Древние Боги - Дмитрий Русинов

Обуреваемый такими мрачными мыслями Рутгер дошёл до своей палатки, одел доспехи, рогатый шлем, и сунул меч в заплечные ножны. За металлической полумаской шлема так легко спрятать глаза! Казалось, что это может как-то защитить от неприязненных взглядов, и скрыть чувства, острыми когтями разрывающие грудь. Сердце! Разве самодельный доспех сможет защитить от боли, какая с каждым ударом наполняла его до краёв так, что оно было готово вспыхнуть всепожирающим огнём?

По традиции, на похоронах воины должны быть во всеоружии. Такими, какими хотят явиться пред очами своего сурового Бога. Чтобы их узнали ранее погибшие воины, и, пододвинувшись, уступили место у Очага.

Где-то вдалеке слышались грустные, мрачные, древние песни, призывающего Бессмертного Тэнгри оставить место у Очага для ещё не похороненных воинов. Рутгер пытался представить себе, что сейчас твориться на поле перед Волчьими Воротами, и от этого становилось не по себе. О Боги! Сколько же там тел погибших! Разве можно передать словами, сколько там боли, и горечи утрат? Кто сможет объяснить, что чувствуют жёны, сёстры и матери убитых воинов?

В каком-то полусне, он пришёл на поле перед Волчьими Воротами, где были вырыты сотни могил, и выполнил всё, что требовалось сделать воеводе по обряду предков. Трудно было представить, что совсем несколько дней назад здесь всё было по-другому. Что здесь в скалах весело шумел ветер, путаясь в многотравье, где озорно проглядывали синие цветки васильков.

Теперь здесь было царство смерти, и боли. Здесь не было слышно смеха, а только рыдания, и проклятья врагу, погубившему столько славных мужей страны Лазоревых Гор. Воевода смотрел, как несколько десятков женщин в траурных одеждах бродят среди этого кошмара, переступая через окровавленные трупы, выискивая своих защитников, и боялся подумать, что могут чувствовать они, враз лишившиеся всякой опоры, и могущие рассчитывать только на то, что лорды будут выплачивать им ежемесячно некую сумму на содержание семьи. Проклятье! Как же это страшно, знать, и найти своего любимого человека здесь с ужасной раной в груди, залитого кровью, с мёртвыми, остекленевшими глазами, и осознать, что уже больше никогда его не увидишь. А ведь когда-то он входил в дом, и все комнаты сразу наполнялись смехом детей, беготнёй, сутолокой, и казалось, что это никогда не кончится. Ночью их ждали жаркие объятия, то, что никто никогда не выставляет на показ, и уже под утро, обессиленные, они понимали, что другой такой ночи может уже не быть, и Бессмертный Тэнгри призовёт мужественного воина к своему Очагу.

Их с детства учили быть готовыми пожертвовать всем ради своего клана, а если потребуется, то и без колебаний отдать свою жизнь. Им говорили, что погибнуть в бою от меча врага – большая честь, и только тогда воин попадает к Очагу Бессмертного Тэнгри. Только так можно обрести счастье, какого не было при жизни. Чтож, может так оно и есть, но жизнь дьявольски приятная штука, и приближать миг смерти совсем не хотелось.

Рутгер ещё помнил то чувство, когда перед боем ощущал себя бычком, ведомого в Храм, чтобы принести в жертву Богам. Что его умение владеть мечом? Во всеобщей свалке рукопашной схватки главное неумение, а везение. Он помнил то чувство безумной радости, когда враг бежал, а он, не смотря на то, что его пытались убить, остался жить, и может вдыхать полной грудью смрадный, дымный воздух, висящий над полем. Пусть он не видит солнца, пусть вокруг только обезображенные трупы, кровь и смерть, но он жив! И от этого сердце бьётся ещё сильней, и тогда уже, кажется, что он никогда не сможет умереть.

Перед Стальным Барсом, задыхающимся от запаха смерти, остановилась старая женщина в чёрных одеждах, держащая в руке пучок ковыля. В её глазах не было жизни, они были пусты, и в них чёрной бездной застыло горе. Она молча смотрела на воеводу, и от этого становилось ещё страшней, и ещё трагичнее было её горе. Наверное, было бы во сто крат легче, если бы она сказала хоть что-то, но она не проронила и слова. Более не в силах выносить эту муку, Рутгер, сняв шлем, опустился перед ней на колено, и склонил голову. Она легко коснулась его распущенных волос, и дрожащим голосом, еле слышно произнесла:

– Долгих лет жизни тебе, воевода клана Снежных Барсов. Пусть твой меч всегда будет готов покинуть ножны для защиты своего народа. Надеюсь, мой мальчик погиб не напрасно…

Медленным, нетвёрдым шагом она направилась к огромному костру, где должны были принести в жертву Богам десять белых быков, и скоро пропала из его вида. Нет, его не обвинили в том, что из-за него погиб её сын, но вину за это он прочувствовал всем своим телом.

