Кот в красной шляпе - Саша Суздаль

Хрупкая фигура девушки сломалась и скрипка замолкла. Атакующие запоздало заорали и, прыгая по лежащим телам, с ожесточением бросились на фрей, сжимая в руках мечи. Зазвенели удары, вперемежку с криками боли, полилась первая кровь и люди превратились в деловитых мясников, а все пространство вокруг заполнили танцующие пары.

Подоспевшая через некоторое время фрея Арта не нашла тыла марга Трёна – вокруг, насколько хватало глаз, всё перемешалось, и фреи и марги рубили друг друга, не останавливаясь, поскольку передышки никто дать не мог. Вскоре и воины фреи Арты пропали в этом колышущемся море.

* * *

Когда на базаре поднялся шум, и Хенка Барулю узнали – Перчик в это время находился у кареты, беседуя с Розарией. Он хотел двинуться за Хенком, но за ним потянулся хвост из фрей-военных. Поэтому Перчик решил подождать, а пока скрыться в карете. Умница Розария разглядела манёвры Перчика с мудростью жены со стажем, поэтому прижала его, и наивный Перчик раскололся, как спелый арбуз.

Розария внимательно слушала его, иногда удивляясь, иногда восхищаясь, и, под конец, прижав его к своей полыхающей груди, поцеловала, и пылко сказала: «Я тебя никому не отдам! Ты мой!» Красный, как румяное яблоко, Перчик тоже не возражал, и крепко держал Розарию за талию. Они целовались до самого вечера, забыв о пище и времени, а когда стало ясно, что Хенка уже не будет, Розария приказала вознице ехать дальше, через Дер в Барото. Дремавший возница тронул коней, и карета по дороге покатила в ночь.

* * *

«Хочу туда, где не будет этого ужаса», — подумала Байли, сжимая кисть руки, на которой был застёгнут браслет с камнями из селенита. Внезапно Шерг, навалившийся на неё, куда-то исчез, и она оказалась на зелёной поляне, кольцом окружённая обнажёнными людьми, которые слушали сидящего перед ней голого молодого юношу, играющего на дудочке.

Странная мелодия сразу же захватила её сознание, отбрасывая в сторону мысли о Шерге, изгоняя из души ощущение страха и боязни за себя, за Маргину, за Хенка, наполняя её очарованием гармонии музыки и покоем в душе.

Она прикрыла глаза и волны музыки, издаваемые простенькой дудочкой, трогали струны у неё внутри, которые созвучно повторяли мелодию, превращая простые звуки в хорал мелодий им подобный, но неповторимо другой, соединяющий душу Байли со всем окружающим пространством, в котором она растворялась, превращаясь в мелодию.

— Байли! — услышала она восклицание, и, обратив взгляд в сторону, увидела в полумраке ночи, освещаемом яркой звездой, еще аборигенов: девушку, сидящую на огромном хищнике и парня идущего рядом в сопровождении хищника поменьше. «Послышалось», — подумала она, и с удивлением ощутила в себе уверенность и твёрдость духа, странным образом укреплённую мелодией.

Она погладила браслет, сразу поняв, что это его работа, и тихо прошептала: «Спасибо тебе», — на что голос изнутри её произнёс: «Не за что, Фатенот», — удивив её содержанием ответа, но с голосом спорить не стала, предпочитая иметь друга хотя бы внутри себя. И сразу же оказалась в доме доктора Фроста, своего отца, совсем не боящаяся ни Шерга, ни Иссидии, где её и обнаружили стратег Вейна и отец.

Доктор Фрост и стратег Вейн оказались в доме случайно. Когда стратег Вейн, затопив первый этаж здания темницы, стоял в проходе возле неё, поджидая выводимых преступников, а конкретнее доктора Фроста, тот и не думал никуда скрываться.

Переодетый стратег Вейн на виду у всех двинул доктора Фроста по макушке, поддал ногой и громко прокричал: «Давай шагай, кляча!!! Тебя давно уже ждут!» — на что опешивший человек Шерга среагировал довольной улыбкой: «Во даёт, новенький!» А «новенький» завёл доктора за угол и тут же усадил в карету. Возница дёрнул вожжи и поехал.

— Ну, как дела, Джозеф? — спросил Питер Вейн, снимая шляпу, надвинутую на лицо. Доктор Фрост удивлённо глянул на него:

— Питер? Это ты!

Стратег Вейн засмеялся и спросил: — Ну как я тебе наподдал? — на что доктор Фрост улыбнулся и ответил:

— Я тебе ещё отомщу!

Вейн хотел ехать сразу на снятый домик, но доктор Фрост заупрямился – без своих книг не поедет. Вейн напомнил доктору, что его дом занимает Шерг и вряд ли он оставил книги в доме. Скорее всего, выбросил или сжёг. Спор решился просто – навстречу им по дороге шагал обозлённый Шерг с перевязанной головой.

