Бразилья - Йен Макдональд

Теперь из базилики зазвучали колокола. Фигуры на балконе пришли в движение, и огромное каноэ вырвалось из линии причальных свай у носа плавучей церкви. Квинн прочел надпись над главными воротами, хотя уже знал, что там должно быть написано: «Ad maioram Dei Gloriam»[177].

Богоматерь Затопленного Леса

6–8 июня 2006 года

Марселину Хоффман разбудил серебряный дождь. Ее лицо и волосы увлажнились от росы, спальный мешок блестел под яркими капельками тумана, похожими на куколки какой-то необычной сатурнии луны. Потолок из мягкого пушистого облака летел над лицом, казалось, так близко, что можно лизнуть. Морру внезапно ампутировали, их верхушки исчезли в тумане. Марселина смотрела на текущую серую слезу вокруг игл и стержней антенн, которые венчали высокие многоквартирные башни. Она высунула язык – не поцелуй, а проба на вкус – и позволила теплой мороси попасть на него. Уличные шумы притихли, шины шлепали по мокрому жирному асфальту. Чайки всхлипывали, то появлялись, то исчезали в тумане, под их желтыми алчными глазами лежал пропитанный дождем Копакабана. Хриплые предсказатели погоды. Марселина задрожала в своем мешке, крики птиц всегда тревожили ее, голос моря окликал из-за горизонта: новые миры, новые вызовы.

Квартира внутри показалась холодной и брошенной. Мебель была прохладной на ощупь, влажной и незнакомой, одежда в шкафах принадлежала предыдущему, сбежавшему жильцу. В помещение вернулся ее природный запах – отличительный феромон места, который ударил в нос Марселине с почти физической силой в тот момент, когда агент открыл дверь, и который она с таким трудом изгоняла с помощью ароматических свечей, ароматических ламп, кофе и маконья, но смрад проползал обратно под дверь и через вентиляционные решетки всякий раз, когда она уезжала больше чем на пару дней. Марселина сварила кофе и почувствовала, что кухня наблюдает за ней. Приходится ходить на цыпочках в собственном доме.

Мобильник, поставленный на зарядку, мигал. Голосовое сообщение. Получено в два часа двадцать три минуты. Номер знакомый, но не вызывает в памяти ни имени, ни лица.

На нее рявкнул чей-то мужской голос. Марселина едва не отшвырнула трубку. Телефон крутанулся на голом, почти хирургически чистом столе, а голос продолжил бормотать. Марселина взяла трубку. Раймунду Суарес был разъярен, причем куда сильнее, чем положено, по ее мнению, Последнему Настоящему Кариока. Марселина удалила сообщение и тут же перезвонила.

Суарес узнал ее номер. Семь часов не остудили его. Он был разъярен настолько, что не стал утруждаться всякими «привет, доброе утро, как вы?»

– Подождите, подождите, подождите. Я понимаю, что вы сердитесь на меня, но из-за чего?!

– Что ты имеешь в виду? Не играй со мной больше в тупые игры. Чертовы бабы, вы все одинаковые, играете и манипулируете.

– Подождите, подождите, подождите. – Сколько раз она произнесла это слово за последние семь дней? – Притворитесь, что я ничего не знаю, и начните с самого начала.

Всякий раз, когда она слышала подобное, то вспоминала попурри из хитов «Звуков музыки», только в духе самбы, которое играла ее мать. Это была Субботняя Фейжоада: фейжоада и орган, счастливое Благовещение блаженной Ирасемы. Забавно, как мозг тянется к смешному, когда мечется в темноте и панике.

– Я не такой дурак, чтобы клюнуть на ваши умасливания. Я знаю, как вы работаете на реалити-шоу. Ваше письмо – шутка в мой адрес? Наверняка прямо сейчас меня снимает скрытая камера? Вы наверняка снимали меня даже в уборной, так что можете полюбоваться, как я почесываюсь!

– Мистер Суарес, о каком письме вы говорите?

– Никакой я тебе не мистер, больше не называй меня так. Я, конечно, слышал о таком: люди нажимают не ту кнопку, и письмо отправляется к кому-то, кто не должен был его увидеть. Но я видел письмо и знаю твою игру. Ты могла бы обдурить меня, но не обдуришь всех жителей Рио, о, нет!

– Так что это было за письмо?

– Знаешь, может, ты и притворяешься невинной, может, и правда не в курсе, потому что это случайность. Ты бы не стала специально посылать мне заявку на шоу про Моасира Барбозу, да?

Надоедливый запах кухни атаковал Марселину, от него кружилась голова. Слова здесь не помогут. Она сделала это. Она лгала, предавала, с радостью решила отправить старика к позорному столбу, чтобы продвинуться по карьерной лестнице. Богоматерь Дорогостоящих Проектов отвела глаза. Но все равно оставалась загадка.

