Рискни (ЛП) - Кэррингтон (Керрингтон) Сэм

— Чушь собачья.

— Анна! Воздержитесь от использования этого языка в моем доме.

— Тогда воздержись от лжи мне. Я этого не потерплю.

Лиззи с силой положила руки на стол.

— Верно. Самое время нам всем взять на себя некоторую ответственность за это… это… затруднительное положение — за неимением лучшего слова — в котором мы оказались. Мы все вовлечены, нравится нам это или нет. Давайте будем реалистами, и, может быть, мы сможем выяснить, кто это делает и почему, и положить этому конец, пока кто-нибудь не пострадал. Итак, Мюриэл, перейдем к тебе. Ты можешь начинать, как ты думаешь?

Руки Анны покалывало, пальцы онемели. Она не была уверена, что готова это услышать. Она поставила оба локтя на стол и подперла подбородок руками. Чтобы успокоиться. Чтобы подготовиться к тому, что должно было быть сказано.

— Я вся во внимании.

Глава 62

2019

Лиззи

Все, что Лиззи могла делать, это наблюдать и ждать, чтобы увидеть, как будет развиваться ситуация. На самом деле она не имела большого представления о том, что Мюриэл может знать, а что нет, но Анна, казалось, была уверена, что ее мать что-то знает, и, учитывая одно из единственных детских воспоминаний Лиззи, связанных с тем, как ее привели в дом Мюриэл и Анны, она была уверена, что Анна была права. У Лиззи было только одно мнение о Мюриэл… и оно пришло от ее отца ранее. Это были боеприпасы, если потребуется, но она не могла быть уверена, что это правда. Границы между правдой и ложью, казалось, были размыты до неузнаваемости, когда дело касалось Мейплдона и его жителей. Ядовитость этого места начала брать верх, впитываясь в нее, как яд от укуса змеи, она задавалась вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем он крепко схватит ее и потащит вниз, прочь от ее жизни, прочь от Дома.

Лиззи почти стало жаль пожилую женщину, сидящую перед ней, ее глаза были слабыми и водянистыми, полными неуверенности и, возможно, проблеска страха. Мюриэл Фишер постарела за считанные минуты. Что могло быть такого плохого, что вызвало такую реакцию? Лиззи откинулась на спинку стула, готовая выяснить это. Надеясь, что ей не скажут еще больше лжи.

— Продолжай, мам, — сказала Анна. Лиззи подумала, что глаза Анны выглядят темными, безжизненными. Не так, как они появились в первый день, когда она встретила ее у церковных ворот. Она тоже должна выбраться отсюда, пока может.

— Прошло тридцать лет, — дрожащим голосом произнесла Мюриэл, прежде чем сделать паузу. Лиззи подавила смешок. Она сразу вспомнила похожую фразу, сказанную пожилой женщиной в фильме «Титаник», и почти ожидала увидеть, как внешность Мюриэл изменится с той, что была перед ней, на тридцативосьмилетнюю Мюриэл из 1989 года, когда все это началось. Лиззи закашлялась, прижав руку ко рту, чтобы скрыть улыбку. Ничто из этого не было даже отдаленно забавным; она узнала в своей реакции ту, которую использовала в детстве, — защитный механизм, как она позже поняла.

Внимание Мюриэл было приковано к ее рукам, пальцы крутили золотую ленту обручального кольца. На мгновение Лиззи была загипнотизирована, затем вспомнила суть этого разговора.

— Ты в порядке, Мюриэл? — спросила она.

— Да, да. Просто задумалась. — Наконец, она подняла глаза, встретившись взглядом с Лиззи. Ее сердце учащенно забилось, когда пристальный взгляд немигающих глаз Мюриэл пронзил ее. — Я думала, что спасаю тебя. Спасаю Элизу.

— Значит, это ты привлекла к делу социальные службы?

— Да, я полагаю, что я была той, кто запустил мяч в игру. Я действовала не в одиночку. Я бы не вмешивалась, если бы другие не согласились.

— Понимаю. Но зачем ты привела меня сюда? — сказала Лиззи, сморщив лицо.

— Нам нужно было увести тебя от него. Тебе никогда не разрешалось ни с кем разговаривать, когда он был рядом. Вот почему преподобный Фарнли убедил его записать тебя в воскресную школу, чтобы дистанцировать тебя — оставить тебя в покое. Но этого было недостаточно. Им нужны были доказательства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Кому, социальным службам?

