Древние Боги - Дмитрий Русинов

*       * *

Глава 23.

Он знал более десятка языков и наречий Обитаемого Мира. Он умел находить следы там, где любой лазутчик рисковал заблудиться, а опытные следопыты недоумённо разводили руками. Он по мимике лица мог сказать, говорит человек правду или лжёт. Он мог поразить цель из арбалета на расстоянии пятисот шагов. Он мог постоять за себя, и справиться с несколькими противниками имея под рукой свой посох длиною в четыре локтя, и всё же, какое-то волнение жгло грудь, заставляя сердце сбиваться с привычного ритма. Что ждёт его впереди, там, где обитают дикие, степные племена? Все ли смогут вернуться домой, в родные горы, и смогут ли они найти убежище Древних Богов?

В шест, поддерживаемый свод шатра, постучали, и Лурфар вскинул голову, отвлёкшись от своих мыслей, коими был занят уже второй день подряд. По дыханию за пологом и шуршанию одежды он понял, кто там стоит, и слегка удивился. Раньше Хранитель так никогда не поступал, и в любое время хоть днём, хоть ночью, входил твёрдым, решительным шагом.

– Входи, Учитель. Ты же знаешь, что у меня от тебя нет никаких секретов, и всегда рад твоему приходу.

Хранитель Очага Бессмертного Тэнгри вошёл, щурясь на масляный светильник, и, тяжело вздохнув, опустился в кресло, стоящее у стола. Он немного помолчал, искоса поглядывая на своего лучшего ученика, и приёмного сына, словно хотел сказать что-то важное, но никак не мог решиться на это.

Лурфар молчал, ожидая. Раньше он об этом как-то не задумывался, и только теперь видел, понимал, как ему дорог этот старик. Он не мог представить себе, что будет делать, когда Бессмертный Тэнгри призовёт к себе Хранителя, и его земной путь закончится. Сколько он помнил себя, всегда рядом с ним был жрец, заменивший ему отца. Да и было ли когда-нибудь по-другому? Может, у него никогда и не было родителей, погибших во время чумы, и он сам всегда жил и воспитывался в Храме?

Монах знал, что не стоит торопить Хранителя. Как бы ни было ему трудно, он найдёт в себе силы, и примет правильное решение. Так было всегда, и так будет в будущем. Жрец всегда мог переступить через свои желания, и маленькие слабости.

Отрок робко посмотрел на своего учителя, понимая, что он пришёл не просто так, а хочет сказать нечто чрезвычайно важное. Их взгляды встретились, и Хранитель, кое-как подбирая слова, делая между ними продолжительные паузы, как будто с трудом, еле слышно произнёс:

– Лурфар, мальчик мой, ты, конечно, помнишь всё, о чём говорилось в палатке военного вождя.

– Учитель, я сочувствую. Страна Лазоревых Гор лишилась лучшего своего мужа, а ты потерял своего верного, старого друга.

– Да, это так. Но дело не только не в этом. Там, в палатке, я рассказал далеко не всё, что мне было известно, и о чём я догадываюсь.

– Я понимаю, Учитель, и не осуждаю. – Кивнул головой Лурфар. – Нам нужны знания Древних Богов. С ними мы сможем сделать большой шаг вперёд в развитии нашей цивилизации. Бессмертный Тэнгри так создал вигов, что если их ждёт впереди ещё большая опасность, тем самоотверженнее они бросаются вперёд.

– Я знал, что ты меня поймёшь. – Хранитель грустно улыбнулся. – Я научил тебя всему, что знаю сам, и даже больше. Обучая тебя, я и сам учился познавать мир. И всё равно, наши знания очень скудны о нём. Никто не знает, что вас ждёт впереди. С тех пор, как «тёмные» появились в Чёрном Лесу, все торговые пути с югом перестали существовать, и мы совсем не знаем, что там может быть. Вполне может быть, что Невидимая Смерть сделала те земли совершенно непригодными для жизни, и, направляясь туда, вы будете подвергаться неминуемой гибели.

– Но оставаясь здесь, мы никогда не сможем узнать этого. – Монах поднял глаза на старика. Он понимал, что хотел сказать учитель, и так же понимал, что тот не может найти подходящих слов, чтобы выразить все свои тревоги, гнетущие его душу. Конечно, он знал всё то, о чём говорила народная молва, всякие слухи и домыслы, и не видел в этом ничего страшного. Находясь за многие поприща от Сармейских Степей он чувствовал себя в безопасности, и свято верил, что всё так и будет в дальнейшем. Всё может измениться, окажись он там, и всё же, ведь он будет в окружении сотни доблестных, отчаянных воинов!

Он поднялся, подошёл к Хранителю, робко улыбнулся, и неожиданно для самого себя, добавил то, что хотел сказать давно, и всё же не решался:

– Я буду осторожен, отец.

