Ученик архитектора - Элиф Шафак

– Ты что, решил выломать мою дверь?

– Салям алейкум, меня прислал…

– Что ты орешь, болван? Или думаешь, что все старики глухие?

– Нет, эфенди, – пробормотал ошеломленный Джахан.

– Так кто тебя послал, недоумок? – процедил торговец. Лицо его несколько смягчилось, когда он услышал имя Синана. – Входи.

Стоило Джахану войти, как в ноздри ему ударил запах свежеиспеченного хлеба. В дальнем углу, согнувшись над шитьем, сидела тощая морщинистая старуха.

– Это моя жена Эстер, – сказал Симеон. – Не беспокой ее.

Они долго бродили по каким-то темным, насквозь продуваемым коридорам. Дом представлял собой настоящий лабиринт. Наконец хозяин и гость оказались в просторной комнате, стены которой сплошь покрывали полки, заставленные книгами в темных кожаных переплетах. Некоторые из них были захвачены пиратами на дальних островах, в портовых городах и на вражеских кораблях. По возвращении морские разбойники продавали фолианты Симеону, зная, что в подобных случаях старик не скупится. Были здесь, например, книги, доставленные из земель франков. Среди них встречались и труды знаменитых испанских медиков, и роскошные тома, прежде принадлежавшие французским аристократам. На полках можно было увидеть также книги, напечатанные в Стамбуле и Салониках. Сефардам – евреям, изгнанным из Испании, – султан даровал право заниматься книгоизданием.

На отдельной полке стояло собрание трудов по математике. Хозяин сообщил Джахану, что прежде оно принадлежало ученому мулле по имени Лютфи. На другой полке юноша увидел сочинения по астрономии – страницы их были покрыты рисунками, изображавшими звезды и небесные тела, а также схемами, посвященными ветрам и воздушным потокам. Симеон много чего показал своему гостю: «Книгу о рыцаре Сифаре», недавно прибывшую из Испании; коллекцию гравюр по дереву, выполненных Антонио да Сангалло; трактат некоего Себастьяно Серлио, архитектора из Болоньи, озаглавленный «Regole generali di architettura»;[17] увесистый том с позолоченными углами под названием «De Architectura»,[18] содержащий написанный по-латыни трактат некоего Витрувия. Книга эта была захвачена во время сражения в Буде. Название труда Леона Баттисты Альберти «De re aedificatoria» книготорговец перевел как «Искусство возведения зданий». Рядом стоял трактат, автор которого носил весьма странное имя Абдулла ибн-Маймун. Он был озаглавлен «Руководство для пребывающих в растерянности», и Джахан подумал, что ему не помешало бы проштудировать именно эту книгу.

Вслед за хозяином он прошел в следующую комнату, просторную, но сумрачную. В центре ее стоял буфет со множеством ящиков и дверцами, покрытыми затейливой резьбой. Книготорговец указал юноше на единственное кресло.

– Как поживает твой учитель? – осведомился он. – Мы с ним давненько не виделись.

– Он просил заверить вас в своем неизменном уважении, – ответил Джахан. – Учитель просил меня купить книгу. Но не сказал, какую именно.

– Ну, об этом нетрудно догадаться. Однако прежде всего скажи: любишь ли ты учиться?

– Да, конечно, – ответил Джахан, бросив на старика удивленный взгляд. – Я посещаю придворную школу и…

– Я не спрашивал, ходишь ли ты в школу. Я спросил: любишь ли ты учиться? Далеко не всякий школяр может сказать это о себе.

Вспомнив совет Николы, Джахан решил, что настал подходящий момент для того, чтобы проявить бойкость и произвести впечатление на этого сердитого старичка.

– Если целыми днями работать на строительной площадке, то быстро обучишься делу вне зависимости от того, любишь ты учиться или нет, – заявил он.

Губы Симеона насмешливо изогнулись.

– Нашему великому султану, да пребудет с ним милость Создателя, следовало бы ввести налог на глупость, – пробурчал он. – Если бы казна получала хотя бы по аспере за всякое глупое слово, она неизменно была бы полна.

Тут только до Джахана дошло, что его товарищи сыграли с ним злую шутку. Все, что он говорил и делал, следуя их советам, лишь раздражало книготорговца.

– Скажите, эфенди, у вас ведь и прежде бывали ученики Синана? – робко спросил он.

– Еще бы! – усмехнулся старик. – Тебе крупно повезло, юнец. Иметь такого учителя, как Синан, – великое счастье. Надеюсь, ты благодарен судьбе за это?

Джахан, ощущая себя бессовестным лжецом, опустил глаза. Что сказал бы этот старик, узнай он, что ученик придворного архитектора пытался запустить руку в деньги, отпущенные на строительство?

