен к строгости и аскетизму в быту и так же воспитывал своих детей. Пока они оставались маленькими, у них были весьма скромный гардероб, простая обстановка комнат, и даже на стол в царской семье подавали пищу скромную, простую и здоровую. Зато образование детям дали самое лучшее: чего только стоят фамилии учителей – Жуковский, Плетнев!