В какой-то полуяви, словно это происходило совсем не с ним, Барс медленно, старательно обходя павших, направился туда же, чтобы воздать песнь-молитву Бессмертному Тэнгри, и попросить сурового бога дать место у Очага всем своим воинам и тем, кто был убит в битве.

Горечь победы прочно поселилась в сердце каждого из них, и казалось, что уже никакой силой её оттуда будет невозможно изгнать. Более половины войска полегло в этой битве, и вигам понадобиться много времени, чтобы обрести былую силу. Должно вырасти не одно поколение, прежде чем они смогут выступить в военный поход, как это бывало раньше.

Он поднимал кубок с вином сидя рядом с воинами на тризне, словно пытался залить свою горечь от потери друзей, и очнуться уже совсем в другом мире, без смерти и горя. Кто-то его о чём-то спрашивал, и он отвечал невпопад. Сначала робко, а потом всё смелее по мере того, как вино ударяло в голову, улыбался, и слушал рассказы воинов о друзьях, погибших в битве.

Он не услышал вопрос, что задал ему сквозь смех, сидящий напротив него, через стол, советник Хардур. Он, почувствовав на себе несколько десятков глаз, немного смутился, и в повисшей тишине на этом краю стола, переспросил:

– Советник Хардур, извини, я не расслышал твой вопрос. Не мог бы ты его повторить?

Одноглазый ветеран усмехнулся, стряхнул с седой бороды хлебные крошки, и недовольно проговорил:

– Таким молодым воинам, как ты, стоит прислушиваться к разговорам старших собратьев по оружию, может чему-нибудь и научишься. И всё же, как ты догадался подготовить такую ловушку для степняков? Виги никогда не использовали такой тактики. Удел вига – бешеный натиск и мощь, что сметает всё на своём пути. Как ты это смог придумать?

Стальной Барс улыбнулся, и постарался, чтобы его голос зазвучал как можно увереннее:

– В Храме Хранителя Очага Бессмертного Тэнгри достаточно книг Древних Богов, добытых монахами в Мёртвом Городе. Среди них попадаются и не совсем обычные, рассказывающими о том, как развивались Древние.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Наши предки проделали огромный путь до того, как стали Богами. На это ушло не одна тысяча лет. Они, так же, как и мы, бились мечами, воевали с соседями и заключали союзы. Их цивилизация развивалась так же медленно, как и наша. В сущности, мы идём по их стопам, и проделываем тот же путь.

– Ближе к делу, воевода! Я уже забыл, что спрашивал тебя в самом начале! Ты говоришь, как наш уважаемый Хранитель!

Сидящие рядом воины засмеялись, а когда снова установилась тишина, Рутгер сказал:

– Мне попала в руки книга, рассказывающая об истории развития Древних. Их язык давным-давно забыт, и руны невозможно прочитать, но я догадывался по картинкам. Они были блеклыми, многие страницы рассыпались в прах, прежде чем я их мог перевернуть и всё же я многое узнал.

– Что это была за книга?

– Наверное, по этой книге учили отроков военному делу. Там было много чертежей, показывающих, как происходили битвы. Там я и увидел воинов в стальных блестящих латах, попадающих под горящее земляное масло при штурме какого-то города, и всевозможные ловушки, выручающих менее многочисленное войско.

– Хм… – Хардур потёр подбородок, разглаживая бороду, и весело блеснув своим единственным глазом, сказал: – Я уже начинаю думать, что грамота – это не так уж и плохо!

Воины снова засмеялись, и Рутгер именно сейчас понял, что он составляет с ними одно целое. Он не один, и никто его не предаст, не бросит на произвол судьбы, и он принадлежит к касте вигов, что легко обнажают мечи в защиту себе подобных. На сердце стало легко, и он уже забыл о том, что вожди кланов ещё совсем недавно делили трон погибшего военного вождя. Вино! Только оно было нужно ему сейчас. Только оно одно могло утешить его. Только с ним становилось легче, и уже было не так мучительно больно.

*       * *

Глава 23.

Он знал более десятка языков и наречий Обитаемого Мира. Он умел находить следы там, где любой лазутчик рисковал заблудиться, а опытные следопыты недоумённо разводили руками. Он по мимике лица мог сказать, говорит человек правду или лжёт. Он мог поразить цель из арбалета на расстоянии пятисот шагов. Он мог постоять за себя, и справиться с несколькими противниками имея под рукой свой посох длиною в четыре локтя, и всё же, какое-то волнение жгло грудь, заставляя сердце сбиваться с привычного ритма. Что ждёт его впереди, там, где обитают дикие, степные племена? Все ли смогут вернуться домой, в родные горы, и смогут ли они найти убежище Древних Богов?