– Я делаю все, что в моих силах, чтобы быть достойным своего учителя, эфенди, – наконец ответил он.

– Благословен тот, кто имеет хорошего учителя, – кивнул Симеон. – Но помни: нет лучшего наставника, чем книга. Тот, кто имеет тысячу книг, имеет тысячу учителей. Ваш пророк говорил: «Стремись к знаниям, даже если для этого надо отправиться в Китай». А один из наших пророков сказал: «Бог создал человека, ибо желал быть познанным». Невежественные люди полагают, будто мы приходим в этот мир для того, чтобы совокупляться, производить на свет детей да еще затевать войны. На самом деле главное наше дело на этой земле – обрести знания. За этим Бог и послал нас сюда. – Помолчав, старик спросил: – Скажи, ты разговариваешь с Богом?

– Разумеется, эфенди, я молюсь пять раз в день и…

– Я не спрашивал, тупица, молишься ли ты. Я спрашивал, разговариваешь ли ты с Богом. Если ты хочешь стать архитектором, то должен разговаривать с тем, кто превосходит тебя во всех смыслах.

Джахан вновь опустил глаза.

– Я не могу обременять Бога своими горестями и тревогами, – пробормотал он. – Но я часто разговариваю со своим слоном. Чота превосходит меня во всех отношениях: он не только значительно больше размерами, но и мудрее. Годами он молод, но, думаю, уже от рождения этот зверь обладал опытом столетнего.

Когда Джахан осмелился вновь взглянуть на старика, то заметил, что выражение его лица изменилось. Теперь во взгляде Симеона светилось одобрение.

– Похоже, душа у тебя добрая, но разум пока что бродит в потемках, – изрек он. – Ты подобен лодке, в которой сидят два гребца, гребущие в разных направлениях. Это значит, что ты еще не познал собственной сердцевины.

Джахан невольно вздрогнул, ибо это заявление напомнило ему о словах учителя, показавшихся столь непонятными.

– Скажи, что тебе нравится строить больше всего? – поинтересовался старик.

– Мосты.

По крыше застучал дождь. Из коридора донесся шорох переворачиваемых страниц.

«Неужели жена Симеона читает книги? – удивился про себя Джахан. – А может, в доме есть кто-то еще? Вдруг это кто-нибудь из учеников Синана: притаился в коридоре и подслушивает?»

Джахан посмотрел на книготорговца, пытаясь прочесть на его лице подтверждение своей догадки. Но старик повернулся к нему спиной и принялся копаться в ящиках шкафа. Наконец он извлек какой-то лист бумаги.

– Посмотри. Это мост через Золотой Рог. Рисунок великого Леонардо.

Джахан, уже слышавший это имя от своего учителя, взирал на рисунок с благоговением.

– Султан Баязид обратился к Леонардо за советом, – пояснил старик. – А тот прислал ему этот набросок. И письмо, которое, по моему мнению, не отличалось излишней почтительностью. Леонардо ответил, что готов воплотить свой проект в жизнь. И построить еще много всего в Стамбуле. Даже разводной мост через Босфор.

Симеон выдвинул другой ящик и извлек из него несколько рисунков, выполненных, по его словам, великим Микеланджело. В большинстве своем эти рисунки изображали купола – Пантеона, кафедрального собора во Флоренции, Айя-Софии.

– Микеланджело тоже подумывал о том, чтобы приехать в Стамбул, – сообщил книготорговец. – Он упоминал об этом в своих письмах.

– Вы переписывались с ним?

– Да, только это было много лет назад. Микеланджело был тогда молод. Как, впрочем, и я сам. Он хотел работать в Леванте. Я всячески поддерживал его в этом намерении. Султан был готов его принять. Я служил между ними переводчиком. Вместе с францисканскими монахами. Правда, не уверен, что от монахов был хоть какой-то толк: они терпеть не могли турок. – Старик смолк, погрузившись в воспоминания. – Микеланджело собирался построить мост через бухту Золотой Рог, – продолжал он. – Предполагалось, что в одном из опорных столпов моста будет расположена обсерватория. И библиотека. А я должен был руководить строительством. – В голосе книготорговца послышалась горечь.

– И что же произошло? – спросил Джахан. – Почему этот план не осуществился?

– Микеланджело убедили, что ему не следует ехать в Стамбул. Внушили, что лучше быть убитым по приказу папы римского, чем получить награду от султана. Тем дело и кончилось. Рим есть Рим, Стамбул есть Стамбул. С тех пор никто не предпринимал попытки сблизить эти два города. – Симеон устало вздохнул. – Но имей в виду: он никогда не дремлет.

– Кто, эфенди?

– Рим, кто же еще. И его глаза устремлены на твоего учителя.