Друзья притихли внутри кареты и, проводив взглядом Шерга, решили заехать, посмотреть. Тем более, ключ от дома висел у доктора Фроста на поясе — странно, что его не отобрали в темнице. Возле дома никого не было, и соловьи-разбойники быстренько открыли дверь и нырнули в библиотеку. Доктор Фрост принялся грузить книги в саквояж, как тут Питер Вейн, прохаживаясь возле стеллажа вдруг шикнул: «А ну-ка, постой!» — и прислушался, приставив ухо к стеллажу.

— Что там у тебя? — спросил Питер Вейн у доктора Фроста.

— Там у меня секретная комната, — признался Фрост.

— У тебя была секретная комната, и я не знал? — уставился Вейн.

— Никто не знал, только я, — кивнул Фрост, — я здесь отдыхал.

— Давая, отпирай, — сказал Вейн, — «конспиратор».

Доктор отодвинул стеллаж и обомлел — в комнате была Байли.

— Доченька! Ты здесь? — он обнял дочь, — как ты здесь оказалась?

— Я спряталась, — спокойно сказала Байли, — от Шерга.

— Нам надо идти, пока за тобой не схватились, — поторопил доктора Вейн.

— Да, да! Идём! — поднялся Фрост, помогая Байли. Вейн выглянул в окно – на улице никого не видно. Они быстро погрузились в карету, и она загремела по брусчатке, удаляясь от места заточения Байли.

* * *

На всём протяжении левого берега Леи, от городка Валу до города Нев многие фрей и маргов, умирая от усталости, из последних сил махали мечами, пытаясь не убить противника а, скорее, удержаться на ногах.

Артур Баруля, неистово вращая клинком, скоро оказался возле фреи Иссидии, которая, увидев его перед собой, взвилась в воздух и там осталась, явно его ожидая. Когда он взлетел вслед за ней, она, усмехнувшись, произнесла, раскинув руки:

— Я без мэтлоступэ. Вспомним былое?

Артур Баруля усмехнулся. Их знакомство началось оттого, что фрея Иссидия искала уроки воздушного боя и ей порекомендовали Артура Барулю, как самого лучшего бойца.

— Я, как видишь, тоже, — ответил Артур Баруля и, взмахнув мечом, сделал выпад. Фрея Иссидия взвилась ещё выше, уклонившись от удара, и сразу зашла за спину Барули, едва не задев его острым лёгким клинком.

— Куда ты девала моего сына? – спросил Баруля, со страшной силой опуская меч и переворачиваясь по инерции..

— Никуда я его не девала, он ушёл к тебе, — зло ответила ему Иссидия, снова заходя сзади.

— Не ври мне! — воскликнул Артур Баруля, забираясь всё выше. — Мой сын – он и твой.

Его слова подействовали на фрею Иссидию, как допинг, и она, взлетев ещё выше, обрушилась на него сверху.

— Так ты врал, ты скрыл от меня! — воскликнула она. — Ты хотел забрать его себе?

Вдруг вверху, над ними, раздался жалобный крик:

— Папа!

Баруля и Иссидия одновремённо подняли голову и увидели вверху Гаркушу, который смотрел на них всеми тремя головами.

— Это твой сын, — захохотала Иссидия, — возвращаю его тебе.

И вдруг почувствовала, что волшебство не действует, и она летит к земле, а за ней и Артур Баруля, преследуемый трёхглавым змеем, кричащим им след: — Папа! Папа!

Она упала, разбив затылок и чувствуя, что ей осталось жить всего несколько мгновений. Баруля, через миг, напоролся на её клинок, торчащий вверх, и залил фрею Иссидию своей кровью, бьющей фонтаном из широко раскроенной груди.

— Зачем? — только и смог он сказать, как тут же горлом пошла кровь.

— Никому… — прошептала, посиневшими губами фрея Иссидия. Так и остались лежать вместе, как будто обнялись.

Приземлившийся рядом Гаркуша, поливал их тела слезами, катившимися, как горох из его шести глаз, раскинув крылья, чтобы прикрыть их от опасности, не предполагая, что сам виновник их гибели: он не знал, что его присутствие уничтожает всё волшебство вокруг.

Марги и фреи, разом прекратив битву, раскрытыми от ужаса глазами смотрели на два тела, объединённые смертью, и рыдающего над ними странного зверя о трёх головах, понимая, что после такой картины поднять мечи не сможет ни одна рука.

* * *

Всю дорогу от Ханзе до Актина они тряслись на лошадках, купленных, а точнее, экспроприированных у законопослушных граждан. У Леметрии и Чери всю романтику выбило через попу, а Маргина и Хенк спешили: первая – чтобы остановить войну, второй – чтобы вернуться быстрее домой. Поэтому, в Актине остановились только для того, чтобы поесть и, несмотря на то, что уже вечерело, намеревались двигаться дальше.

Но видать небеса пожалели попы Леметрии и Чери, так как опустили с небес воздушную флаэсину. Маргина глянула, и сразу узнала – это была их флаэсина, на носу которой грозным монументом стояла фрея Эстата. Маргина метнулась к хозяину харчевни и тот, совсем за дёшево, отдал костюм своей дочери.