Цмцерон - Пьер Грималь

Относительно причин этих восстаний мнения историков расходятся. Античные авторы возлагали ответственность за них на крупных землевладельцев, которые, по их словам, допускали скопление в горах множества рабов, пасших их стада. Мнение это, как представляется, подлежит уточнению. Вполне возможно, что рабы, которые использовались в качестве пастухов и вели полукочевой образ жизни, действительно сыграли роль зачинщиков восстания. Недаром римские магистраты в Сицилии неоднократно старались ограничить земли, занятые под пастбища, и всячески поощрять земледелие. Меры эти, однако, не устраняли опасность, связанную со значительным ростом общего числа рабов на острове, особенно во второй половине II века. То были в основном выходцы с Востока, обычно свободнорожденные, захваченные пиратами в Малой Азии и проданные в рабство, люди, постоянно испытывавшие отчаяние и ярость из-за столь внезапного изменения своей судьбы. Большая их часть прошла в юности подготовку к военной службе и составляла постоянную угрозу для городов, где они отныне принуждены были жить. По всем указанным причинам Сицилия в ту пору, когда Цицерон прибыл на остров, представляла собой для квестора весьма нелегкую провинцию. Сицилийцы, правда, не дали втянуть себя в Союзническою войну, что весьма показательно: в отличие от марсов и других народностей Италии они, по-видимому, не чувствовали себя угнетенными Римом и не требовали свободы, которой, в сущности, никогда и не знали. Ни о каком «национальном» движении здесь не возникало и речи. Опасность исходила с другой стороны — от вынужденных жить на острове чужеземцев, находившихся в зависимом положении, вечно принуждаемых к подчинению и потому вечно готовых взбунтоваться при первом удобном случае пли надежде на успех. Взоры этих мужчин и женщин постоянно были обращены на Восток. Там была их родина, там обитали их боги.

В 75 году обозначились новые опасности. Митридат возобновил военные действия против римлян; Серторий, основавший к тому времени свое испанское царство, заключил с ним союз, и все больше пиратов бороздили Средиземное море, как бы связывая воедино оба фронта, на которых приходилось сражаться римлянам Сицилия, расположенная на полпути между Эгеей и Испанией, приобретала в этих условиях важное стратегическое значение. Восстание рабов, спровоцированное агентами царя и поддержанное эмиссарами Сертория, представляло для римлян значительную опасность. Прошло целых два года после квестуры Цицерона, а Веррес, бывший здесь пропретором с 73 по 71 год, еще ставил себе в особую заслугу, что сумел противостоять проискам Сертория и Митридата и сохранить мир в провинции. Даже если Цицерон был прав, характеризуя в верринах эти слова как явное преувеличение, угроза все же существовала, и вполне реальная.

Как квестор Цицерон не располагал военной силой, она находилась в подчинении претора, Секста Педуцея. Цицерон не должен был поэтому непосредственно заниматься укреплением обороноспособности острова; задачей его было примирить сицилийцев с господством римлян, сплотить всех для отпора врагу, а это зависело от того, какую налоговую политику вел квестор. После восстаний рабов в конце предыдущего века наместники, управлявшие островом, далеко не всегда проявляли заботу о благополучии провинциалов. Так, консул 101 года и проконсул острова Маний Аквилий был по завершении наместничества (99 г.) обвинен сицилийцами во взяточничестве и вымогательстве, и спасла его от осуждения только находчивость адвоката, которым был не кто иной, как Марк Антоний. Судьи явно склонялись к осудительному приговору, и тогда Антоний театральным жестом обнажил голову обвиняемого и указал на шрам, оставленный мечом Атениона во время поединка, принесшего победу Риму. Аквилий был оправдан, но память о его злоупотреблениях сохранялась долго. Почему, спрашивал Цицерон, эта несчастная провинция, отличающаяся особой верностью Риму, должна постоянно терпеть самых дурных наместников? И дальше в своей речи он намекал на Марка Эмилия Лепида, пропретора 81 года, прославившегося вымогательствами, и на Марка Антония Кретика, который буквально разорил прибрежные города Сицилии. Этим дурным правителям — добавим от себя — можно бы, правда, противопоставить Клавдия Марцелла, который уже в силу принадлежности к семье покорителя острова выступал как патрон сицилийцев, или оставившего по себе добрую славу Секста Педуцея, но так илп иначе задача Цицерона состояла в том, чтобы по возможности быстрее залечить раны, оставленные продажными магистратами. Сделать это надо было и в интересах самой провинции, и в интересах Рима, для которого Сицилия, как видим, была очень важна с экономической точки зрения, а главное, чтобы показать пример вес м жителям империи — и союзникам, и подданным. После взятия Сиракуз и превращения Сицилии в провинцию в империю влились еще многие другие земли — в Африке и в Галлии, в Испании и на Востоке, и когда Цицерон говорил, что чувствует себя так, будто находится в театре, где в роли зрителя выступает весь род людской, это было не таким уж преувеличением. В данном случае тоже речь шла о репутации Рима и, следовательно, о безопасности империи в целом. Цицерон понимал, что обеспечить ее единство одной только силой невозможно и что «оружие должно уступить тоге», как сформулирует он позже одно из самых своих глубоких убеждений.

Из источников видно, как вступал Цицерон в дружеские отношения со знатными гражданами сицилийских городов, посещал их дома, восхищался накопленными произведениями искусства, оказывал поддержку в конфликтах с римской администрацией. Об этом говорят прежде всего многочисленные упоминания о его квестуре, рассеянные в речах против Верреса. Подтверждение сказанному мы находим у Плутарха, который писал, что «Цицерон был избран квестором и получил назначение в Сицилию в то время, когда в Риме не хватало хлеба. На острове он на первых порах возбудил неприязнь жителей, заставляя их поставлять в Рим зерно, но очень скоро они увидели, что новый квестор неподкупно честен, справедлив и благожелателен, и стали питать к нему уважение, каким дотоле не пользовался ни один магистрат...». Эта оценка, может быть, слишком обща, но характер деятельности Цицерона в Лилибее она отражает совершенно точно. В одной из веррин, озаглавленной «О зерне», например, он рассказал, как, выплачивая сицилийским землевладельцам деньги за «продажное зерно», квесторские писцы всякий раз один процент суммы брали себе; Цицерон категорически запретил этот незаконный налог. Даже в мелочах он старался действовать в строгом соответствии с законом или, говоря попросту, был всегда честен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});