— Да. Нам было недостаточно быть подозрительными, чтобы мы думали, что он пренебрегает тобой, даже злоупотребляет тобой. Сумасшествие, на самом деле. Что бы для этого потребовалось? Чтобы он убил тебя? — Мюриэл отвела взгляд. — Я имею в виду, им достаточно было посмотреть на тебя, увидеть, что ты делаешь со своими игрушками, чтобы понять, что ты встревожена.

Лиззи вздрогнула.

— Разбирать кукол на части не обязательно приравнивается к жестокому обращению, не так ли?

— Нет, но вместе с другими вещами мы чувствовали, что это так.

— И под «мы» ты подразумеваешь других жителей деревни? — спросила Лиззи.

— Нет, не всех, — сказала Анна. До сих пор она молчала. — Ты имеешь в виду женщин, которые участвовали в собраниях в Мейплдоне, не так ли? — Это был не вопрос, это было утверждение, граничащее с обвинением, учитывая тон голоса Анны.

Мюриэл поерзала на стуле.

— Да. Тема Билли Коули обсуждалась практически на каждой встрече с тех пор, как он переехал в то бунгало.

— Он тебе не понравился с самого начала, не так ли? Не хотела даже попытаться, — сказала Анна.

— Все было совсем не так. Не совсем. Я согласна, он не вписался в коллектив… он и не пытался. Так неизбежно, что некоторые люди поддержали его. Это сплоченная деревня. Мы все объединяемся, все участвуем на благо общества. Билли Коули все это не интересовало, ему было все равно. Он часто бывал грубым, резким и держал Рози и Элизу на коротком поводке, что в нашем сознании вызывало тревогу. После смерти Рози он, казалось, был еще более полон решимости держать тебя при себе. — Мюриэл посмотрела на Лиззи и вздохнула, как будто вспоминая то время.

— У меня не было друзей, не так ли? — заявила Лиззи.

— Нет, дорогая. Хотя некоторые дети действительно пытались. Молодой Роберт, например.

Лиззи села прямее.

— Роб? Сын Нелл Эндрюс из магазина «Брук Коттедж»?

— Да. Помню, был один особенный случай. Однажды Нелл закончила работу поздно вечером и обнаружила, что Роберт ушел из дома, даже после того, как ему сказали этого не делать. Выяснилось, что он был внутри бунгало; Билли действительно впустил его. После этого поползли слухи, потому что Роберт казался испуганным и отстраненным, когда вернулся домой. Отказался когда-либо говорить о том дне. Что-то его напугало. Или кто-то.

Лиззи подумала о своем вечере с Робом. Он был непреклонен в том, что не помнит ничего конкретного о Джони, и не упоминал об этом инциденте с Билли или Элизой. Что он скрывал? Или, возможно, дело было не в том, что он что-то скрывал; возможно, он похоронил ужасное воспоминание. Неужели ее отец тоже что-то сделал с ним?

— В любом случае, продолжай, мам, — уговаривала Анна.

— Мне больше нечего сказать. Достаточно сказать, что Билли был зол, когда у него забрали Элизу…

— Подожди, — сказала Лиззи. — Ты забегаешь вперед. Ты упомянула, что социальные службы хотели получить доказательства. Что же в конце концов убедило их взять меня под опеку?

Мюриэл вздохнула.

— Мы снимали тебя на видео, — тихо сказала она.

— Снимали меня на видео? Что? — Лиззи почувствовала, что ее голос повысился. Ей не нравилось, к чему это клонится.

— Мы с Нелл установили камеру и привезли тебя сюда. Мы делали это несколько раз в надежде заставить тебя признаться, что твой отец делал с тобой.

— Заставить меня признаться? Господи, это больше похоже на принуждение! Или ты пошла на несколько шагов дальше и облила меня водой, чтобы заставить сказать то, что ты хотела? — Лицо Лиззи вспыхнуло. Она была ребенком, и эти женщины манипулировали ею. Она бросила на Анну взгляд, полный отвращения. Знала ли она, что сделала ее мать?

— Нет, не принуждали, — сказала Мюриэл. — Мы были нежны… пытались заставить тебя открыться нам, поддерживая и ободряя, вот и все.

— Две взрослые женщины забрали меня, и я предполагаю, без разрешения моего отца, и держали меня в своем доме, чтобы вытянуть из меня какое-то нездоровое признание? — Гнев нарастал, сердце Лиззи бешено колотилось. — Разве это не похищение? Может быть, это ты похитила Джони Хейс!