От денежной кладовой до Министерства финансов - Л Бердников

«Одной из причин накопления недоимок является привычка населения уклоняться от своевременной уплаты податей, укоренившаяся в нем вследствие крайнего несовершенства отжившего закона, при котором не могла быть организована правильная система принудительного взыскания. Принятие принудительных мер против нерадивых плательщиков в течение окладного года закон этот предоставлял сельским сходам, отвечавшим за уплату податей круговою порукою. Но сходы были совершенно равнодушны к этому делу, так как круговой ответственности, за исключением весьма немногих случаев, в действительности общества не подвергались. Неграмотные и отчасти полуграмотные сельские старосты и волостные старшины, по установившемуся обычаю сменяемые ежегодно, не могли быть руководителями обществ в деле принятия принудительных мер против неплательщиков, к тому же и сами обычно старались уклониться от неприятной для них обязанности описывать и продавать имущество своих однообщественников в надежде по выслужении срока освободиться от должности.

Второй причиной недоимочности на населении служит несвоевременность и неравномерность раскладок многими сельскими обществами между отдельными плательщиками причитающихся с них сборов. Особенностью таких раскладок является преимущественное обложение бойцовых душ при весьма слабом обложении объектов имущественных и при широком включении в раскладку бойцов бесхозяйственных и отсутствующих, с которых взыскание сборов представляется весьма затруднительным, а иногда и невозможным.

Чрезвычайною же причиною увеличения недоимочности в отчетном году послужили политические беспорядки и волнения, особенно сильно сказавшиеся в обширном земледельческом Минусинском уезде, по которому недоимочность вследствие преступного упорства местного населения на почве неплатежей податей возросла к 1 января 1907 года до небывало громадного размера — 299 370 рублей. С большим успехом сбор недоимок в упомянутом уезде производился только в текущем году, благодаря энергичной деятельности обновленной в составе полиции во главе с решительным, разумным и смелым исправником Плотниковым, сумевшим быстро изъять из населения вредно влиявших на него главарей преступной агитации и доведшим ныне Минусинский уезд по успеху поступлений податей до положения образцового.

Несмотря на все разнообразие природных условий Енисейской губернии — обширные степи, громадные лесные пространства, обилие минералов в недрах гор, главнейшим занятием и источником средств сельского населения является земледелие, в полной зависимости от которого находится и платежеспособность населения. Общая сумма, подлежавшая взысканию в 1911 году, выражалась цифрою 1 175 696 рублей оклада и 862 402 рубля недоимок, всего 2 037 997 рублей. В счет указанной суммы поступило денежных сборов всякого рода 1 028 008 рублей, т. е. недовзыскано оклада 147 688 рублей, и на эту сумму соответственно увеличилась недоимка на 1912 год. Тем не менее общее поступление 1911 года превысило таковое же за предыдущий год на 149 655 рублей. Если принять во внимание, что взыскание податных сборов в уездах, где оказался недород, производилось с большою осторожностью и ни в коем случае не носило принудительного характера, что я приемлю смелость признать и Всеподданнейше доложить Вашему Императорскому Величеству, то общее поступление окладных сборов является удовлетворительным, тем более что часть числящихся на населении взысканий по тем или иным причинам подлежала сложению. Взыскание земских и городских повинностей шло с тем же успехом и ни в коем случае не ложилось бременем на население».

Однако губернатор Я. Д. Бологовский явно лукавил. Крестьяне, особенно Красноярского уезда, задыхались от податного обложения. Газета «Сибирская жизнь» сообщала: «Чинами сельской полиции за недоимки и неплатеж податей описаны имущества крестьян 120 деревень и сел Шилинской, Сухобузимской, Нехвальской, Частоостровской, Еловской, Вознесенской, Погорельской, Зеледеевской, Есаульской, Александровской волостей. Описанный крестьянский скарб продается с аукционного торга. Эти описи, — отмечали журналисты, — страшно тяжело отражаются на скудных хозяйствах крестьян» (Сибирская жизнь. — 1913. — № 57).

Глава пятнадцатая

Прыжок в неизвестность

Люди не хотят быть богатыми, люди хотят быть богаче других.

Д.-С. Милль

Я могу перехитрить полководца, политика, но не могу обмануть домохозяйку, которая каждый день ходит на рынок за провизией.

Наполеон

Первые распоряжения отправлять и селить людей в Сибири относятся к концу XVI века. Но свободное, плановое переселение выпадало только на долю государственных крестьян. С 1810 года правительство поручило Министерству финансов заведовать государственными крестьянами. Уже через год закон обязывал министра финансов наделять государственных крестьян «землями и угодьями», а равно доставлять им в случае надобности «способы переселения» (Министерство финансов, с. 157).