– Я не посылала то письмо.

– Слушай, девочка, я не из тех стариков, что бороздят просторы Интернета, но в силах узнать обратный адрес электронной почты. Ты думаешь, что чертовски умна, а мы все такие старые и медлительные, и можно просто посмеяться над нами. Но у меня еще остались знакомства в этом городе. Вы еще услышите обо мне, поверь. Так что не пошла бы ты кое-куда вместе со своими приятелями с телевидения, я не стану представлять ваше шоу даже за миллион реалов.

– Мистер Суарес, мистер Суарес, это важно, когда… – Повесил трубку. – Когда я отправила то письмо?

«Да ты бы никогда и не представлял мое шоу, – молча злилась Марселина в молчащую трубку. Она знала свой небольшой грешок, но ей нужно было всегда сказать последнее слово, когда враг уже не в состоянии ответить. – Даже если бы ты был самым последним гребаным кариока на планете». Но это плохо, даже хуже, чем она могла себе представить.

Господи, Христос Рио, Христос на Горбатой горе[178] с руками, распростертыми к морю, Христос в тумане, помоги мне. Марселина посмотрела на часы в микроволновке, которые всегда спешили на восемь минут. Ей нужно в офис, а потом к матери.

Робсон не работал по пятницам, а вместо него дежурил парень, который старался выглядеть крутым, но не скрывал своей ориентации, по кличке Лампиан[179]. Он был новеньким, поэтому попросил Марселину показать удостоверение. Она не перекусила его пополам. Он пригодится позже.

Морось переросла в полноценный дождь, разводы на стекле превратили Стеклянный Зверинец в странные техноджунгли. В папке «Отправленные» на рабочем месте нашлось подтверждение: описание шоу «Суд века» было отправлено на адрес raicariocã[email protected] пятого июня, в двадцать три часа тридцать две минуты. Альтернативной семье не удалось ее толком утешить. Мол, нужны нормальные пароли, логины и все такое. Марселина вошла на страницу безопасности и нажала на кнопку «изменить пароль». Одна за другой звездочки исчезали, когда она стирала их. Новый пароль? Пальцы замерли над клавишами на середине слова «mestreginga». Она знает тебя. Каждую мысль, каждую реакцию, каждую деталь, каждую запись в дневнике жизни. Знает, что ты занимаешься капоэйрой. Знает твой размер туфель, размер платья, твой плей-лист, и сколько бутылок пива стоит в твоем холодильнике, и какие батарейки стоят у тебя в вибраторе. В текучей серости Марселина обняла себя за плечи, ей внезапно стало холодно. «Это оно, да? Ты в программе внутри программы, пилотный выпуск бесконечного реалити-шоу „Сведи с ума Марселину“. Даже сейчас камеры передают сигнал в какую-то темную диспетчерскую. Там собрались все: Селсу, Сибеле, Агнетта, Черная Птичка и даже Адриану. Они не собирались снимать твою заявку, Адриану согласился с ней во время пятничного мозгового штурма, поскольку так прописано в сценарии: умная-преумная комедия о продюсере телепрограмм, которая не понимает, что снимается в собственном шоу. Девушка, Которая Охотилась За Собой. Лизандра. Тупая корова. Это ее рук дело. Она готова на все что угодно, чтобы стать генеральным продюсером. Наверное, прямо сейчас смеется над тобой, сидя на галерке с парой ассистентов и редактором Леандру.

Это просто шоу. Любая другая теория – безумие».

Марселина взяла первую попавшуюся книгу с полки, открыла на сто тринадцатой странице и напечатала сто тринадцатое слово в пустом поле. Завет. Хорошее слово. На него редко когда наткнешься на Четвертом канале.

Воскресный мальчик Лампиан слал кому-то смс, мелькающие пальцы превратились в размытое пятно.

– Можешь оказать мне услугу?

Он надул губы, разозлившись, что его прервали:

– Ну…, я не знаю, то есть… у меня не будет из-за этого неприятностей?

– У меня много знакомых продюсеров.

Он закатил глаза:

– Тогда говорите, что надо.

– Ты дежурил вчера вечером?

Парень покачал головой.

– Мне нужно взглянуть на съемку с камер.

– Что?

– Ну, с камер слежения. – Она махнула в их сторону так, как стюардесса показывает аварийные выходы. – Все записывается на жесткий диск объемом в сто гигов. У тебя там.

Охранник в легкой панике заглянул под стул.

– Загрузить легко.

– Никто другой по эту сторону стола заходить не должен.

– Это для шоу.

– Тогда нужна бумажка.

– Я получу ее в понедельник.

– Хорошо. Я вам запишу.

– Было бы проще…

Он уже склонился к внешнему жесткому диску «ЛаСье».