Серж Панин - Жорж Онэ

Слишком уж долго он зажился в семье.

Однажды утром, взяв газету в руки, госпожа Деварен вдруг увидала там имя Панина. Это было в «Отголосках». Золотая книга благородного клуба обогатилась еще одним известным именем. Князь Панин был вчера принят по рекомендации барона де Префон и герцога де Блиньи. Эти три простые строки, написанные ровным и в то же время высокомерным слогом репортеров, заставили взволноваться до крайности госпожу Деварен! В ушах шумело у нее, как будто звонили во все колокола у Св. Стефана. Она представила уже себе несчастье. Ее зять, этот игрок в душе, в клубе! Конец улыбкам Мишелины: у нее была с этих пор ужасная соперница — все пожирающая страсть к игре.

Потом госпожа Деварен одумалась. Что зять покидал теперь семейный очаг, это было ей на руку. Дверь, которая будет служить Сержу для выхода, послужит ей для входа. План, задуманный ею в Сернее, в ту ужасную ночь после свадьбы, когда Жанна открылась ей во всем, мог быть приведен ею теперь в исполнение. Открывая широко свою кассу перед князем, она потворствовала бы его пороку. И тогда неизбежно достигла бы того, что разлучила бы Сержа с Мишелиной.

Но она тотчас же опомнилась. Разве достойно помогать гибели мужа своей дочери ради женского материнского эгоизма? Скольких слез стоили бы ошибки князя той, которую она хотела вновь вернуть себе во что бы то ни стало. К тому же имела бы она возможность всегда вознаграждать свою дочь своего безграничной любовью за удаление горько оплакиваемого мужа? А если она умрет, ведь дочь ее останется одинокой.

Она пришла в ужас от всего, что за минуту до того придумала сделать. Вместо того, чтобы толкнуть князя более вперед на роковую дорогу, по которой он шел, она обещала все сделать, лишь бы вернуть его назад. Госпожа Деварен была довольна таким решением. Она чувствовала себя выше Сержа, и для ее ума было довольно этой мысли.

Вступление Панина в члены клуба внесло в его жизнь громадный интерес. Чтобы добыть себе свободу, приходилось ему хитрить. Первые выезды князя по вечерам глубоко смущали Мишелину. Молодая женщина, видя, что муж ее все уходит, стала ревновать: она стала подозревать тут какую-нибудь связь и трепетала за свою любовь. Таинственные отлучки Сержа из дому доставляли Мишелине страшные мучения. Она не смела ничего сказать своей матери и только молча наблюдала за мужем, полная отчаяния. Она осторожно прислушивалась к малейшему слову, стараясь открыть какой-нибудь след, который вывел бы ее на настоящую дорогу.

Однажды она нашла на камине в уборной Сержа костяной жетон с печатью благородного клуба. Так вот где, на улице Рояль ее муж проводил вечера. Такое открытие было облегчением для нее. Ничего не значило, если князь выкурит несколько папирос, играя в булиот; это не могло быть большим преступлением.

Когда же съедутся все их обычные знакомые и возобновятся у них приемы, то Серж, без сомнения, вернется к ней.

Серж аккуратно теперь оставлял Мишелину около десяти часов вечера. Он приезжал в клуб около 11 часов, но крупная игра начиналась только после полуночи. Тогда он садился за карточный стол со страстным пылом игрока по призванию. Его лицо меняло выражение. При выигрыше он оживлялся, лицо его выражало чрезмерную радость; при проигрыше оно становилось суровым, неподвижным, как бы окаменелым: черты его как-то искажались, а глаза метали мрачный огонь. Он судорожно кусал свои усы. Впрочем, и при проигрыше, и при выигрыше он молчал, сохраняя гордую непринужденность.

Князь много проигрывал в клубе. Только при проигрыше он не стеснялся светскими приличиями. Он ставил, сколько хотел, имея перед собою всегда противников, согласных выдержать какую угодно ставку. Так до самого утра, бледный от ламп под абажуром, он продолжал свою игру, сжигая кровь, напрягая нервы и тратя здоровье за неистовое удовлетворение безумной страсти.

Однажды утром Марешаль вошел в кабинет госпожи Деварен. В руке у него была маленькая четвертушка бумаги. Не говоря ни слова, он положил ее на письменный стол. Хозяйка взяла ее, прочитала написанное в ней дрожащим почерком, как вдруг, сделавшись багровой, она вскочила с места, как ужаленная. На бумажке были написаны следующие слова: «Получена от г-на Салиньон сумма в 100 тысяч франков. Серж Панин».

— Кто это принес эту записку? — спросила госпожа Деварен, скомкав в руках бумажку.

— Человек из клуба.

— Человек из клуба? — вскричала удивленная хозяйка.

— Да, это вроде клубного банкира, — сказал Марешаль, — Эти господа прибегают к нему, когда нуждаются в деньгах. Князь, должно быть, очутился в таком положении. Между тем он еще недавно получил доход с дома на улице Риволи.

— Доход? — прогремела госпожа Деварен с энергичным жестом. — Доход! Да это одна капля в море. Разве вы не знаете, что этот человек в одну ночь проиграл 100 тысяч франков, которых и требуют от него.

Хозяйка принялась шагать по комнате. Она скоро остановилась.

— Если я не встану поперек дороги этому животному, то он продаст даже перину моей дочери. Но он будет иметь дело со мной. Слишком давно он меня раздражает. Заплатите! Зато я натешусь вволю за свои деньги.

Через секунду госпожа Деварен была уже у князя. Серж после легкого завтрака курил в полудреме, растянувшись на диване своей курильной комнаты. Он провел бурно ночь. Он выиграл почти 250 тысяч франков у Ибрагим-бея, но затем все проиграл да сверх того 5 тысяч луидоров, одолженных обязательным Салиньоном. Он сказал человеку из клуба, чтобы тот явился в отель по улице Св. Доминика, а по ошибке один из швейцаров, находящийся у дверей, указал заимодавцу вход в контору вместо двери к нему.

Дверь курильной комнаты, отворенная с шумом, заставила Сержа очнуться. Он открыл глаза и сильно удивился при появлении госпожи Деварен, бледной, с нахмуренными бровями, держащей в руке обвинительный лист бумаги.

— Узнаете ли вы это? — строго спросила госпожа Деварен, держа перед глазами Сержа, поднимавшегося медленно с дивана, бумагу за его подписью.

Князь быстро схватил ее и, посмотрев холодно на тещу, спросил:

— Каким образом эта бумага попала в ваши руки?

— Да потому, что мне представили ее в мою кассу. Сто тысяч франков, как вам покажется! Вы хорошо действуете. Да знаете ли вы, сколько нужно перемолоть пудов ржи, чтобы заработать сто тысяч франков?