Беззаветные охотники - Greko

И команда баркаса — 22 гребца — отвечала требованиям особого судна. Все были как на подбор — удалые молодцы. И одеты не в абы что, а в алые ливреи. В алые же, но куртки были наряжены десять гребцов на сопровождавшем баркас адмиральском катере.

Мы с Томой, пользуясь тем, что никакой службы от меня не требовали, отошли как можно подальше от венценосной особы. Плюнули на условности, этикет. Стояли обнявшись. Тома была передо мной. Я её прикрывал от чужих взоров. Так что наши объятия не особо-то и были видны. Да и никто не обращал на нас внимания. Что понятно: все достаточно устали за предыдущие дни с беготней, танцами, речами и рукопожатиями. И этот короткий переезд для всех сейчас стал настоящей отдушиной. Перерывом перед новыми забегами.

Тамара была задумчива. Я видел, что она вся в своих мыслях. Проплывавший мимо пейзаж она просто наблюдала на периферии своего сознания. Мягко улыбалась своим мыслям.

— А я знаю, о чем ты сейчас думаешь! — я наклонился к её ушку.

Тамара тут же повела плечиком и хохотнула. Ей было щекотно.

— Ну, давай, удиви меня! — она погладила меня по щеке.

— Ты думаешь, что всего пару лет назад ты щипала лебедя во дворе своего дома в Вани. А сейчас в нескольких тысячах километрах от него плывешь на королевском баркасе рядом с наследником императорского престола!

Тамара улыбнулась.

— Прежде всего, я плыву рядом со своим любимым мужем! А уж после… Да, ты угадал!

— В голове не укладывается?

— С трудом, — усмехнулась Тома. — Но я не только об этом думаю.

— О чем еще?

— Что все это, как появилось неожиданно, так и может исчезнуть!

— Тома!

— Нет, нет! Я же не думаю, что мы останемся у разбитого корыта! Просто…

— Страшно?

— Нет, любимый. Вместе мы с тобой всё переживем. Поэтому не страшно. Но, если завтра я опять окажусь во дворе дома Вани, а ты будешь сидеть рядом со мной, я не буду горевать.

— Да, любимая! Быть рядом с тобой — все, что мне нужно.

— Только дай мне слово, Коста… — Тамара обернулась ко мне.

— Да, любимая. Все, что пожелаешь. Говори.

— Обещай мне, что ты разыщешь меня на том свете! — судя по взору, по дрожащему голосу, Тамара не шутила.

— Милая…

— Просто дай мне слово.

— Я обещаю, что переверну тот свет, но найду тебя!

— Вот так хорошо! — Тамара улыбнулась и быстро меня поцеловала. В обществе было не принято проявлять на людях подобные знаки внимания.

Жена опять повернулась в сторону берега и сразу кивнула в сторону постепенно открывавшейся в этот момент резиденции британских монархов. Баркас подплывал к Виндзору. Все тут же ожили. Цесаревич — прежде всего. Начали делиться впечатлениями.

«Да, уж, — подумал я. — Понятно, почему нынешняя династия в начале XX века стала называться Виндзорами. Во-первых, все лучше звучит, чем Саксен-Кобург-Готская. И короче. И значительнее. А, во-вторых, замок того заслуживает. Махина видная и внушительная, ничего не скажешь! Прям, сразу видно, что не хухры-мухры, а королевская резиденция. Главная и основная официальная. Соответствует величию, так сказать. А наш Кремль ни в чем не уступает, между прочим. И явно повеселей, чем этот средневековый монстр!»

Как только сошли с баркаса, к нам подбежал сияющий Гудсон. Про себя отметил сразу, что подобный вид англичан меня всегда настораживает. Прежде всего, жду от них подвоха. А уж потом — добрых вестей. Но его заявление никак нельзя было воспринять, как очередную ловушку или гадость, к коим островитяне так склонны.

— У меня для вас хорошая новость! — начал Гудсон, еще больше заставив меня напрячься.

— Да, — я всматривался в его веселое лицо, пытаясь уловить вранье и фальшь.

— Охрана Цесаревича — задача стражи замка. Поэтому вам выделен отдельный коттедж. Вас проводят. Наслаждайтесь свежим воздухом. Гуляйте. Ни о чем не беспокойтесь. Уверяю, здесь вам не придется пинать поляков или кого еще.

Вроде, говорил искренне. Никакой подоплеки я не заметил. Расслабился.

— Действительно, хорошая новость! — согласился я.

— Значит, возражений не последует? — рассмеялся Гудсон.

— На этот раз — нет! — я поддержал его смех.

— Славно! Тогда — отдыхайте!

Гудсон побежал дальше. Мы последовали за королевским слугой в свой отдельный коттедж.

— В общем, надо признать, что такой поворот, как нельзя вовремя! — сообщил я своим спутникам.

— Почему? — поинтересовалась жена.

— Как раз займемся Библией Фалилея! Надеюсь, успеем, прежде чем опять начнется круговерть!

— Да, это хорошо! — согласилась жена.

В коттедже женушка решила прежде отдохнуть пару часов, а уж потом исследовать окрестности. Фалилея я оставил при ней. Сам с Бахадуром направился на другой берег, в Итон, на поиски коттеджа «Пьяный бык» и рекогносцировку.

Темза в этом месте была всего метров в двадцать шириной. Так что лодочнику пришлось лишь, практически, пару раз взмахнуть веслами, чтобы переправить нас на нужный берег. Начали свою прогулку по Итону под ворчание Бахадура. Его возмутило, что за эти несколько гребков лодочник взял непомерно большую оплату. Я его успокоил.

— Все равно выхода не было. Не брать же ялик на абордаж?

Пират, вздохнув, согласился. Но моя шутка его явно навела на опасные мысли.

Городком не любовались, хотя он того стоил. Не до этого было. И попусту шляться по нему не намеревались. Поэтому я у первого же встречного спросил про «Пьяного быка». Первым встречным оказалась лихая бабенка, типичного для этого времени английского разлива. В том смысле, что была не плоской доской, как англичанки будущего — поклонницы Твигги, а вполне себе упитанной дамой, чуть за тридцать, в самом соку и с выдающейся грудью. Классическая молочница. Бахадур тут же забыл о негодяе-лодочнике, сразу растаял, словно мороженое на солнцепеке, и теперь стоял, не сводя глаз с приличного выреза на простеньком платье, за которым в такт словам женщины колыхались её необъятные груди! Женщина, рассказывая мне про дорогу, конечно, заметила восторженный взгляд араба. Не смутилась. Наоборот, чуть приосанилась, чтобы грудь заиграла новыми «красками»! Еще несколько мгновений, и я остался бы без напарника! Алжирец уже лежал лужицей возле её ног! Благо, женщина все объяснила. Добавила, что Мосли живет затворником и никого не принимает, в округе слывет чудаком, с котором лучше вовсе не иметь дела. Я примерно так все себе и представлял.