Н. М. Ядринцев подчеркивал, что, «когда правительство открывало клапан колонизации, она лилась широким потоком» (Ядринцев, Н. М. Сибирь как колония / Н. М. Ядринцев. — СПб., 1892. — С. 198).

В начале 20-х годов XIX века переселение крестьян в Сибирь начинает носить планомерный, систематический характер. Этому немало поспособствовал министр финансов Е. Ф. Канкрин. В объяснительных записках он честно писал, что в некоторых, даже лучших, губерниях России казенные крестьяне имеют не более двух или трех десятин на ревизскую душу, а в некоторых — только по одной. Пользуясь подобным наделом, крестьяне оказываются не в состоянии не только платить подати, но даже прокормить себя, особенно в тех губерниях, где, кроме земледелия, нет других промыслов. При такой скудности казенных крестьян, никогда нельзя будет заменить подушную подать податью поземельной.

Канкрин убеждал правительство, что на новых местах каждому крестьянину необходимо назначить по 15 десятин на душу. Кроме того, для этого потребуется привести в точную известность количество казенной земли по губерниям. Реальное воплощение в жизнь эта мысль Канкрина получила с 1836 года. Именно тогда была учреждена особая «межевая комиссия», а в 1837 году создано так называемое Сибирское межевание.

Перед землемерами была поставлена задача: образовать волостные районы и нарезать старожильческому населению наделов по 15 десятин удобной земли на каждую ревизскую душу, во-вторых, отмерить и создать переселенческие участки. Заметим, что в 1871 году Сибирское межевание упразднили (Сибирская жизнь. — 1900. — № 226. — 18 октября).

И правительство вынуждено было признать, что о пространстве государственных имуществ Восточной Сибири (то есть удобной для ведения крестьянского хозяйства земли) не имеется даже приблизительных сведений (Янжул, И. И. Основные начала финансовой науки. (Учение о государственных доходах.) / И. И. Янжул. — СПб., 1890. — С. 82).

Исследователи отмечали, что до 1885 года государственной регистрации переселившихся в Сибирь лиц не существовало. По данным журнала «Сибирские вопросы», с 1885 по 1904 год за Урал переселилось 1 448 048 душ обоего пола (Сибирские вопросы. — 1907. — № 7. — С. 20).

В это же время статистики подсчитали, что за пятилетие, с 1898 по 1903 год, из Сибири возвращался почти каждый пятый переселенец. За этот период в Россию вернулось почти 19 тысяч крестьян (Сибирская жизнь. — 1905. — № 236. — 27 ноября).

Тем не менее в отдельных исследованиях утверждается, что с 1838 по 1856 год министр государственных имуществ граф П. Д. Киселев выделял ежегодно на переселенческие нужды 142 тысячи рублей, благодаря чему за это время в Сибирь переселилось 350 тысяч душ обоего пола (Сафронов, С. А. Столыпинская аграрная реформа и ее влияние на хозяйственное развитие Восточной Сибири в 1906–1917 гг. / С. А. Сафронов. — Красноярск, 2006. — С. 130).

В 1860–1870 годах увеличивается поток самовольных переселенцев. Некоторые ученые считают, что в Сибирь за эти годы перебралось таких искателей счастья около 50 тысяч человек.

Поэтому неслучайно в 1871 году правительство приняло «Уложение о наказаниях», где предусматривались репрессивные меры к самовольным переселенцам. Однако страшные неурожаи в 1868 и 1873 годах гнали людей от голода в Сибирь.

Наконец в 1889 году принимается закон под названием «Правила о переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли». В нем правительство вынуждено было признать, что переселение — это «народная потребность». С таким мнением не согласились журналисты. Они без обиняков писали: «За то, что ушел с Родины, получи ссуду» (Сибирские вопросы. — 1907. — № 15. — С. 7).

На практике выполнение закона о переселении 1889 года оказалось делом для местной власти довольно сложным. Значительная часть крестьян по-прежнему ехала в Сибирь на «авось», стихийно, без проходных свидетельств. Участки для их проживания часто не были подготовлены. Большое скопление переселенцев в некоторых пунктах сопровождалось вспышками эпидемий. Все эти вопросы ложились на плечи землемеров Казенной палаты и ее руководство. Так, управляющий Казенной палатой Иван Павлович Абдрин в 1892 году возглавил в Красноярске переселенческий комитет, в котором мог принять участие каждый житель Красноярска вне зависимости от его материального достатка и сословного положения (Сафронов, С. А. Образование Красноярского переселенческого комитета / С. А. Сафронов // Власть и общество (региональные аспекты проблемы). — Красноярск, 2002. — С. 41).