Лурфар вдруг со всей отчётливостью осознал, что это может быть их последняя встреча, и не смотря на все его заверения, обещания, что всё будет хорошо, всё может пойти совсем не так, и он может погибнуть едва ступив под сень деревьев Чёрного Леса. Ему было не страшно умирать, ведь он был уверен, что делает это для страны Лазоревых Гор, для тех людей, кого знал и любил, и ещё для тысяч незнакомых, каких никогда и не увидит, но они с благодарностью будут вспоминать его имя.

После всего увиденного на поле возле Волчьих Ворот, он уже не казался сам себе бессмертным, и понимал, что и он может лежать, истекая кровью, с ужасной, огромной раной в груди. Нет. Не было никакого предчувствия. Просто до боли защемило сердце, и он вдруг подумал, что может никогда не увидеть это дорогое, покрытое морщинками лицо, и никогда не посмотрит в голубые, пронзительные глаза, снова чувствуя себя маленьким, и беззащитным.

Монах совершенно не помнил тот день, когда оказался на ступенях Храма Бессмертного Тэнгри. Не помнил своих родителей, какими они были, и временами ему казалось, что их никогда и не было, а он родился в самом Храме, и отец его никто иной, как сам Хранитель. Единственное, что он помнил, это глаза старика. Внимательные, и добрые. Они были такими и сейчас, и, кажется, за двадцать лет ничуть не изменились. Да и сам он остался таким, как и был. Статным, сильным, способным держать в руках не только посох, но и тяжёлый, двуручный меч.

Лицо Учителя осветилось радостью, морщины разгладились, а глаза наполнились скупыми мужскими слезами:

– Ты меня так никогда не называл.

– Я был глуп. Владея всеми известными знаниями, я не видел самого простого – отцовской любви. – Он встал, и неуклюже, первый раз в жизни, нерешительно обнял сидящего в кресле Хранителя Очага Бессмертного Тэнгри. Тот сразу откликнулся на это движение, и заключил своего приёмного сына в объятия, уже больше не сдерживая слёз.

* * *

– Ты услышишь много интересного. – Интригующе проговорил Савгон, и белозубо улыбнулся.

Рутгер опустился в кресло. От выпитого на тризне вина кружилась голова, ноги слегка заплетались, и он смог дойти до шатра вождя клана Стремительной Рыси только благодаря поддержке Сардейла, расположившегося на лавке рядом, не расставаясь с кубком вина.

Через откинутый полог палатки было видно ночное небо, усыпанное миллионами звёзд, серп бледной луны, и яркие костры, горящие в бурлящем тризной лагере. Слышались древние песни, восхваляющие мужество павших, то и дело прерываемые взрывами смеха опьянённых воинов. Так было заведено издревле – провожать павших в битве к Очагу Бессмертного Тэнгри с весельем, ведь они попадают в рай. Но почему же так больно, горько душе, и совсем не хочется смеяться?

Присаживаясь на скамью перед жаровней, с интересом поглядывая на вождя Савгона, Рутгер жестом отказался от вина, предложенного Сардейлом, и приготовился слушать. Ведь начало было многообещающим. Он не думал, что услышит нечто новое. По его представлениям, он хорошо знал историю народа вигов, да и самих Лазоревых Гор, и думал, что легко распознает любую ложь. Впрочем, Савгон производил впечатление человека, скорее всего предпочитающего смерть, чем сказать хоть одно слово неправды.

– Во многое ты не поверишь. – Вождь клана немного помолчал, кутаясь в тёмно-синий тегиляй. Сегодняшняя ночь выдалась прохладной, ведь лето близилось к концу, и совсем скоро на берёзах должны были появиться первые жёлтые листочки. – Многое покажется тебе просто невероятным, и, может быть, ты не захочешь меня слушать. И тем не менее, всё, что я скажу тебе, неприглядная правда, о какой никто не хочет знать.

– Надо выслушать хотя бы начало твоей речи. – Ободряюще улыбнулся Стальной Барс. – Зачем же я тогда шёл сюда через весь лагерь?

Сардейл усмехнулся. Он-то знал, как шёл воевода клана Снежных Барсов, повиснув у него на плече. Тем не менее, это пошло ему на пользу, и Рутгер не совсем, но стал гораздо трезвее, чем был, когда вставал из-за стола, на тризне.

– Хорошо. – Савгон приосанился, и опять замолчал. Потом собрался с мыслями и заговорил: – В летописи каждого народа есть страницы, про какие хотелось бы умолчать, да и летописи пишут не боги, а обычные люди, со своими мыслями, со своим отношением к героям, творящим историю. Они могут отражать прошедшие события совсем не так, как они были на самом деле. Когда-то, я изучал летописи Лазоревых Гор, и нашёл множество любопытных несовпадений. В общем, в зависимости от Владыки, нашу историю перекраивают, как хотят, выдавая белое за чёрное, а чёрное за белое.